Николай Романов - Встреча с границей

• Название: Встреча с границей
• Автор: Николай Романов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1966

«Встреча с границей» — это повесть о людях, которым доверено самое дорогое — охрана священных рубежей нашей Родины. Вместе с главным героем молодым солдатом Николаем Ивановым, от имени которого идет повествование, мы знакомимся с боевыми буднями одной из отдаленных пограничных застав, буднями, полными напряженного труда, юношеских дерзаний, настоящей романтики.

Граница требовательна, строга к каждому, кто связал свою судьбу с ней. Здесь заслужить «аттестат зрелости» нелегко. Нужна большая сила воли, мужество, стойкий характер, мастерство, чтобы быстро и вовремя пресекать происки империалистических разведок и их агентуры.

О том, как с помощью товарищей и коллектива молодые солдаты становятся опытными воинами, как закаляется их характер в борьбе с трудностями, проявляется подлинная доблесть в схватках с врагами Родины, и рассказывается в книге. С большой любовью, теплым лиризмом рисуются образы солдат, говорится о чистоте и искренности их чувств, благородстве помыслов, высоких духовных идеалах.

Автор повести — Н. А. Романов, генерал-лейтенант запаса, член Союза журналистов.

---

С л е д о в а т е л ь. Сколько вам тогда было лет?

Т а р а н т у т а. Когда?

С л е д о в а т е л ь. В тридцать седьмом.

Т а р а н т у т а. Два года.

С л е д о в а т е л ь. Поздновато поступили в институт. Были причины?

Т а р а н т у т а. Да. Баллы вступительных экзаменов.

С л е д о в а т е л ь. Вы не ответили на мой вопрос. У вас были знакомые среди иностранных моряков?

Т а р а н т у т а. Есть такой опереточный персонаж, который все время молит бога: «Господи, пошли мне кошмарное преступление!»

С л е д о в а т е л ь. Помню. Где вы слушали эту оперетту?

Т а р а н т у т а. По радио.

С л е д о в а т е л ь. За что вас задерживала милиция?

Т а р а н т у т а. Милиция?.. Был такой случай. Правда, очень давно.

С л е д о в а т е л ь. Год назад.

Т а р а н т у т а. По-моему, раньше.

С л е д о в а т е л ь. Двенадцатого июня прошлого года.

Т а р а н т у т а. Дайте подумать.

С л е д о в а т е л ь. Подумайте.

Т а р а н т у т а. Да, в это время.

С л е д о в а т е л ь. За что вас приводили в милицию?

Т а р а н т у т а. Произошла какая-то заваруха в ресторане.

С л е д о в а т е л ь. Какая именно?

Т а р а н т у т а. Да вот этого Ярвилло хотели вывести. Я заступился.

С л е д о в а т е л ь. А может быть, наоборот: Ярвилло заступился за вас?

Т а р а н т у т а. Возможно. Когда человек во хмелю, за его память ручаться трудно.

С л е д о в а т е л ь. Откуда у вас брались средства на оплату ресторанных счетов?

Т а р а н т у т а. И это имеет отношение к границе?

С л е д о в а т е л ь. Прямое.

Т а р а н т у т а. Конечно, не из моей стипендии. Как правило, платил Ярвилло.

С л е д о в а т е л ь. По странной случайности почти в одно время с вами задержали и вашего приятеля Грегора Ярвилло.

Т а р а н т у т а. Знакомого...

С л е д о в а т е л ь. Ваш знакомый заявил, что счета в ресторане оплачивали вы. У него не могло быть денег: он нигде не работал. И сейчас задержан милицией за тунеядство. Что вы на это скажете?

Т а р а н т у т а. То, что вы отлично осведомлены.

С л е д о в а т е л ь. Спасибо за комплимент. Продолжайте... Что же вы молчите?

Т а р а н т у т а. Хорошо. Я продолжу. (Тарантута надолго умолкает. Его лицо выражает страдание, раскаяние.) Хорошо, я продолжу. (Повторяет еле слышно.) И поверьте, это будет моя исповедь. Едва ли кто станет уверять, что стипендия студента — это слитки золота. И тому, кто не получает денежных переводов от родственников, приходится туговато. Но жить можно. Кроме того, есть десятки способов честно приработать, а в каникулы — даже разбогатеть. Студенты, возвращавшиеся с целины или с сибирских строек, везли с собой не только мозоли, но и ассигнации. Видимо, и я пошел бы тем же путем, если бы... если бы не познакомился с этим самым Грегором Ярвилло, о котором мне так не хотелось вспоминать. За рюмкой коньяку я похвастался, что сносно говорю по-немецки. Ему как раз не хватало переводчика для ведения коммерческих дел с иностранными моряками. У него к тому времени была уже солидная клиентура. Подчеркиваю: переводчика, а не компаньона. От меня не требовалось выполнения грязной работы. Она вся лежала на Ярвилло.

С л е д о в а т е л ь. Что вы подразумеваете под «грязной работой»?

Т а р а н т у т а. Скупку и перепродажу сувениров.

С л е д о в а т е л ь. Дамские панталоны тоже относятся к сувенирам?

Т а р а н т у т а. Да. Так он кодировал приобретаемые вещи. Сделки обычно происходили в ресторане. Повторяю, я был не компаньоном, а переводчиком, и мне причитался лишь небольшой процент с прибыли... Вот все!.. Я рассказал это не потому, что вы ошеломили меня известием о задержании Ярвилло, а потому, что я должен был рассказать. Должен, хотя и знаю, что за этим последует самое страшное — исключение из института... Но я не могу больше молчать, мучиться, носить в себе этот страшный груз, именуемый нарушением законов коммунистической морали.

С л е д о в а т е л ь. Вы кончили?

Т а р а н т у т а. Могу добавить, что попытки освободиться от этого груза были и раньше. Одна из них — увлечение альпинизмом. Вначале мне просто хотелось оторваться от той обстановки, от той трясины, которая затягивала меня все глубже. А потом по-настоящему полюбил этот мужественный вид спорта. Где-то уже близко был полный разрыв с моим грязным прошлым.

С л е д о в а т е л ь. Выходит, что пограничники ускорили этот процесс.

Т а р а н т у т а. Да. Я им благодарен... И вам тоже».

— Я хотел бы прибавить всего несколько слов, — проговорил следователь, укладывая печатные страницы уже в довольно объемистую папку. — В исповеди Тарантуты нет ни одного слова правды. Это — громоотвод! Он, видимо, рассчитал так: лучше получить ожоги, чем сгореть совсем. — Майор поднялся. — Вероятно, командование отметит вас за хорошую, бдительную службу. Примите и от меня сердечное спасибо. К сожалению, больших прав у меня нет. Желаю успеха!

ПОПОЛНЕНИЕ

На девятую пограничную заставу прибыли еще несколько солдат, но уже второго года службы. Сержант Гришин растолковывал нам:

— Порядок такой: сколько приходит, столько и уходит. В свое время где-то просчитались, солдат второго года на заставе не хватает. Вот эта группа и прислана в порядке уравнения возрастов по годам службы.

Прибывших окрестили уравниловцами. Их, так же как в свое время и нас, молодых, капитан Смирнов лично водил на границу, рассказывал о ее особенностях. А сегодня собрал в комнате службы около макета участка заставы. К этой группе почему-то подключили Иванова-второго, Лягутина и меня.

Я наблюдал за новичками. Некоторые из них уже успели прославиться. Позади всех безучастно стоял рядовой Потехин, или Топор, как его прозвали ребята. Лицо в профиль и в самом деле чем-то напоминало зазубренный топор: большой скошенный лоб и две близко лежащие выемки — переносица и рот. Фамилия Потехин удивительно не шла к этому мрачному, нелюдимому солдату. Он был всем не доволен. Казалось, что за эти несколько дней ему не только осточертела служба в этом подразделении, осточертели мы, но и сам он себе осточертел. В первый же день прихода на заставу он подал рапорт с просьбой выдавать ему добавку к завтраку, обеду и ужину. И когда начальник заставы во всеуслышание перед строем объявил, что он отдал такое приказание повару, Топор гаркнул:

— Служу Советскому Союзу!

Я тогда отметил про себя, что это не глупость, не чрезмерное усердие, а какая-то издевка над капитаном.

Прижавшись к макету, тыкал пальцем в самую высокую картонную гору рядовой Гали. Маленький, щупленький, лицо скуластое, с косо посаженными глазами. Увидев его впервые, можно-подумать, что это забитый парень. Но понадобится ровно пять минут, чтобы убедиться: трудно найти более задиристого и неуравновешенного солдата, чем Архип Гали. Когда он горячится или злится, начинает усиленно жестикулировать руками, крутить головой, брызгать слюной, глотать предлоги, союзы, а иногда и целые слова. Даже у своей фамилии — Галинин — он съедал последний слог. Получалось не Галинин, а Гали. Так его и стали все звать: Гали.

Этот тоже заставил заговорить о себе после первого же дежурства на наблюдательной вышке. В книге наблюдений он оставил такую запись:

«Подъезжала к реке телега. То ли баба, то ли мужик — не разглядел. Телега не похожа на нашу — всего о двух колесах. А лошадь совсем маленькая — одни уши торчат».

Кто-то приписал на полях:

«Это не лошадь, а осел! Как это ты свою родню не признал?»

Когда сержант Гришин начал допытываться, Железняк сознался:

— Я приписал.

— «Я приписал», — передразнил сержант. — В своем блокноте расписывайся. Очень хочешь, чтобы я влепил тебе взыскание?

— За правду и пострадать не грешно. Не люблю этого уравниловца.

Признаться, и мне этот Архип Гали не нравился. Я бы, пожалуй, сейчас даже не мог объяснить, почему. Не нравился, да и все тут...

Капитан Смирнов водил указкой по черте границы на макете, описывал подступы к ней с нашей и сопредельной стороны, указывал стыки с соседними заставами, пояснял, по каким маршрутам высылаются пограничные наряды, какие направления доступны нарушителям. Но чаще всего его указка ползала по массиву горного хребта, по труднодоступным участкам и перевалам, по крутым скалам и глубоким ущельям. Он заставлял Иванова-второго, Лягутина или меня рассказывать, как мы преодолевали эти участки. Я только тут понял, зачем мы здесь: лишний раз подчеркнуть, что не боги горшки обжигают. Если молодые осилили эти маршруты, то уж вам-то, как говорится, и карты в руки.

Я посмотрел на капитана и почему-то подумал: трудно ему. Хочется, чтобы все поняли его мысли, сразу, без раскачки принялись за дело. А люди пришли такие разные, не похожие друг на друга. Сколько потребуется сил и времени, чтобы они по-настоящему вросли в дружный коллектив девятой пограничной заставы.