Евгений Николаев - Снайперские дуэли. Звезды на винтовке

• Название: Снайперские дуэли. Звезды на винтовке
• Автор: Евгений Николаев
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37383-3

«Морда фашиста была отчетливо видна через окуляр моей снайперки. Выстрел, как щелчок бича, повалил его на снег. Снайперская винтовка, ставшая теперь безопасной для наших бойцов, выскользнула из его рук и упала к ногам своего уже мертвого хозяина…»

«Негромок голос снайперской пули, но жалит она смертельно. Выстрела своего я не услышал — мое собственное сердце в это время стучало, кажется, куда громче! — но увидел, как мгновенно осел фашист. Двое других продолжали свой путь, не заметив случившегося. Давно отработанным движением я перезарядил винтовку и выстрелил снова. Словно споткнувшись, упал и второй «завоеватель». Последний, сделав еще два-три шага вперед, остановился, оглянулся и подошел к упавшему. А мне вполне хватило времени снова перезарядить винтовку и сделать очередной выстрел. И третий фашист, сраженный моей пулей, замертво свалился на второго…»

На снайперском счету автора этой книги 324 уничтоженных фашиста, включая одного генерала. За боевые заслуги Военный совет Ленинградского фронта вручил Е. А. Николаеву именную снайперскую винтовку.

---

Увидел фашистов и Добрик.

— Давай не упусти, Женька!

Сделав привычным движением упреждение с учетом боковых поправок на ветер и на движение цели, я взял на мушку голову последнего из трех гитлеровцев и, затаив дыхание, плавно нажал на спусковой крючок…

Негромок голос снайперской пули, но жалит она смертельно. Выстрела я своего почти не услышал, — мое собственное сердце в это время стучало, кажется, куда громче! Я увидел, как мгновенно осел, придавленный тяжелым мешком, последним шагавший немец. Двое других продолжали свой путь, не заметив случившегося. Обрадованный успехом, я решил ударить по второму фашисту. Давно отработанным движением мгновенно перезарядил винтовку и выстрелил. Словно споткнувшись, упал и второй «завоеватель». Однако он, видимо, успел что-то крикнуть, потому что первый, сделав еще два-три шага вперед, остановился, оглянулся и подошел к упавшему. Он стоял над ним, размахивая руками, и что-то выговаривал неподвижно лежавшему солдату. Возможно, отчитывал его за неуклюжесть, похоже — предлагал ему подняться, еще не догадываясь, что произошло на самом деле, и тем более не ожидая того, что случится в следующую секунду. А мне вполне хватило времени снова перезарядить винтовку и сделать очередной выстрел. Он прозвучал отрывисто — словно дятел долбанул крепким клювом сухую ель. И третий фашист, сраженный моей пулей, замертво свалился на второго.

— Ну молодец… Сразу троих! Тремя выстрелами!.. — подытожил Иван результат моей стрельбы. — Теперь моя очередь.

И он изготовился к стрельбе, разгоряченный нашей первой удачей.

Не упуская из виду своего сектора, я стал больше поглядывать за сектором Добрика. Но так близко немцы больше не появились. И, как на беду, снова повалил такой снежище, что видимость совершенно пропала. Даже в пятидесяти метрах от нас ничего не было видно. Стало темнеть, погода окончательно испортилась.

Полежав еще с полчаса, мы решили отходить. Огорченный Иван плелся за мной по траншее, низко опустив голову. Я, как мог, успокаивал его, предрекая на завтра лучший результат «охоты». А через десять минут мы сидели уже в своей землянке.

Так в нашей 21-й дивизии, благодаря лейтенанту Буторину, родилось снайперское движение. Истребители фашистской нечисти начали свою священную войну.

А поздно вечером, когда все снайперы вернулись со своих НП, состоялся разбор результатов истекшего дня.

— Лиха беда начало! — сказал лейтенант. — Итог наших экзаменов — двадцать шесть уничтоженных фашистов. Неплохо! Но не забывайте, товарищи: поле боя — не тир! У снайпера должны быть храброе сердце и крепкие нервы. Он должен быть всегда спокоен и хладнокровен, терпелив и вынослив. Побеждает тот, у кого зорче глаз, тверже рука и крепче выдержка. Советский снайпер знает, на что идет, и побеждает врага мужеством, сообразительностью, быстрой реакцией. Я говорю вам все это в последний раз, — завтра вы будете действовать самостоятельно, учить вас будет некому. Ну а теперь — спать. Всем спать до утра!

Попрощавшись с нами, лейтенант вышел из землянки. А мы еще долго ворочались, не могли уснуть от впечатлений пережитого. Потом кто-то из ребят подытожил:

— Братцы, а теперь нам надо — кто больше. Вроде соревнования. Правда?..

— Верно! — ответили ему. — Будем соревноваться. И других будем учить.

Через полчаса все уже спали богатырским сном. И только мне почему-то не спалось. Присев у края нар, при свете коптилки на листке бумаги я стал выводить хорошо отточенным химическим карандашом письмо.

Из письма с фронта в Тамбов матери:

Дорогая мамуля!

Свою учебу я закончил успешно. Сегодня наш командир перед строем объявил мне благодарность. Теперь я на новой работе: стал наблюдателем. Не беспокойтесь за меня — это работа легкая и совсем безопасная: посматривай себе в бинокль да докладывай по начальству, что там затевают фашисты. И сидеть-то приходится в тепле, да и одет я прилично.

Войны у нас почти нет никакой. Когда Вы читаете в сводках Совинформбюро «На Ленинградском фронте без перемен. Идут бои местного значения» — это про нас.

Как Вы там живете? Как вообще наш народ там, на Большой земле, живет? Мы только одно знаем: как бы там ни было — жив будет наш народ! И он победит.

Да, не сказал еще: мне присвоили звание! Теперь я старший сержант. А по должности — помкомвзвода.

Ваш Евгений.

С тех пор мы попарно, а иногда и в одиночку ежедневно выходили на передний край. Подкрадывались как можно ближе к немецким траншеям, устраивались в заранее облюбованной воронке или удобном укрытии и до наступления полного рассвета успевали замаскироваться, внимательно осмотреться, обжиться. Передний край был нашим вторым домом, в котором мы жили намного дольше, чем в доме-землянке.

Следили за снайперами и их работой предупрежденные заранее бойцы и командиры в траншеях. Им ставилась задача — прикрыть в случае чего отход снайперу, оказать ему первую помощь, если потребуется. А минометчики готовы были в любую минуту дать заградогонь, отсечь нас, снайперов, от противника.

Нам разрешалось спать только ночью, и будили нас только в случае крайней необходимости. Правда, случаев таких хватало…

Мой первый напарник

С Иваном Добриком мне приходилось взаимодействовать и в дальнейшем. До его тяжелого ранения в голову в сентябре 1942 года мы воевали с ним бок о бок.

Выходя на «охоту» с Добриком, я чувствовал себя намного уверенней. Иван был веселым и храбрым парнем, хорошим товарищем и отличным стрелком. На него вполне можно было положиться.

Он был уроженцем Полтавской области. Родина его — село Худолеевка — была сейчас «пид нимцем», и он «нэ чого нэ чув» о судьбе своих родителей и многочисленных братьев и сестер.

…Трудно было его родителям вести свое немудрящее хозяйство, содержать большое семейство. И вот, посоветовавшись с ними, «старшой» — Иван — уехал в Астрахань, на заработки. Он ходил там с рыбаками в море, тянул сети. А все заработанные деньги отсылал домой. Сам же перебивался кое-как. И мечтал о службе в армии. Куда он ни писал, к кому ни обращался — в армию его не брали. «Мал еще! Вот подрастешь — сами позовем!» — говорили ему в военкомате. И точно, в октябре 1940 года, когда пришел его срок, призвали Ивана в Красную Армию.

Хотя и крепок стал Иван, возмужал за годы, проведенные в Астрахани, в плечах раздался, мускулами разбогател, а росточком не вышел. Так грибком-боровичком и остался. Его послали служить в полк войск НКВД. Всегда жизнерадостный, находчивый, острый на язык парень с круглым, улыбающимся лицом и карими глазами, он был всегда всем доволен, всему рад. И тому, что едет в неизвестную ему Карелию, тоже рад. Сколько интересного увидел из маленького вагона-теплушки молодой деревенский парень, сколько нового узнал за дорогу! Ох и велика же его Родина, коли так долго приходится ехать ему к месту будущей службы…

А в полку за несколько месяцев и совсем возмужал Добрик — родная мать не узнала бы своего «старшого» в строю ладных, стриженных под машинку ребят, одетых в военную форму. Тут Иван увлекся спортом, на «отлично» овладел огневой и политической подготовкой…

С упорными боями его полк отходил от границы в глубь страны. Но дорого платили фашисты за свое вероломное нападение. Яростно отбивались чекисты, каждый дрался за десятерых. И все же силы были неравными — под Выборгом полк попал в окружение.

День и ночь с обеих сторон не смолкала ружейно-пулеметная трескотня, со стоном разрывались мины. Против вооруженных винтовками бойцов были брошены танки. Но и на этот раз не удалось фашистам сломить сопротивление бойцов. «Чекисты в плен не сдаются!» — таков был наш девиз. И прорвал полк кольцо окружения, вышел из боя. Ивана Добрика везли на санитарной повозке: контузило парня.

После излечения в госпитале торопился Иван попасть к своим однополчанам. С замирающим сердцем шел он через весь Ленинград до Кировского завода. Шел и видел Иван, как работают ленинградцы, помогают нашим войскам укреплять оборону. Ломами и кирками долбят твердую землю, лопатами роют противотанковые рвы и траншеи, строят для воинов землянки.

«Нет, такие люди не позволят фашистам прорваться в город! Так и нам надо стоять!» — думал Иван и клялся себе, не щадя своей жизни, мстить ненавистным фашистам за их злодеяния.

По зову сердца комсомолец Иван Добрик стал снайпером. С каждым днем увеличивался счет священной мести, росло, оттачивалось его мастерство. Имя меткого стрелка, истребителя фашистской нечисти Ивана Добрика все чаще и чаще стало упоминаться на страницах военных газет.

Наша оборона проходила по территории, принадлежавшей до войны какому-то совхозу. Еще до прихода немцев технику и людей отсюда эвакуировали. Брошенным остался только урожай, который не успели уничтожить. И вот теперь перед траншеями нашего батальона, на нейтральной полосе, раскинулось капустное поле.