Джим Батчер - Перемены

• Название: Перемены
• Автор: Джим Батчер
• Издательство: Перевод не издавался
• Жанр: Ужасы и Мистика

Jim Butcher. Dresden Files-12. Changes.

Когда-то Сьюзен Родригез была возлюбленной Гарри Дрездена, пока она не подверглась нападению его врагов, заставивших ее разрываться между человечностью и жаждой крови вампира Красной Коллегии. Сьюзен исчезла в Южной Америке, где она пыталась бороться и со своим ужасным приобретением и с теми, кто обрек ее на это. Теперь тайну, которую долго скрывала Сьюзен, обнаружила Арианна Ортега, Герцогиня Красной Коллегии, которая и планирует использовать ее против Гарри. Чтобы победить на сей раз, у него не остается выбора, кроме как извлечь глубоко спрятанную неистовую ярость темной части своей собственной души. Поскольку в этот раз Гарри, не борется за спасение мира… Он борется, чтобы спасти своего ребенка.

Перевод Глушкин Евгений (textik lestat), Гвоздева Ирина (Gel’truda). «Работа над ошибками» Фирсанова Юлия (Альдена)Перевод любительский, некоммерческий, ни на что не претендующий.

---

— Будет трудновато для нас обменяться клятвами, если Вы не сможете говорить, — выдавил я. Мой голос, неожиданно для меня, «дал петуха». — Гм, возможно, это — контракт или что-то другое?

Бледные руки взметнулись из-под темной ткани и откинули назад капюшон. Мэб встряхнула головой и белоснежные, шелковистые локоны, светлее, чем лунный свет или мертвая плоть Ллойда Слейта, рассыпались вокруг нее.

Голос на секунду отказал мне. Я уперся голыми бедрами о Каменный Стол и, дрожа, присел на него.

Мэб продолжала двигаться ко мне, становясь всё ближе и ближе с каждым легким, скользящим шагом. Плащ соскользнул с её плеч, вниз, вниз, вниз.

— В-вам, ухх, — я с трудом отвел взгляд. — Вам д… должно быть холодно.

Хриплый тихий смех сорвался с её губ цвета замороженной малины. Голос Мэб, наполненный гневом, физически ранил живую плоть. Ей голос, заполненный кипящей страстью…, делал другие вещи.

Холод внезапно стал наименьшей из моих проблем.

Её рот прикоснулся к моим губам, и я прекратил даже пытаться говорить. Это не был обряд в привычном для меня понимании, но эта церемония была такая же древняя, как звери и птицы, земля и небо.

Моя память стала отрывистой после поцелуя.

Я помнил её тело, ярко блестящее надо мной, холодное, мягкое, безукоризненно женственное. У меня нет слов для его описания. Нечеловеческая красота. Волшебная грация. Животная чувственность. И когда ее тело накрыло мое, наши дыхания смешались — холодная сладость с человеческим несовершенством. Я мог чувствовать ритм её тела, её дыхания, её сердца. Я мог чувствовать каменную поверхность стола, древнюю вершину холма, все землю в долине вокруг нас, пульсирующую в единении с ритмом Мэб. Облака мчались по небу и, когда она начала двигаться быстрее, они засветились ярче и ярче, пока я не понял, что зловещее свечение вокруг нас не больше чем тусклое, приглушенное отражение красоты Мэб, скрытое для спасения смертного разума, который не был к ней готов.

Она не скрывала это, как и свое участившееся дыхание. И оно опалило меня, настолько оно было чистым.

То, чем мы занимались, не было сексом, невзирая на то, чем оно казалось. Вы не занимаетесь сексом с грозой, с землетрясением, с яростной вьюгой. Вы не можете заниматься любовью с горой, ледником, леденящим ветром.

В течение нескольких мгновений я видел ширину и глубины силы Мэб — и в течение мимолетного мига — голый, крошечный отблеск её цели; в то время, как наши переплетенные тела, приближались к экстазу. Я закричал. И не останавливался, некоторое время.

Затем ко мне присоединился крик Мэб и наши голоса смешались. Её ногти вонзились мне в грудь, кусочками льда скользя под кожей. Я увидел, как её тело изогнулось дугой от получаемого удовольствия, а затем её зеленые кошачьи глаза раскрылись и вытянулись…

Рот Мэб приоткрылся, и она громко прошипела:

— МОЙ!

От этой абсолютной правды моё тело затрепетало, как оборванная гитарная струна, и я дернулся в краткой, резкой судороге.

Руки Мэб скользнули вниз по моим ребрам, и я внезапно почувствовал огонь в поломанных костях, пока эти ледяные руки надавливали на них.

— МОЙ!

И вновь моё тело яростно изогнулось, словно каждый мускул пытался сорваться с моих костей.

Мэб пылко зашипела, когда её руки скользнули вокруг моей талии, накрывая то онемевшее место, где вероятно был сломан позвоночник. Я почувствовал, что кричу и бьюсь, совсем не контролируя своё тело.

Кошачьи глаза Мэб захватили мой собственный взгляд, поймав моё внимание в ловушку их морозной красоты и отвлекая меня от ужасного, сладкого холода, который струился от кончиков её пальцев, и её ласкающего бархатом голоса, нежно прошептавшего: … мой…

— Еще! — закричал смутно знакомый голос.

Что-то холодное и металлическое прижалось к моей груди.

— Чисто! — рявкнул голос.

Разряд молнии ударил меня в грудь — мучительное кольцо серебряной силы, которая дугой выгнула моё тело. Я начал кричать, и прежде чем мои бёдра опустились, я выпалил: «Hexus!» — извергая силу в воздух.

Кто-то воскликнул, кто-то выругался. Все вокруг полыхнуло искрами, включая лампочки наверху, которые казалось, перегрелись и разлетелись в пыль.

Комната погрузилась в темноту и тишину на несколько секунд.

— М-мы теряем его? — твердый старческий голос. Фортхилл.

— О Господи, — дрожащий голос. Молли. — Г-Гарри?

— Я в порядке, — простонал я. По моему горлу казалось, прошлись наждаком. — Какого черта вы делаете со мной?

— Т-твоё сердце остановилось… — тоже знакомый третий голос.

Я пощупал грудь и ничего не нашел на ней, так же как и вокруг шеи. Мои пальцы продолжили исследование дальше и, прикоснувшись к кровати и спинодержателю подо мною, обнаружили там мою цепочку с амулетом; рубин все еще был закреплен в центре с помощью неаккуратного слоя клея. Я схватил пентаграмму и направил в неё небольшое усилие воли, холодный синий свет заполнил комнату.

— … поэтому я сделал то, что сделал бы любой хороший гробовщик, — продолжил Баттерс. — Ударил тебя током и попытался реанимировать. — Он поднял вверх два утюжка дефибриллятора, чьи провода вероятно расплавились. Они не были ни к чему подсоединены. Баттерс был подвижным маленьким парнем в больничном халате, с всклокоченными черными волосами, узкими плечами и худощавым, нервным телом. Он поднял руки, имитируя работу электрошока. Затем сказал дебильным голосом, которому, наверное, полагалось звучать зловеще. — Оно живое. Живооооое. — Спустя биение сердца он добавил, — Пожалуйста. Не стоит благодарить.

— Баттерс, — вздохнул я. — Кто позвал тебя в… — я запнулся, — Молли. Не имеет значения.

— Гарри, — потупилась моя ученица. — Мы не были уверены, насколько тяжело ты ранен, и если ты не мог чувствовать… ты не мог знать тоже… и я подумала, что мы нуждаемся в настоящем докторе, но единственный, насколько я знала, кому ты доверяешь, был Баттерс, поэтому я позвонила ему вместо…

— Эй! — сказал Баттерс.

Я сорвал крепления с головы и раздраженно пихнул ремни на ногах.

— Стоп, эй, тигр! — воскликнул Баттерс. Маленький патологоанатом бросился мне на ноги. — Попридержи своих коней, здоровяк! Легче, легче!

У Фортхилла и Молли были добрые намерения. Они присоединились, и их троица снова распластала меня по спинодержателю.

Я прорычал проклятье и расслабился, дожидаясь момента, когда они начнут меня слушать. Тогда я произнес:

— У нас нет времени на это. Снимите с меня все эти ремни.

— Дрезден, у тебя, возможно, сломан позвоночник, — категорично заявил Баттерс. — Защемленный нерв, сломанные кости, повреждение внутренних органов брюшной полости. Ради Бога, парень, чем ты думал, не поехав в больницу?

— Я думал о том, что не хочу делать из себя легкую мишень, — буркнул я. — Я в порядке. Мне лучше.

— О, Господи, парень! — воскликнул Фортхилл. — Будь разумным! Три минуты назад твое сердце не билось.

— Молли, — произнес я жестко. — Развяжи ремни. Немедленно.

Я услышал, как она захлюпала носом. Затем она поднялась и подошла так чтобы видеть мои глаза.

— Хм. Гарри. Ты все еще… ты знаешь. Это ты?

Я удивленно глядел на неё, впечатленный. Проницательность Кузнечика сослужила ей хорошую службу.

— Я, это — я, — спокойно произнес я, глядя ей в глаза. Это должно было стать достаточной проверкой. Если кто-то другой сидел за рулем моей машины, это слишком изменит меня внутри и это, конечно, запустит взгляд души и покажет изменения. — Пока, по крайней мере.

Молли закусила губу.

— Хорошо. Хорошо, развяжите его.

Баттерс слез с моих коленей и нахмурившись, поднялся на ноги.

— Погоди минуту. Это просто… Это все происходит немного слишком быстро для меня.

Дверь позади него распахнулась, и крупный мужчина в темной одежде поднял пистолет, выпуская две пули в спину Баттерса с расстояния трех футов. Резкие звуки выстрелов были невероятно оглушающими.

Баттерс рухнул, как забитая корова. Взгляд бандита пробежал по остальным, прежде чем он ударился о пол. Я знал, кого он высматривает, когда его глаза остановились на мне.

Он не говорил, не бушевал, не колебался. Профессионал. Таких было в изобилии в Чикаго. Он поднял пистолет, прицеливаясь мне в голову, пока я лежал там, примотанный к доске от бедер и ниже, неспособный даже пошевелиться. Я поднял левую руку и обнаружил, что мой браслет-щит исчез с запястья. Ну конечно. Они должны были убрать его, чтобы он не мешал работе дефибриллятора, так же как они убрали металлическую цепочку вокруг моей шеи и кольца с моих пальцев.

Они бы очень пригодились.

Определённо, сегодня был просто не мой день.

Глава 32

Мое тело было привязано, но не мои руки. Я сложил пальцы правой руки в мистический жест атаки, изображая пистолет, и воскликнул, — Arctis!