Кальман Миксат - Два нищих студента

• Название: Два нищих студента
• Автор: Кальман Миксат
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: Проза
• Год: 1987

---

- Что? - глухим голосом отозвался Лаци.

- Когда началась война и драгоценности понадобились, Берчени нашел в тайнике только половину зарытого клада. Остальное кто-то украл.

- Ой!

- Граф пришел в ярость. Меня тотчас же схватили, хотя бог свидетель, что я неповинен в том, как новорожденный младенец. Ох, братец, каких мук только не натерпелся я в тюрьме! И не так тяжело мне было сносить голод или пытки, как унижение. Допрашивали, пытали меня: кому рассказал я про то, где были зарыты ценности. И хоть я все время говорил, что не знаю, мне все равно никто не верил. Да я и сам не могу понять, как такое могло приключиться?

- А где же вы закопали те драгоценности? - нетерпеливо, с дрожью в голосе перебил брата Лаци,

- У князя был небольшой нежилой домишко в Дюлафехерваре, построенный еще его отцом для одного старого управляющего имениями. Там мы и закопали медный котел.

- Боже правый! - воскликнул Лаци, едва устояв на ногах.

Схватившись за голову, он забормотал что-то невнятное.

- Ты что-то сказать хотел, братишка? - спросил Иштван.

Лаци взглянул на него остекленелым взглядом и, словно подстрекаемый каким-то невидимым духом, готов был уже во всем сознаться, но тут залаял черный пес и помешал его доброму намерению.

"Что толку, если я и расскажу? Делу этим не поможешь, брат лишь станет вечно упрекать меня за происшедшее", - подумал младший из братьев, а вслух сказал:

- Нет, ничего. Только давай пойдем дальше. Надо поскорее добраться до войск императора, там мы будем уже в полной безопасности.

- Как? Я тебя не понимаю. Ведь мы же не бежали? Меня же просто отпустили на свободу.

- Да, как же! У Кручаи на руках твой смертный приговор! А освободил я тебя обманом, который рано или поздно откроется, и тогда - пропали мы оба.

- Как же ты смог обмануть Кручаи? Просто ума не приложу.

- Не мучь меня расспросами. Придет время - расскажу.

- Это уже хуже, - помрачнев, заявил Пишта.

- Хуже не хуже, а одно-то уж, верно, хорошо: господину Кручаи будут из-за этого неприятности.

- Что же нам теперь делать?

- Поступим оба в императорское войско.

- Нет, этого я не стану делать. Я пойду добиваться правды.

- Трудненько будет.

- И все же пойду. Только не знаю, с чего начать.

К вечеру они добрались до села Олиски, где Пишта первым делом сбрил свою лохматую, отросшую в каземате бороду.

- Как ты изменился! - воскликнул Лаци, оглядев красивого, стройного юношу. - Вытянулся за эти два года. Никто и не узнает теперь тебя.

- Этого-то я и хочу, - тихо сказал Пишта. - Чтобы никто меня не узнал.

Глава XIII ТОТ, КОГО НЕ БЕРЕТ ПУЛЯ

Изо всех куруцских командиров, присоединившихся к Ракоци еще в Бескидах, сразу же, как только князь перешел польско-венгерскую границу, самую громкую славу снискал себе бригадный генерал Ласло Очкаи. Слава эта была куплена обильной кровью лабанцев. Рассказы о его храбрости, подобно более поздним сказаниям о слепом Боттяне[43] или Имре Безереде[44], в виде легенд распространились по всей Венгрии: не брала потому, мол, его сабля, что он на поясе носил особый талисман - круглую металлическую пластинку с кабалистическими надписями с обеих сторон: "Sator Arepo tenet Opera Rotas"[45]

Но известнее всех этих увенчанных славой куруцских вожаков был Иштван Магдаи: любимец солдат, герой народных песен, краса полков Боттяна.

Об Иштване Магдаи ходило поверье, что тело его не берет пуля и что обычный, рожденный от женщины человек не может поразить его, потому что он, Магдаи, смазан жиром ящерицы, пойманной ровно в полночь под святого Георгия.

Кто он, откуда родом - никому не было известно.

Сам Боттян мог о нем сказать только, что произвел его из рядовых в прапорщики во время осады Эршекуйвара. Позднее, видя его поистине львиную храбрость в боях, он назначил Магдаи командиром одного из своих отрядов.

"Удивительный воин! - писал о нем Боттян в 1705 году из-под города Тата графу Берчени, который тоже заинтересовался Магдаи. - Недавно во время штурма пуля оцарапала ему ногу. Однако Магдаи не разрешил снять с себя наполнившийся кровью сапог. "Грешно было бы пошатнуть веру солдат в то, что пули не берут меня. Пусть лучше уж я помучаюсь немного". И ходил, скрывая рану и уверяя окружающих, что это его новые сапоги жмут, потому-де он и хромает". (Вот так и наговаривают на бедных сапожников!).

Однако больше всего прославился Магдаи, когда они вместе с Боттяном обратили в бегство сразу двух императорских полководцев.

Наместник хорватский Палфи спешил к Сомбатхею на соединение с армией Ганнибала Гейстера, стоявшей возле Сен-Готарда. Боттян же, опередив Палфи, вышел ему наперерез и окружил его армию под Сомбатхеем.

- Знаете, что я думаю, господин генерал? - обратился к Боттяну Магдаи.

- Что?

- Разведчики наверняка уже доложили Гейстеру, что мы стоим под Сомбатхеем, и он думает, что мы готовимся к осаде и роем укрепления перед городом, - оно ведь так и есть в действительности. Он сейчас, должно быть, и в ус не дует, ни о чем и не беспокоится. А вот как бы взять да и напасть на него неожиданно частью наших отрядов!

- Мысль недурна, - согласился полководец. - Попробуем!

Сказано - сделано: выделили шесть полков конницы, пехоту усадили на повозки (не часто выпадает на долю пехотинцев такое счастье), и они покатили под Сен-Готард. В тумане зимнего дня куруцы обрушились на армию не ожидавшего нападения Гейстера, разбили ее, а остатки выгнали из Венгрии и гнали дальше, уже в пределах Штирии.

Магдаи на своем гнедом иноходце неотступно преследовал самого генерала Гейстера. На равнине, когда Магдаи вырвался далеко вперед от своих, Гейстер повернул коня ему навстречу, крикнув:

- Ну, что ж, скрестим сабли? Вижу, вы именно на меня зуб точите!

- Оно так: мой топор по большому дереву скучает! - отвечал Магдаи.

Оба выхватили сабли, но Гейстеру не повезло: конь его, испугавшись чего-то, метнулся в сторону, генерал дрогнул и выронил из рук клинок.

- Sacrebleu[46], - выругался Гейстер, невольно отпрянув на своем сером огромном коне назад, чтобы уклониться хотя бы от первого удара.

Но Магдаи единым мигом с ловкостью циркового артиста подхватил саблю противника с земли и протянул ее Гейстеру.

- Как? Вы возвращаете мне мой клинок, вместо того чтобы зарубить меня? Ведь вы могли свободно сделать это!

- Я так и поступил бы, случись это во время погони. Но ведь вы, генерал, добровольно повернули коня. Значит, это уже поединок, в котором не принято убивать безоружного.

- Вы правы, сударь. Вы действительно благородный человек. С удовольствием пожал бы вашу руку, но у нас нет для этого времени. Поспешим, иначе нам помешают.

И в самом деле, уже ясно можно было различить приближающийся топот куруцских коней, хотя разглядеть их за густым туманом было совершенно невозможно.

Генерал и Магдаи с яростью бросились друг на друга; сабли скрестились, и далеко был слышен их скрежет. Магдаи нанес было страшный удар Гейстеру, но тот, на счастье, успел отскочить. Они готовы были начать сначала, но тут их поединку помешали подоспевшие куруцы. Увидев, что Магдаи досталась трудная работа, один из гусаров решил помочь ему и выпалил из карабина в Гейстера, однако промахнулся, пуля угодила в коня Магдаи, сразу же рухнувшего наземь.

- Прощайте! - крикнул, поскакав прочь, Гейстер. - А если и у вас когда-нибудь выпадет из рук сабля, рассчитывайте на меня. Я подниму ее.

Магдаи быстро пересел на свежую лошадь и продолжал преследовать врагов, рубя их, если удавалось догнать, как капусту.

Нескольких лабанцев Магдаи зарубил, двух немецких кирасиров захватил в плен и привел их к своим. Причем немцы шагали впереди с саблями наголо, а сам он медленно рысил за ними следом, бросив клинок в ножны.

К тому времени как куруцы вернулись под Сомбатхей, наместника Хорватии Палфи и след простыл: не дожидаясь боя, он бежал к Винернейштадту.

Вся Задунайщина была теперь очищена от австрийцев. А Магдаи тем временем набрал себе тысячу конников и прошел с ними до самых окраин Вены, нагнав немало страху на столицу империи.

Все это были героические деяния, но в особенности прославился его подвиг под Шимонторней, слух о котором дошел и до самого Ракоци. Взамен убитого в поединке гнедого иноходца Магдаи князь послал в подарок герою великолепного жеребца из своих мункачских конюшен. Подарку Ракоци уже давно предшествовали слухи о том, что князь собирается наградить Магдаи. В зимней ставке, в Мишкольце, Ракоци с восхищением рассказывал своему окружению про недавно выдвинувшегося куруцского героя - рассказывал о том, как во время разведки Магдаи столкнулся с отрядом лабанцев в тридцать сабель и изрубил их всех до единого. В другой раз он попал с несколькими товарищами в котловину у Ситаша под огонь целой лабанцской бригады. Все его соратники погибли, а Магдаи даже не оцарапала ни одна пуля. Такой редкостный воин заслуживает, чтобы ему дали выбрать красивейшую лошадь из княжеских конюшен.