Рут Ренделл - Подружка невесты

• Название: Подружка невесты
• Автор: Рут Ренделл
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15408-6

…Она полезла на него с кулаками, целясь в лицо, в глаза. Она корчилась от боли в его хватке, металась в разные стороны, шипела, изворачивалась, чтобы укусить его за руку. Он почувствовал, как острые зубы сдирают кожу, как пошла кровь. Он и не знал, что Сента такая сильная. Ее сила пульсировала — это напоминало провод под огромным напряжением. И внезапно, как если бы вдруг выключили электричество, все прекратилось. Сента ослабла и рухнула, как умирающий, как животное, которому свернули шею.

Страсть. Одержимость. Мания.

Рут Ренделл вновь завораживает и потрясает читателя в романе — «Подружка невесты».

---

Он медленно удалялся от дома. Двигаясь в сторону Тарзус-стрит будто притягиваемый магнитом, он тем не менее знал, что наступит момент, когда он свернет с шоссе, хотя бы ненадолго. Сейчас он не может смотреть ей в глаза. Нет, только не сейчас.

Впереди был поворот, где он обычно съезжал с Эджвер-роуд и попадал на глухие окраины Килбурна. Но он поехал дальше. Филипп размышлял над тем, что мать сказала о Черил, и его начало злить такое простое решение неизвестной проблемы сестры. Отчим — наподобие полицейского, надзирающего за условно осужденными — избавит от всех трудностей? Филипп вспомнил, как когда-то, еще до встречи с Сентой, он увидел сестру именно здесь, как она в слезах выходила из магазина.

Только это был не магазин. Снизив скорость, чтобы остановиться, и припарковавшись там, где парковаться запрещено, на двойной желтой линии, Филипп вышел из машины и стал разглядывать здание, без окон, без дверей, сверкающее светомузыкой, выставляющее на улицу приманку, море мигающих красных и желтых огней. Он раньше не бывал в подобных заведениях, просто никогда не хотел. Где-нибудь на побережье или изредка в пабе у него возникал порыв пойти туда, но почти моментально пропадал, и он терял интерес к этому. Теперь Филипп вспомнил, как однажды на Ла-Манше, когда они всей семьей возвращались из отпуска, отец играл на автомате, который назывался «Адский двигатель». Название засело в его памяти, это так глупо.

Здесь тоже был «Адский двигатель», а еще «Гроза космоса», «Горячий ураган», «Апокалипсис» и «Убийца-повстанец». Филипп шел вдоль рядов, смотрел на автоматы и на играющих. Выражения лиц у них были или невозмутимые, или отстраненные, или очень сосредоточенные. У автомата под названием «Огненные колесницы» играл худой бледный мальчик с короткой стрижкой. Он сумел выстроить в ряд олимпийские факелы, и теперь монеты падали из автомата каскадом. Он выглядит как мальчик, но, должно быть, ему больше восемнадцати. Филипп читал, что тех, кому нет восемнадцати, в подобные заведения не пускают, таков новый закон, его совсем недавно приняли. Предполагается, что в день восемнадцатилетия человек вдруг становится разумным и зрелым?

Лицо мальчика не выражало ничего. Филипп был сыном игрока, поэтому знал, что парень не уйдет, положив в карман выигрыш. Действительно, тот переместился к «Грозе космоса».

Черил не было, но теперь Филипп знал, где ее найти.

Глава 19

Она сидела напротив него за столиком в кафе, подкупленная пятью фунтами, которые Филипп обещал ей дать, если она пойдет с ним поговорить. На какое-то время он их придержал. Филиппу стало интересно, когда Черил в последний раз мыла голову — мылась, если на то пошло. Ногти у нее были грязные. На среднем пальце правой руки болталось дешевое серебряное колечко, и он представил, как этой рукой сестра постоянно дергает за ручку игрального автомата, так машинально, как будто штампует детали на заводе, и так же равнодушно. На лице Черил были морщины, какие бывают только у молодых: складки и глубокие борозды, от которых лицо выглядит не старым, а очень изможденным.

Он наконец нашел сестру в галерее игровых автоматов на Тотнем-Корт-роуд, обойдя все подобные места на Оксфорд-стрит. Он наблюдал за тем, как она проигрывает последние деньги и обращается, уже, видимо, автоматически, с просьбой одолжить к человеку рядом. Филипп видел, как человек ей отказал, даже не взглянув в ее сторону. Он не сводил глаз с фруктов или чего-то другого на экране, и смотрел так сосредоточенно, как будто у него проверяют зрение. Филипп кивал головой, махал Черил рукой, жестами показывал, чтобы она уходила. Алые и золотые огни, равномерные и мерцающие, темная пучина этого места, освещенная точками и тлеющими огоньками, придавали залу вид театрализованной преисподней.

Было трудно выведать у Черил что-нибудь, потому что теперь, когда ее пристрастие перестало быть тайным, она демонстрировала подчеркнутое равнодушие к тому, что еще он знает и что обо всем этом думает. Она говорила неохотно, чуть не зевая. Попробовала кофе и отодвинула чашку, притворно вздрогнув.

— Папа умер. Ничто другое не могло бы приблизить меня к нему так сильно. Я почувствовала то, что чувствовал он, — думаю, можно сказать так Или это наследственность, может, мне просто это передалось.

— Такое не передается.

— Откуда тебе знать? Ты что, врач?

— Как долго ты этим занимаешься? С тех пор как он умер? — Черил кивнула, сделав некрасивую гримасу, но встревожилась, взяла ложку и стала постукивать ею о блюдце. — Что тебя привлекло?

— Я шла мимо, думала о папе. Никто из вас, казалось, не принял его смерть так близко к сердцу, как я. Даже мама. Ну вот, я шла и думала о нем. Я вспоминала тот вечер, когда мы все возвращались откуда-то с отдыха. Мы плыли на пароме, он играл на автомате и, выигрывая, каждый раз давал мне денег и разрешал попробовать. На пароме народу было немного, вы где-то ужинали, и мы с папой были одни. Ночь, звезды… Не знаю, почему я это помню, ведь вряд ли автоматы стояли на палубе, правда? То, что папа все время выигрывает, казалось волшебством, деньги только и успевали сыпаться. Я вспоминала об этом и… ну, в общем, я вошла и попробовала — а почему нет?

— И ты подсела?

— Я не подсела. Это не наркотик, — на лице Черил впервые появилось оживление: она была возмущена. — Тут один парень только что мне сказал, что я подсела. «Ты наркоманка», — сказал он, будто я колюсь. А я никогда этим не занималась. Никогда не притрагивалась даже. Я даже не курила никогда. Что происходит с людьми, почему они думают, будто ты подсел на что-то, если тебе это просто нравится?

— И поэтому ты воруешь? Ты воруешь, чтобы были деньги на пагубную привычку.

— Мне это нравится, Филипп. Неужели ты не понимаешь? Мне это нравится больше, чем что-либо на свете. Можешь назвать это хобби. Как у Дарена — спорт. Ты же не называешь его наркоманом. Это увлечение, как и должно быть у человека. Люди играют в бильярд, правда? И в гольф, и в карты, и в другие игры, и ты не говоришь, что они подсели.

Филипп спокойно ответил:

— Это совсем не то. Ты не можешь остановиться.

— А я не хочу останавливаться. С чего бы? Со мной все нормально, у меня не будет никаких трудностей, если только деньги будут. Моя проблема в деньгах, а не в автоматах. — Она положила ложку, протянула руку через стол и перевернула тыльной стороной ладони вверх: — Ты говорил, что дашь мне пять фунтов.

Он вынул из кошелька купюру. Это было отвратительно. Филипп не хотел делать из этого церемонию и передавать купюру так быстро, как голодным дают еду, или так как некоторые, дразня собак печеньем, убирают его в последний момент. Но, когда он вынул купюру, совершенно непринужденно, как вынимают деньги, чтобы отдать долг, Черил выхватила ее. Она сделала глубокий вдох и сжала губы. Купюра была крепко зажата в ее руке, она ее не выпускала. Деньги у Черил не задержатся, она не потратит их с умом.

Когда она ушла, затерялась среди автоматов с немыслимыми сверкающими названиями, Филипп вернулся к машине, оставленной в переулке. Было чуть больше половины одиннадцатого и уже темно. Беседа с Черил дала ему новый повод для переживаний. Все его мысли были теперь заняты сестрой, ее отчаянными оправданиями. Она снова пойдет воровать, думал он, она, наверное, ворует прямо сейчас, ее поймают, ее посадят в тюрьму. Внутреннее эго самосохранения подсказывало, что это, возможно, лучшее из всего, что может произойти с Черил. Ее, быть может, вылечат в тюрьме, помогут ей. Но как брат Филипп знал, что так сестра пропадет. Я должен что-то предпринять, думал Филипп, должен.

Он понимал, что нельзя дольше оттягивать возвращение к Сенте. Никаких промедлений. Она уже испугана, уже волнуется, гадая, что с ним стряслось. По пути Филипп стал обдумывать, как сказать Сенте, что они должны разойтись. Если полицейские что-нибудь обнаружили, он будет вынужден остаться с ней, но, как ни странно, им ничего не известно. Должно быть, не явился ни один свидетель, никто не рассказал им о девушке, у которой на одежде были пятна крови, или о девушке в пустом вагоне утром в воскресенье. Все потому, что она никак не связана с Майерсоном, думал Филипп. Убийца и жертва не знакомы — раскрыть такое преступление труднее всего: в таком убийстве невозможно отыскать мотив.

Тогда, значит, я потворствую убийце? Я покрываю преступницу? А что хорошего в том, что убийцу Майерсона отдадут под суд? Это вернет несчастному Майерсону жизнь? Один из доводов в пользу ареста убийцы — не допустить, чтобы он убил кого-нибудь еще. Филипп уже знал, что Сента убивала раньше. Она сказала ему довольно туманно, но ведь сказала… на что использовала первый кинжал.

Дом на Тарзус-стрит покоился в темноте. Ставни на подвальном окне были открыты, но свет внутри не горел. Войдя в коридор, Филипп вспомнил время, когда Сента его избегала, и последующую вспышку горя и отчаяния. Как он мог чувствовать себя так совсем недавно и совершенно иначе — сейчас? Если бы он не солгал об убийстве Джона Крусифера, то, может, Майерсон был бы жив… А солгал он исключительно для того, чтобы вернуть себе человека, которого теперь не желал видеть.