Николас Шэффнер - Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

• Название: Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»
• Автор: Николас Шэффнер
• Издательство: Издательство Сергея Козлова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-901013-01-8

Книга содержит не просто биографические данные о супергруппе, а дает представление об эпохе расцвета прогрессив-рока и о зарождении движения психоделического искусства.

---

Все прочие кирпичики в стене в выдающемся произведении Уотерса были выставлены в откровенно карикатурном свете. «Кое-кто из учителей были отличными ребятами», — признает Роджер; его мать-шотландка прививала мальчику «разумный взгляд на мир и на то, что из себя этот мир представляет». Степень этой «разумности», естественно, зависела от возможностей самой матушки. Мэри Уотерс, вероятно, переусердствовала, пытаясь заменить Роджеру отца, но в душе она желала только самого лучшего для своего младшего сына. Она придерживалась и придерживается твердых политических убеждений, причисляя себя к «левым»; в этом смысле сын недалеко ушел от матери — Роджер никогда не высказывался в ИНОМ духе.

В подростковом возрасте Роджер любил возиться с игрушечным оружием и пострелять из настоящего, слушал по ночам приемник, настроенный на частоту американских военных радиостанций, находящихся в Великобритании, или же «Радио Люксембург» (30 лет спустя воспоминания об этом лягут в основу его сольного альбома «Radio K.A.O.S.»). «Первым, к чему я привязался помимо семьи или школы, страдая от одиночества, стало радио», — вспоминал он в 1987 году. «Можно вырасти с ним, идти с ним по жизни или же уйти с ним в далекие дали, радио — в этом смысле очень удобный медиум. Оно не обрушивается на тебя, не загоняет тебя в угол, к тому же можно узнать об идеях других людей гораздо больше, чем по телевидению. По радио у человека нет устойчивого имиджа.

На радиопередачах гораздо легче сконцентрироваться. Смотреть телевизор в темноте невозможно — у него светится экран, и очарование нарушается».

Первыми пластинками, которые купил Уотерс, были записи легенд американского блюза — Лидбелли (Leadbelly), Билли Холидей (Billie Holiday) и Бесси Смит (Bessie Smith). Оттолкнувшись от их творчества, он двинулся в сторону более современного блюза и джаза — «все, кроме рок-н-ролла». Он был, пожалуй, единственным подростком, который не коллекционировал сорокопятки.

Его кембриджские сверстники запомнили Роджера как остроумного и внешне самоуверенного парня. Причем самоуверенного до надменности. Как говорит сам Роджер, он «здорово проводил время» в Кембриджской школе для мальчиков, несмотря на то, что — цитируя заключительный школьный отчет — «Уотерс так никогда и не реализовал свои великолепные потенциальные возможности».

Меньше всего ему нравились воскресные занятия, где он обучался морскому делу, хотя звание старшего матроса этому задаваке и присвоили. Как-то раз подчиненные Роджера взбунтовались — им надоели его чрезмерно командирские замашки, и они поколотили своего «начальничка»… Позже Уотерс решил, что военная дисциплина не для него, сдал свою форму и был разжалован. С позором. И тогда Роджер стал председателем местной молодежной организации «Кампания за ядерное разоружение».

В Кембриджском колледже для мальчиков училось еще несколько человек, будущих коллег Уотерса по музыке. Одним из одноклассников Роджера был Сторм Торгесон (Storm Torgeson) — будущий дизайнер обложек альбомов ФЛОЙД, ставших классикой рок-музыки, сын близкого друга Мэри Уотерс. Двумя классами младше их учился Сид Барретт (Syd Barrett), с которым Сторм подружился сразу же. А еще на два класса ниже учился гитарист последнего состава ФЛОЙД (и Роджера Уотерса) — Тим Ренвик (Tim Renwick), который помнит, как Сид командовал патрулем бойскаутов.

Трудно представить себе этого пророка психоделии с темной стороны луны в форме бойскаута. Роджер Кит Барретт (Roger Keith Barrett), появившийся на свет божий 6 января 1943 года, наслаждался всеми радостями нормального детства. Он рос под присмотром любящих родителей в большом доме на Хилл Роуд, прекраснейшей улице в Шерри Хинтон. Роджер был увлекающимся и способным Добиться успеха учеником, интересы которого были довольно обширны — от загородных прогулок и занятий спортом до драматического искусства и живописи. А рисовал Барретт здорово. Его отец увлекался классической музыкой, и часто Роджер (или Сид, как его прозвали) вместе со своими двумя сестрами и двумя братьями собирались у рояля для вечерних семейных музицирований. Макс поощрял интерес своего младшего сына к музыке и подарил ему банджо, а позднее — по просьбе самого мальчика — гитару.

Однако когда мальчику было 14 лет, эту идиллическую картину разбила вдребезги смерть отца. По мнению Сторма Торгесона, эта травма послужила первопричиной дальнейшего психического расстройства. Пользуясь терминологией Уотерса, так был заложен первый кирпич в стене Сида.

К 1962 году в Кембридже, как и в большинстве английских городов, музыкальная жизнь била ключом, и в лагере «городских», и в стане «мантий» насчитывалось около 100 различных групп. Среди них были и GEOFF МОTT AND THE MOTTOES, в составе которой на только что купленной электрогитаре с самодельным усилителем выступал Сид Барретт. В команде был и другой гитарист — Нобби Кларк (Nobby Clarke), на басу играл Тони Санти (Tony Santi), Клайв Велэм (Clive Welham) сидел за ударными, а настоящая полная фамилия фронтмена и певца была Мотлоу (Motlow). В определенной степени подобная деятельность помогла смягчить боль Сида, потерявшего отца. Неунывающая миссис Барретт поддержала сына, позволив группе репетировать в просторной комнате, бывшей кладовой. В репертуар ансамбля входили стандартные номера из хитпарада, такие, как, например, вещи группы SHADOWS Клиффа Ричарда и (эпизодически) Чака Берри.

Клайв Велэм вспоминает те воскресные послеполуденные сейшена как «потрясающе замечательные дни нашей юности, полные наивности, но заложившие основы всего дальнейшего. Нам нравилось сочинять музыку, создавать нечто новое из нескольких гитарных аккордов и неумелого сопровождения ударных». Там часто появлялся Роджер Уотерс, школьный друг Сида Барретта, приезжавший в Хилл Роуд на своем любимом стареньком мотоцикле AJS. Однако самому Уотерсу еще только предстояло заинтересоваться музыкой всерьез.

Подобно всем кембриджским друзьям Сида, ударник ансамбля заметил у Барретта признаки несомненной гениальности. Вместе с тем он отметил и неуравновешенность психического состояния юного гения. Велэм же считал Барретта в первую очередь «великолепным художником, гораздо более талантливым, чем Барретт-музыкант. Честно говоря, Сид был гитаристом-новичком. Даже когда ФЛОЙД стали знамениты, его игра на гитаре производила сильное впечатление за счет новаторских приемов, а не из-за каких-либо феноменальных музыкальных способностей».

«Я не думал о нем как о потенциальном душевнобольном. Я считал его очень свободным и легким в общении, весьма раскрепощенным, с прекрасным чувством юмора несколько абсурдистского толка (как в популярной британской радиопрограмме «The Goon Show», которую вели комики-абсурдисты Спайк Миллиган (Spike Milligan) и Питер Селлерз (Peter Sellers).

Кульминацией скромной карьеры THE MOTTOES стало выступление на танцевальном вечере в местной школе и на благотворительном представлении в пользу «Кампании за ядерное разоружение» в деловом центре Юнион Селларз. Потом Велэм пошел на «повышение» — устроился в полупрофессиональную команду THE RAMBLERS, а Джефф Мотлоу очутился в рядах THE BOSTON CRABS, одной из первых кембриджских групп, получивших контракт на запись с отделением Columbia фирмы EMI (чуть позже ставшим домом родным для ФЛОЙД) и выпустившей едва не дотянувший до стопроцентного хита сингл «Down in Mexico». Недолго поиграв на басу в THE HOLLERING BLUES, Барретт в одиночку продолжал развлекать друзей на вечеринках исполненными на свой лад композициями Леннона-Маккартни и первыми собственными любопытными опытами в области сочинительства (например «The Effervescent Elephant»).

«Он обычно здорово развлекал нас своей игрой и пением, — говорит Сторм Торгесон, — и был первым, кто действительно «въехал» в творчество БИТЛЗ. В какой-то мере Сид был действительно талантлив, но в этой компании вообще народ подобрался одаренный: писатели, музыканты, художники, люди театра — все они вышли из барреттовского окружения. Конечно, Сид оставался Сидом, и хотя в каждом из нас было что-то свое, особое, ничто не предвещало скорого великого будущего».

«То время, когда тебе 16 или 17, — восхитительно интригующе, и Сид был как бы частичкой этого фантастического веселья. Мы устраивали пикники, ездили на реку, на вечеринки, вместе покуривали травку, смеялись и исполняли музыку. Там были ребята, которых можно было уже тогда назвать довольно серьезно «тронутыми», «съехавшими с катушек», но Сид к ним отношения не имел. Он был из числа обычных ребятишек».

«Еще одним из «своих парней» был «лучший друг» Сторма (о таких говорят «дружок до фоба») по имени Дэвид Гилмор (David Gilmour), родившийся в аккурат на два месяца позже Сида, 6 марта 1943 года. Родители Дейва разительно отличались от матери Уотерса и были снисходительными, добродушными, по словам одного кембриджского приятеля, «людьми богемы, что было в то время довольно модно».