Вера Камша - Герои на все времена

• Название: Герои на все времена
• Автор: Вера Камша
• Издательство: «Эксмо»
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978-5-699-41799-5

Прошлое, далекое и совсем близкое. Настоящее. Будущее. Вымышленные миры и Константинополь, Лондон, Москва, Поволжье, Беларусь, Нью-Йорк… Магия и механика, мистика и наука, пастораль и антиутопия, притча и боевик — все смешалось в этой книге. На любой вкус и герои — генерал и домовой, дворник и князь, самолет и дракон, бог и кот, священники, оборотни, кентавры, артиллеристы, милиционеры, ученые — они такие разные, и все же есть, есть у них общее:

Это на них во веки веков прокладка дорог в жару и в мороз.

Это на них ход рычагов; это на них вращенье колес…

Это на них…

И нынешний сборник — дань чувству справедливости, попытка хоть как-то изменить баланс литературных весов в пользу тех, кто создает и хранит. Нелишних людей. Героев на все времена.

---

— Ну и что они? Неужели так вот и взяли тебя?

— Они, может, посмеялись бы, да и дальше поехали, но у меня от Создателей с рождения дар был особый — глаза мои зорко видели и днем, и в сумерках. Ночью уже, правда, видеть далеко не мог, но все равно лучше других. За это и приняли меня в гвардию. Повезло мне служить вместе с высокородными да с отважными, многому научился у них. На южных границах неспокойно тогда было, там мы и стояли. Мало-помалу стали меня посылать на самые опасные задания, через три года числился я уже в полку первым разведчиком. Ну а жалованье в то время платили хоть и не как сейчас, но тоже приличное. Скопил я тогда себе деньжат, получил и боевое ранение — вот сюда, до сих пор видать! — Старик задрал рубаху, и путешественники увидели при неярком свете очага косой шрам, тянущийся через весь живот. — Хотел уже в отставку проситься, да домой, жениться… А тут приходит приказ: срочно на запад, на границу с Греншейном. И нам в аккурат в мои родные места выпало ехать. Я тогда еще обрадовался, дурак. Думал, своих увижу, да и Тарью мою ненаглядную. Увидел, как же…

На этом старик замолчал, затем прикончил брагу в одном из бурдюков, поежился, потер руки, протянул их над очагом и хмуро уставился на огонь.

— Да что же произошло с ними? Погибли? — не выдержал первым Эрик. Он был уже настолько увлечен рассказом, что и думать забыл сердиться на паромщика. Наоборот, сейчас он искренне сочувствовал Яну.

— Рябиновка была полностью вырезана Бритыми в один из первых дней войны, потому что ее жители не захотели отречься от веры в Создателей, — тихо сказал Селен. — Да будет память о них вечной…

— Это уже после стали так говорить, преподобный, — Кривой покачал головой, — на самом-то деле все было еще страшнее. Тогда же никто не думал, что Бритые — это воплощение зла. Они в Греншейне пользовались тогда поддержкой герцогского сына, гада этого плешивого. Да и у нас многие церковники были с ними заодно. Бритые ведь не отрицали всех Создателей, просто почитали одного из них — Неистового — больше, чем других. И он им за это платил сполна. Болезни они лечили так, как больше никто не умел. Урожаи в деревнях, где священник был из Бритых, всегда были обильными. Люди им верили. А то, что вся их магия на жертвенной крови замешана, а не на обращении к Создателям, мало кого тогда волновало. Крови-то поначалу много и не требовали. Разрезал запястье, подержал немного над ихней чашей — вот и все, ничего страшного, а желание твое исполнится.

— А как же людоедство, ритуальные убийства, мучительства? Это что же, россказни, по-твоему?

— Нет, какие уж тут россказни, высокородный. Только это все позже началось, а тогда, в первые дни войны, — вот так было, как я говорю. Потому и не готов был наш герцог с ними воевать — не ожидал, что придется. Так вот, ты слушай дальше. В тот злосчастный год стал-таки Наркиз Бритый герцогом Греншейнским. Брата, говорят, старшего убил, чтобы в жертву принести. И началось. Бритые потребовали, чтобы все храмы в Пяти Герцогствах признали первенство Неистового перед четырьмя другими Создателями. Все, разумеется, отказались. Ну да это ты и без меня знаешь. А вот когда отказались, тут сразу и выяснилось, кто действительно умел пользоваться магией, а кто — прости, преподобный, — только притворялся.

— Да чего тут прощать, так оно и было, — сказал с угрюмым выражением Селен. — Бритые же сначала не армией нападали. Приходил один из Падших, они их Посвященными называли, заходил прямо в храм и там говорил что-нибудь эдакое: «Да покарает Неистовый отступников, не преклонивших главы перед его несокрушимой мощью!» И руку себе надрезал тут же. И, как результат его магии, кровь ударяла в голову жертв, они либо сходили с ума, либо тут же на месте падали замертво. Конечно, народ после этого не имел сомнений, кто из Создателей самый могущественный и кому следует поклоняться.

— Да, точно. Так оно и в Рябиновке было бы, только местный священник — я его, заразу, хорошо помню — решил Бритого убить первым. Как увидел его, так сразу копье схватил — и в брюхо гаду. А тот, пока дышал еще, успел прочесть свое заклинание. И, видать, от такого количества крови оно сработало стократ сильнее. Из тех, кто был в храме, выжили только четверо — стояли дальше всех от Бритого. А мои старики и сестренка — не выжили. И еще дюжины четыре сельчан. Брат у тетки гостил — повезло ему. Он два года назад помер, дед вот шалопая этого, — Кривой указал на Оттона, который незадолго до того вернулся с улицы и тихо уселся у огня.

— А невеста твоя, дядька Ян? Тоже там была? — робко спросил «шалопай».

— Нет. В ее смерти виноваты не Бритые. Ее убили верные служители церкви Создателей из Ордена Верности. Тьфу. Они, мрази, прискакали в Рябиновку на следующий день после бойни в храме. Выясняли, кто из жителей сочувствовал Бритым или принимал участие в их обрядах. Потом шли к ним домой и убивали. Не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Отец моей Тарьи как-то обращался к Бритым за помощью, когда его жена с кишечной хворью лежала. Они вылечили ее, и с тех пор он был им благодарен, жертвовал что-то там. Ему отрубили голову прямо на пороге его дома. Тарья обезумела, схватила вилы, бросилась на убийц отца. Ее тут же и закололи… А наш отряд вошел в Рябиновку на следующий день. Я всех схоронил, сам рыл могилы, вот этими руками. А потом решил отомстить. Бритым — за смерть семьи. «Верным» — за невесту. Она ведь меня ждала все эти три года, старикам моим помогала, женихам другим отказывала, знала, что я вернусь к ней. Это мне тетка моя рассказала, она выжила тогда.

— И ты отомстил?

— Как сказать, высокородный, как сказать… Сначала я узнал имена. Того, кто отдал приказ убивать, и того, кто исполнял этот приказ в Рябиновке. Первым был Мейрат Литтонский.

— Святой мученик Мейрат???

— Он самый, твое преподобие, он самый. Как вы понимаете, ему я отомстить не успел. Когда я узнал, как он умер, мне даже стало его жаль. Я-то бы убил его быстро — заколол бы, так же, как по его приказу закололи Тарью. Но Бритые успели раньше, да. Это ведь был первый известный случай людоедства с их стороны, я не путаю, преподобный?

— Не путаешь. У тебя отличная память, паромщик. Они съели его сердце для приведения в действие одного из своих заклинаний, решивших исход битвы в Сорочьих Гнездах.

— Да, точно. Святой мученик теперь… А вот второй, тот, кто убивал сторонников Бритых в Рябиновке, кто лично отрубил голову отцу моей невесты, этот-то мучеником не стал. Он стал Сиятельным Высоким Магистром Ордена Хранителей.

— Лартен? Я уже не знаю, верить тебе или нет, старик! Я слышал, конечно, что Сиятельный начинал в Ордене Верности, но то, что ты рассказываешь…

— Я ж говорил тебе, верить или не верить — дело твое. Как было — так и рассказываю. Будешь слушать дальше?

— Буду. Продолжай. Так ты встретился с Лартеном?

— Ха! Трижды. И горько жалел о каждой из этих встреч. Потому и не смог удержаться от смеха, когда ты тут расписывал, как много дал бы за возможность увидеть его. Я-то, веришь ли, дал бы не меньше, чтобы не видеть твоего Сиятельного вообще никогда. А в первый раз я встретил его через три месяца после начала войны. Наши тогда драпали от греншейнских, ровно мышата от голодного кота. Бритые уже показали свое настоящее лицо. Да какое лицо — гнусную людоедскую харю мучителей и убийц они показали! В каждой крупной битве магией крови убивали или калечили наших командиров и знаменосцев на расстоянии. Боевой дух у наших был — хуже некуда. Мало того, высокородные господа стали бояться командовать — оно и понятно, кто ж захочет стать жертвой убийственного заклинания. Гвардейцы-«соколы» держались лучше других, но и у нас уже опускались руки. В общем, еще бы немного — сдались бы наши, так все было паршиво. И тут вечером вызывает меня и еще троих лучших разведчиков командир и говорит: «Пойдете ночью в гости к Бритым. Задача первая — взять хотя бы одного Падшего живьем. Задача вторая — с вами пойдет один блаженный из Хранителей, он должен выжить любой ценой». А надо сказать, тогда этих Падших боялись еще больше, чем сейчас. Чуть не бессмертными их считали. Ну, я и думаю, в живых остаться — шансов нет, так хоть побольше Бритых с собой заберу. Сижу, нож точу. Тут входит толстый такой, весь в сером — я тогда Хранителей-то еще не отличал от других орденов, — и говорит: «Сегодня ночью мы решаем исход войны. Наш Орден, возможно, нашел средство противостоять магии Бритых. Надо только его испытать и довести до ума. А для этого нам нужен живой Посвященный. И мы с вами сегодня его добудем. Бояться я вам запрещаю. Бояться будем после». А то его кто-то спрашивал, бояться нам или не бояться!

— Так это и был Лартен?

— Да не перебивай ты, дай рассказать спокойно! Так и пошли мы впятером. Видел я ночью лучше других, поэтому мне досталось снимать часовых, а потом первым лезть в избу, где спал Бритый. Толстый Хранитель — точно, блаженный — полез вторым. Бритый успел проснуться за миг до того, как я его оглушил. Ну, вытащили мы его, понесли, связанного, только не успели из ихнего лагеря выйти, как этот боров в сером ка-а-ак шлепнется в грязь мордой! И встать не может, ногу подвернул, зараза. Я сначала Бритого на себе тащил, и то тяжело было. А тут пришлось мне этого хряка на спину взвалить, а Кун, он похлипче был, Бритого понес. Двое других остались прикрывать отход. Не вернулись потом, не хочу даже думать, что с ними стало. А мы, когда уже почти дошли до своих, остановились отдышаться. И тут Кун предлагает: «Давай я Лартена понесу, я не так устал». Тут-то у меня рот и открылся. «Кого-кого ты понесешь?» — «Ну Хранителя нашего, зовут его так, Лартен Кинайский», — говорит Кун. У меня руки и опустились. Понял я, что не убью его. Не потому, что ненависти нет к нему, а потому, что, убив его, — убью надежду на победу. Но и простить за Тарью — тоже не могу. Так и стоял, только кулаки сжимал…