Вера Камша - Герои на все времена

• Название: Герои на все времена
• Автор: Вера Камша
• Издательство: «Эксмо»
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978-5-699-41799-5

Прошлое, далекое и совсем близкое. Настоящее. Будущее. Вымышленные миры и Константинополь, Лондон, Москва, Поволжье, Беларусь, Нью-Йорк… Магия и механика, мистика и наука, пастораль и антиутопия, притча и боевик — все смешалось в этой книге. На любой вкус и герои — генерал и домовой, дворник и князь, самолет и дракон, бог и кот, священники, оборотни, кентавры, артиллеристы, милиционеры, ученые — они такие разные, и все же есть, есть у них общее:

Это на них во веки веков прокладка дорог в жару и в мороз.

Это на них ход рычагов; это на них вращенье колес…

Это на них…

И нынешний сборник — дань чувству справедливости, попытка хоть как-то изменить баланс литературных весов в пользу тех, кто создает и хранит. Нелишних людей. Героев на все времена.

---

А в остальном все шло, как и раньше. Только Рычащий теперь почти всегда дни проводил в одиночестве. Деревенский староста отделывал новый дом и пригласил мастера из соседнего городка. Отец Кристоф договорился, что Реми поучится у приезжего его ремеслу, и довольный щенок с утра и до вечера торчал там, забегая лишь перекусить и проведать Жака.

Рычащий перелистывал книги, разглядывая непонятные буквы и картинки, и маялся от скуки в ожидании вечера.

Реми с усилием поднял над головой тяжелый колун и ударил по сосновому чурбаку. Лезвие вошло в дерево от силы на полдюйма, топор вырвался из рук щенка и грохнулся оземь, задев Реми рукояткой по ноге. Горе-дровосек взвыл.

Терпение Рычащего лопнуло. Он поднялся с крыльца, на котором устроился полюбоваться на вечернее солнышко, и, подворачивая рукава старой куртки, направился к Реми.

Тот смотрел исподлобья, потирая ушибленное место.

— Тяжелый, скотина, — прошипел щенок сквозь зубы. Он явно опасался, что Жак будет насмешничать.

— Дай я попробую.

Рычащий поднял валявшийся в пожухлой траве колун. Гладкая рукоять легла в ладони, луньер размахнулся, примериваясь. Да, для Реми тяжеловат, а справишься ли ты, Рычащий?

Ну-ка!

Рычащий вскинул топор и резко опустил. Чурбак с сухим треском раскололся, половинки упали в разные стороны. Неплохо. Все-таки как ни жаль оберега, но будь лунный камень сейчас на Рычащем, тот бы поостерегся прикасаться к железному орудию. А так даже руки не жжет.

— Да ты и впрямь выздоровел, Жак.

Луньер оглянулся. Отец Кристоф стоял на крыльце, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Непонятная тревога вновь кольнула Рычащего. Но отец Кристоф добродушно усмехнулся.

— Э, — крикнул Реми, — давай уж и остальные.

— А давай. — Рычащий поймал блестящим лезвием луч предзакатного солнца.

Работал он долго. Вспотел, но переколол все дрова, вместе с Реми перетаскал поленья в сарай. Кюре возился с ужином. Рычащий воткнул топор в бревно, чувствуя, как ноют натруженные мышцы, потянулся. И замер.

Закат догорел. На темнеющем небе теплились звезды, а над черной полосой леса проступал узкий серебристый серпик. Сладко и волнующе заныло сердце.

— Жак, пойдем ужинать, — окликнул его с порога отец Кристоф. Рычащий отвел глаза от новорожденной богини и пошел в дом.

Перед вечерней трапезой отец Кристоф обычно читал молитву Творцу. Рычащий в такие минуты принимал смиренный вид и старательно шевелил губами, повторяя чужие фразы. Но сегодня…. Белая богиня заглядывала в окно, и слова застревали у Рычащего в глотке. Он понимал, что предает сам себя, и был сам себе противен. И испытал огромное облегчение, когда кюре наконец произнес «Аминь».

После ужина отец Кристоф принялся разбирать какие-то записи, Реми притащил сундучок с инструментами и начал мастерить скамейку для соседки, а Рычащий, не найдя себе занятия, растянулся на лежанке. Глядя, как Реми усердно подгоняет оструганные дощечки, Рычащий лениво спросил:

— И как тебе не надоест одно и то же? Весь день с плотниками провозился и сейчас опять за молоток.

— А мне нравится, — весело ответил Реми. — Дерево теплое, душистое. Как живое. Тебе разве лес надоедает?

Как может наскучить лес? Рычащий улыбнулся и начал рассказывать.

О том, как красивы горы на закате, когда усталое солнце заливает ледники багрянцем, а свежий горный ветер обжигает щеки, и о безмолвии чащоб, где поднимаются вековые исполины-дубы.

О том, как шелестят тростники и плещется рыба в бездонных озерах, где вода прозрачна, как лед, и также студена.

О том, как замирает сердце, когда бесшумно пробираешься сквозь чащу, а ноги тонут в мягком серо-голубом лишайнике и ты знаешь, что впереди добыча, чуткая и осторожная.

Он никогда не говорил так долго.

— Да-а, — насмешливо протянул Реми, когда Рычащий умолк. — Здорово. Прямо как в сердце леса побывал. Ты, часом, сам не луньер?

Рычащий вздрогнул. Он не ожидал от себя подобной откровенности. Что же он натворил?!

— Не говори ерунду, Реми, — сердито оборвал мальчика отец Кристоф. — Каждый в этой жизни к чему-то прикипает душой. Тебя вон за уши от чурбаков не оттащишь, сам только что признался. Что дурного, если Жак любит свое ремесло?

— Да разве же я против, — ответил Реми. — Пусть любуется своими лесами и горами сколько влезет. Только красота красотой, а чащобы эти — поганые. Сколько человек в трясине потопло, а? А сколько волки да медведи подрали? А луньеры эти бешеные? Сам же мог дуба дать в лесу своем разлюбезном. Ну его к бесам вместе со всем зверьем!

Последние слова щенок произнес с неожиданно прорвавшейся злостью. Шмыгнул носом и яростно заколотил молотком по гвоздю.

Рычащий очень хотел промолчать. Но сияние юной богини проникало сквозь неплотно притворенные ставни… И он решился.

— А что луньеры? — произнес он. — Они-то в чем виноваты?

— Ага, ни в чем, — с издевкой откликнулся Реми. — И путникам по ночам не они глотки рвут. И хутора не они вырезают. Подчистую, до младенца в колыбели. И по деревням не шастают, неузнанные, чтобы потом стаю навести. Не, они ни в чем не виноваты. Правда, отец Кристоф?

А ведь он про клан Каэдо говорит, с болью в сердце подумал Рычащий. Это там, выше по реке, в прошлую зиму несколько луньеров, одурев от голода, подстерегли обоз и загрызли крестьянина. Нарушили древний запрет, что отделяет луньера от зверя. А потом отправились на ближнюю ферму…

Рычащий повернулся к священнику. Тот сидел, в раздумье созерцая санктор, словно спрашивал совета. Кюре хотел что-то ответить, но Рычащий опередил:

— Луньеры жили в Предгорье веками. Когда поселенцы расчищали поля и строили деревни, они ушли в глубину леса, ближе к горам. И они никогда не нападали первыми!

— Как же, — фыркнул Реми.

— Да, не нападали, пока люди не начали разорять деревни. Тогда и только тогда они стали драться. Знаешь, что бывает, когда луньер пробует людскую кровь?! Это словно отрава! Он становится одержимым, он жаждет убивать и разрушать. Он даже облик уже не сможет изменить! Люди сами виноваты! Зачем они травят и убивают, зачем объявили войну?! А луньеры лишь мстят, как могут!

— Чего ты мелешь? — выкрикнул Реми. — Скажите ему, отец Кристоф!

— Прекратите оба, — тихо проговорил кюре. — Вы ничего не решите криком и обвинениями. Реми, откладывай свою работу, ты еще не ответил урока. С тебя две страницы, если помнишь.

— Отец Кристоф, я завтра, — жалобно сказал Реми, мигом забыв про спор. — Поздно уже.

— В самый раз, — строгим голосом ответил священник. — Нет, не Скрижаль. «О поиске истины» святого Этьена.

Рычащий завернулся в одеяло, закинул руки за голову. Реми понуро уселся за стол напротив отца Кристофа Скрипнул кожаный переплет.

— Глава десятая. И постарайся целыми словами.

— Я не умею целыми. Они слишком длинные.

— Радуйся, что читаешь на родном языке. Говорят, на юге Святейший издал буллу — вести службу и переписывать святые книги только на латыни.

— Вот еще. И так язык ломаю.

— Язык без костей, не сломаешь. Я внимательно слушаю.

Реми вздохнул, смиряясь с судьбой.

— И топчу-щему до-роги в поисках смысла гово-рю я: брат, помни: не для из-бранно-го создал Творец землю сию, а для всего, что на ней рож-дается. И всякой твари…

«И всякой твари земной есть место под сиянием солнечным для жизни и процветания, а кто забывает об этом, в грех великий впадает.

И даны нам копье и слово, меч и милосердие. И есть время свое для каждого дара. Ибо если зря ударишь копьем, то посеешь лишь ненависть и ее же соберешь урожаем. Но коли в час крови труслив и неловок будет удар, то робость гибелью обернется.

Но как узнать, когда час для меча, а когда для милосердия?»

— Ну вот, а говорил: не умею.

— Я старался. Отец Кристоф, а можно я завтра с мальчишками на рыбалку пойду?

— А, вот в чем дело. Ладно, только скажи: где ты видел в нашей луже рыбу?

— Мы не на пруд, а на реку. И Жака возьмем, пусть прогуляется. Жак, пойдешь рыбу удить?

Рычащий прикрыл глаза. Голоса доносились еле слышно, он засыпал. Но и сквозь дремоту в голове отдавалось:

«Но как узнать, когда час для меча, а когда для милосердия?»

3

Венаторы заявились через несколько дней, ранним утром.

Весть принес Реми. Он пошел к соседям за молоком и, возвратись, еще с порога закричал:

— А в деревне сержант Шарден с отрядом! Собаки у него злющие-презлющие! Говорят, большая облава, луньеры совсем близко!

Рычащий пил липовый настой. Услышав про сержанта и собак, он вздрогнул и пролил полкружки на стол. Отец Кристоф недовольно покачал головой:

— Ну венаторы, а что ж так вопить-то? Садись завтракать.