Юрий Усыченко - Белые паруса. По путям кораблей

• Название: Белые паруса. По путям кораблей
• Автор: Юрий Усыченко
• Издательство: Издательство «Маяк»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1964

Введите сюда краткую аннотацию

---

Кравец устало кивнул. Больше недели он почти не спит, по восемнадцать часов подряд не сходит с мостика, похудел, оброс. В Ла-Манше был случай, когда ему пришлось по зову помощника выскочить на мостик прямо из ванны, кое-как одевшись, не успев смыть мыло с волос. Еду капитану приносят в рулевую рубку.

Сейчас Кравец понимал, что всякому риску есть предел.

Как только «Горизонт» отдал якорь, капитан сразу ушел к себе — урвать час-другой для сна. Расположился на отдых и лоцман, объяснив, что предыдущая ночь была для него очень трудной.

Спустившись в кают-компанию, я скуки ради включил телевизор. Транслировался балет.

Принято считать язык танца интернациональным. Содержание этого балета осталось для меня таким же загадочным, как смысл негромко произносимых женщиной-диктором шведских фраз.

Сперва на экране были Он и Она в классических трико и пачках. Медленно двигались под печальные голоса скрипок. Без всякого логического перехода Она стала служанкой матросского кабачка, лихо виляя бедрами, разносила пиво. Он, Арлекин, из дальнего угла с тоской следил за любимой. Вслед за сценой в кабачке началась совершенно невообразимое: смутные тени лазили по вертикальным конструкциям, напоминающим строительные леса, изгибались девушки в откровенных костюмах, скелеты со светящимися глазницами «оторвали», как выражались когда-то в Одессе, пляску в ритме польки-бабочки. И снова Он и Она в современной гимнастической одежде, где-то на дюнах, под холодным ветром судьбы.

Сзади меня кто-то крякнул. Я оглянулся. Наверно, мистеру М. не спалось, и он покинул лоцманскую каюту.

— Ну, — сказал я. — Как вам это нравится?

Лоцман пожал плечами, полез в карман за сигаретой.

— Откровенно говоря, совсем не нравится. Но ведь кто-то занимается этим и платит за это деньги… Не только в нашей стране — и в других…

Как тогда, в Триполи, мысль моя улетает далеко-далеко. Вот я уже не в кают-компании судна, стоящего на якоре и тумане, а бреду по улице с человеком, который исполнен «сверхмодных» взглядов.

— Вы ничего не понимаете, — объясняет он. — Пора узости мысли прошла, нечего пренебрегать вкусами 3апада. Довольно разговоров о «низкопоклонстве», «нашем приоритете», — последние слова произносит довольно-таки ядовито.

Мы долго спорили тогда и разошлись недовольные друг другом.

— Ну, да, — отвечаю лоцману, который успел достать сигарету из кармана и неторопливо разминает ее пальцами. — Кто платит, тот заказывает музыку.

— Впрочем, мне все равно. Искусство не моя специальность. В нем тумана больше, чем за иллюминатором этого судна. — Мистер М. закуривает, и мы погружаемся в молчание.

Стеклянный квадрат иллюминатора побледнел. Туман стал реже.

Наверху, на капитанском мостике, послышались голоса. Лоцман потушил недокуренную сигарету и вышел из кают-компании. Я последовал его примеру. В коридоре встретился «чиф» — старший штурман, и сообщил, что сейчас снимаемся с якоря: пришел ветер и убил туман. Жизнь моряков проходит в тесном общении с ветром, волнами, дождем, и это отразилось на языке. Говорят: «ветер убился», то есть стих. «Работает течение». «Туман ушел». «Дождь убил ветер». Погода, безличная и безразличная для горожанина, моряку друг или враг. Сейчас ветер помог нам. Его шквалистые удары немного разогнали туман.

Вира якорь — «Горизонт» снова двинулся вперед.

А двигаться ему становилось все труднее. Лед уплотнялся, делался сплошным при выходе из Зунда. Отдельные льдины припаивались друг к другу, объединялись в ледяные поля. Кое-где преграждали путь торосы и ропаки. Большие белые пространства смыкались, не оставляя между собой дорожек разводий. Когда стемнело, включили прожекторы. Шел снег — время от времени. Белые мухи порхали в синеватом электрическом луче.

Я отправился на бак. Впередсмотрящий — матрос первого класса Владимир Дмитриев, нахохлившись, глядел в мутно-белую даль, стараясь найти лазейку между полями. Внизу слышался непрерывный шорох, хруст, кряхтение. Наткнувшись на особенно прочную льдину, «Горизонт» упирался в нее носом, начинал трястись, крениться. Было такое впечатление, будто теплоход волочат по булыжной мостовой.

Милях в пяти виднелись огни судна, которое тоже пробивалось курсом на зюйд.

— Дальше — хуже, — коротко сказал капитан, когда я вернулся на мостик. — Пока что надо сдавать лоцмана.

У выхода из пролива Зунд (или у входа, если плыть с юга) есть маленький искусственно сооруженный островок Дрогден. На нем маяк того же названия, сигнальная станция, которая предупреждает об опасности, дает сведения о льдах, положении плавучих маяков и прочем, нужном мореходам. Есть также спасательная станция и лоцманская, куда мы должны доставить нашего мистера М., в чьих услугах «Горизонт» больше не нуждался.

В обычной обстановке со станции высылают бот, который и снимает лоцмана с корабля. Мореплавателей предупреждают: «Вследствие наличия сильных течений и опасности аварий подходить близко к маяку Дрогден и к светящим буям не рекомендуется», — написано в лоции проливов Каттегат, Бельты и Зунд. Там же сказано, что в одной миле направлением на 154 градуса от маяка Дрогден лежит донная мина.

Дрогден выплывал перед нами, как театральная декорация, окутанный туманом, украшенный огнями маяка. Зеленый глазок вспыхивал и гас, как бы подманивая «Горизонт». Прожекторы уперлись в светло-серое пространство между нами и маяком, обшарили его. Всюду — лед.

Когда теплоход оказался в кабельтове от маяка, лоцман прокричал что-то на датском или шведском языке в мегафон. С маяка ответили. Обернувшись к капитану, мистер М. пояснил, что островок давно отрезан от внешнего мира льдом, провиант доставляют на вертолете, лоцманские боты («бота — по-морскому) ушли, а если бы и не ушли, все равно приблизиться к «Горизонту» маленькому судну сейчас невозможно.

Все это капитан сообразил и сам. Придется искать другое место для высадки лоцмана.

С большим трудом, маневрируя во льду, «Горизонт» обогнул Дрогден, постарался лечь на прежний курс. Положение осложнилось. Прежде, чем идти к своей цели в Росток, надо отыскать датскую или, на худой конец, шведскую гавань, не забитую льдом, вызвать бот, ссадить нашего невольного пленника.

Впрочем, на «пленника» мистер М. не походил, чувствовал себя превосходно.

— С удовольствием пойду на вашем прекрасном судне в Росток, — шутливым тоном, давая понять, что говорит серьезно, заявил он. — Давненько не бывал там.

Поделившись своими планами, мистер М. лег спать и отведенной ему каюте, храня безоблачное настроение человека, который подремывает на мягкой койке в то время, когда командировочные «капают» ему в карман. Свое дело он сделал — провел судно через Зунд, ключи от будущего вручил капитану. Что все будет «о'кей», не сомневался.

Однако покой, которому лоцман предался с такой непосредственностью, был скоро нарушен.

Расстаться с Дрогденом оказалось непросто.

«Горизонт» попал в фарватер с битым льдом. Через полмили густое крошево начало паковаться — становиться льдинами, невысокими торосами. Теплоход опять стал. А лед, который до сих пор только играл с нами, показал свое могущество всерьез. Заработало течение, о котором предупреждает лоция. Медленно и неотвратимо огромная сила начала отжимать теплоход обратно к острову, Судно перестало слушаться руля. Машина работала на полную мощность и не могла сдвинуть «Горизонт».

Пять кабельтовых, четыре, три.

Нас несло на Дрогден.

С маяка заметили, что судно дрейфует. Над островком взметнулся нервный, воющий звук сирены. Он сразу напомнил военные годы. В довершение сходства к низким, набухшим дождем и снегом тучам взлетела ракета. Под ее безжалостным зеленовато-белым, светом тени мгновенно выпрыгнули из закоулков, где прятались, заполонили судно. Хлопнув, ракета начала падать, и они, послушные, быстро съеживались, как щупальца невиданных морских чудищ.

На палубу выскочил лоцман. Кроме брюк, на нем была только нижняя сорочка, натянуть подтяжки он забыл и они болтались по обеим сторонам тощего стариковского зада. Сжав челюсти — на скулах выступили желваки, старый моряк не отрывал взгляда от островка, на который глупая сила тащила «Горизонт».

Авария казалась неминуемой. Сейчас теплоход прижмет к Дрогдену, раздавит о железобетонную твердь. Осталось не больше двадцати метров — камень добросить можно.

В довершение всего звякнул сигнал из машинного отделения. Надо остановить главный двигатель. Льдом забило кингстоны, плохо поступает вода, машина перегрелась. Пора дать ей отдохнуть хотя бы минут с десять, иначе может случиться большая беда. Откажут механизмы, «Горизонт» превратится в беспомощную стальную коробку.

Расстояние между островком и дрейфующим судном продолжало сокращаться, правда, медленнее. Повинуясь своим прихотям, лед ослабил давление. Впереди затемнело что-то, похожее на разводье. Обдумывать и колебаться не оставалось времени. Капитан скомандовал: «Полный вперед!» Поступить иначе, несмотря на предупреждение механиков, он не мог. Он верил, что специалисты, отличию знающие дело, сумеют подчинить себе двигатель, менее выносливый, чем люди.