Томас Вулф - Паутина и скала

• Название: Паутина и скала
• Автор: Томас Вулф
• Жанр: Современная проза

---

По мере того как миссис Джек говорила о себе и своей жизни, рассказывала в присущей ей оживленной манере о своих еже shy;дневных маленьких открытиях на улицах, у Джорджа появлялось иидение городской жизни, совершенно непохожее на мятущий shy;ся ужас его собственного фаустианского видения. Он видел, что город, огромность которого затопляла его смятением и бессили shy;ем, был для нее просто тем же, что красивые леса и поляны для сельского мальчишки. Она любила толпы, как ребенок реку и иысокую, волнующуюся траву. Этот город был ее восхитительным садом, ее волшебным островом, на котором она всегда мог shy;ла найти какую-то новую, западающую в память картину.

Она походила на время, на волшебный свет времени, потому что придавала теплую, чудесную окраску отдаленности и воспо shy;минания тому, что видела всего час назад. Благодаря этим рас shy;сказам, в которых ярко и образно отражался ее жизненный опыт, часто возникали ее детство и юность, в разуме Джорджа шири shy;лась картина старого Нью-Йорка, старой Америки, обретая по shy;рядок и перспективу.

Его Америка была Америкой сельского человека из глуши. История его горячей, бурной крови представляла собой историю сотен мужчин и женщин, живших в безлюдье, кости которых по shy;коились в той земле. Жившая в нем память была не памятью о тех, кто жил на вымощенных и пронумерованных улицах, то бы shy;ла память об уединенности, о представлении о расстояниях и На shy;правлениях охотника и колониста – поныне память о людях, ко shy;торые «жили вон там», о «парне, с которым я на днях разговари shy;вал в Зибулоне», о тех, кто жил «перед развилкой, где дорога сво shy;рачивает в ту лощину – увидишь там большую акацию, и если пойдешь по той тропке, она прямиком приведет тебя к его дому – это недалеко, пожалуй, не больше мили – ты его никак не пропустишь».

Их приветствия незнакомцам были сердечными, голоса под shy;черкнуто любезными, жесты неторопливыми и учтивыми, одна shy;ко глаза бывали недоверчивыми, колючими, быстро вспыхиваю shy;щими, тлеющие в них огоньки насилия и убийства мгновенно разгорались в пламя ярости. Когда они просыпались по утрам, глаза их бывали устремлены на спокойную, неизменную землю, они наблюдали за неторопливой сменой времен года, и в памяти их всегда были запечатлены несколько знакомых предметов – дерево, скала, колокол. Это спокойствие вечной, пружинящей под ногами земли и являлось наследием Джорджа. У него был жизненный опыт деревенского парня, приехавшего в большой город – его ноги устали от бесконечных тротуаров, глаза утоми shy;лись от нескончаемых перемен и движения, мозг страдал от ужа shy;са громадных толп и зданий.

Но теперь он видел в миссис Джек естественное, счастливое порождение той среды, которая ужасала его, стал находить в ее пылких коротких рассказах картину городской Америки, которой не знал, но которую рисовал в воображении. То был мир роскоши, уюта и легких денег; мир успеха, славы и оживленно shy;сти; мир театров, книг, художников, писателей; мир изыскан shy;ных еды и вина, хороших ресторанов, прекрасных зданий и кра shy;сивых женщин. То был мир теплой, щедрой, утонченной жизни; и весь он казался теперь Джорджу чудесным, счастливым, вдох shy;новенным.

В своих бесчисленных путях по Нью-Йорку, поездках в метро, хождениях по улицам, каждое из которых превращалось в жесто shy;кий разлад с жизнью, шумом, движением, оформлением, отчего всякий выход в толпу вызывал у него нервозность, отвращение и досаду, он часто замечал на лицах пожилых нью-йоркцев выра shy;жение, которое вызывало у него неприязненное, гнетущее чувство. Выражение это было угрюмым, кислым, недовольным, кожа лиц – серовато-бледной, обвислой. На этих лицах можно было прочесть обыденную историю жалкой, убогой жизни, скверной пищи, вяло поедаемой без отвращения или удовольствия в кафе shy;териях, в унылых холостяцких спальнях или квартирах, работы ночными портье в дешевых отелях, продавцами билетов в метро, кассирами в закусочных, мелкими, сварливыми служащими в форменной одежде – эти люди ворчат, задираются и вызывающе отвечают на вежливо заданный вопрос, или скулят, отвратитель shy;но раболепствуют, узнав, что незнакомец, которого они оскорби shy;ли, нужный их нанимателю человек:

– Чего же не сказали, что вы друг мистера Кроуфорда? Я ведь не знал! А то услужил бы вам, как только мог. Будьте уверены! Извините. Сами понимаете, в каком мы положении, – скулящим, доверительным тоном, располагающим, по их мнению, к себе. – Нам надо быть осмотрительными. Мистера Кроуфорда хотят ви shy;деть столько людей, которым у него нечего делать, что пропускай мы их всех, у него бы свободной минуты не осталось. И если про shy;пустим, кого не нужно, нам влетит. Сами понимаете.

На этих неприветливых лицах Джордж не мог отыскать ка shy;ких-то признаков достоинства или красоты в жизнях их облада shy;телей. Из жизни уходили чередой хмурых, безрадостных дней в гот прежний Нью-Йорк, который он был неспособен представить иначе как безотрадным, скучным, унылым. Он испытывал к ним презрение, отвращение, жалость. Они походили на собачо shy;нок, скулящих от угроз и побоев, они принадлежали к той громадной серой орде, которая ворчит, раболепствует, пререкается, скулит, покуда не упокоится в безымянных, безномерных, забы shy;тых могилах.

И Джордж ненавидел этих людей, потому что они показы shy;вали ложность его ранних провинциальных представлений о яркой, великолепной, богатой жизни в большом городе. Каза shy;лось невероятным, что родом они из того же времени, того же города, что и миссис Джек. Когда он слушал ее рассказы о детстве и юности, о замечательном, необузданном отце-акте shy;ре, о красивой, расточительной матери, которая откусывала бриллианты с ожерелья, когда нуждалась в деньгах, о дядьях-христианах, толстых раблезианцах, которые были очень бога shy;ты, ели самую сочную пищу, за которой сами ежедневно ходи shy;ли на рынок, где пробовали на ощупь мясо и овощи, о краси shy;вой и великодушной тете-еврейке, о тете-христианке, о своих английских и датских родственниках, о немецких родствен shy;никах мужа и своих поездках к ним, о мистере Рузвельте и ак shy;терах, веселых священниках, пьесах, театрах, кафе и рестора shy;нах, о множестве блестящих, интересных людей – о банки shy;рах, маклерах, социалистах, нигилистах, суфражистах, худож shy;никах, музыкантах, слугах, евреях, христианах, иностранцах и американцах, в его воображении складывалась роскошная, восхитительная картина этого города в конце девятнадцатого века и первых годах двадцатого.

24. «ЭТА ВЕЩЬ НАША»

Встречались они три-четыре раза в неделю. Эти часы и мину shy;ты, урываемые в полуденное время или поздним вечером после спектакля, проведенные в такси, за ужином где-нибудь в Гринвич-виллидж или за столиком в почти пустом ресторане Чайлдса бывали очень волнующими, драгоценными. Но как и большин shy;ство любовников в этом городе, оба расстраивались из-за отсут shy;ствия насущной потребности любви – места для встреч: места не на углу, в такси, под окном или на улице, впустую разделяемого под открытым небом с бессмысленными, грубыми толпами, а такого, где они могли бы оставаться наедине, которое было бы их собственным.

Оба ощущали это злосчастное отсутствие все сильнее. Встре shy;чаться в ее доме казалось немыслимым – не из страха или нелов shy;кости и определенно не из стыда, но из присущей обоим чисто shy;ты. Они были тем, кем были, и таиться не собирались, но у них Пыло чувство приличия и пристойности. То же самое можно ска shy;зать об их встречах в театре: здесь ощущение ее деятельной жиз shy;ни, работы, общения с друзьями бывало все еще слишком све shy;жим, окутывало ее и нависало над жизнью каждого из них, слов shy;но тревожащая туманная дымка.

Что до маленького отеля, где жил Джордж, будь встречи гам возможны, то его гнетущая атмосфера, безрадостное окру shy;жение убогих жизней оказались бы для него невыносимыми.

Эстер разрешила эту проблему своеобразным способом, ха shy;рактерным для той неукротимой целеустремленности, которая, как предстояло убедиться Джорджу, таилась в ее маленьком теле. И, что довольно забавно, она это сделала, демонстрируя одну из уловок женского ума, с помощью которой женщина получает то, что ищет, притворяясь, будто ищет нечто другое. Она повела речь о «месте для работы».

– А разве у тебя его нет?

– По-настоящему хорошего нет. Конечно, дома комната у меня замечательная. Окна выходят на север, свет хороший. Но эти отвратительные люди начали строить большой многоквар shy;тирный дом прямо в нашем заднем дворе. Работать стало слиш shy;ком темно, а потом дома это трудно. Приходится вечно отвле shy;каться – отвечать на телефонные звонки, разговаривать с при shy;слугой, постоянно заходят члены семьи.

– Чем плоха комната в театре?

– Да ведь она и не задумывалась как рабочее помещение. Раньше туда вешали ставшие ненужными костюмы. Ее отдали мне, потому что должна же я где-то работать, а другой не было. Но работать там трудно и постоянно становится все труднее. Многие девушки оставляют в ней вещи и вечно ходят туда-сюда, к тому же, освещение никуда не годится… Да и все равно, я рабо shy;таю не только для театра, и мне очень нужно место поюжнее – поближе к тем местам, куда приходится ездить.