Георгий Гуревич - Приключения машины

• Название: Приключения машины
• Автор: Георгий Гуревич
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Саша, срочно, изменение программы. "Ориентир - немедленно. Действие отложить прежнюю программу. Курс - юг". Скорее, иначе машина врежется в лаву.

Я мысленно продолжил потоки лавы и понял, что Ходоров не напрасно встревожился. Там, где лава уже не светилась, она была достаточно горяча, чтобы кипятить воду, и бледные полосы тумана пересекали наш путь. Невидимая под темной тоненькой корочкой огненная река была впереди.

Прошла минута, прежде чем радист зашифровал и передал приказ. За это время грозная опасность придвинулась вплотную. На экране появилось смутное облако. Оно приближалось, становилось плотнее. Вот уже половина экрана затянута паром.

Приказ дошел все же. Машина повернула. Туман переместился на левый боковой экран. Ковыляя по буграм застывшей лавы, качаясь, как на волнах, машина начала спуск с опасной горы. Лава двигалась рядом где-то левее.

Но почему же и на переднем экране появился снова туман? Как понять? Обгоняет лава, что ли? А не забежит ли она вперед, не перережет ли дорогу?

Что это? Впереди темно, ничего не видно. Цифры глубины стремительно растут. Очевидно, прыжок с трамплина. Минута, другая. Когда же пологое дно? Какой-то туман поднимается снизу. Ил или пар? Неужели машина угодила в побочный кратер?

Проносятся громадные пузыри. Туман все гуще. Яркая вспышка, и...

По всем экранам бегут косые светлые линии, так хорошо знакомые каждому телезрителю. Приемник работает... но изображения нет.

Механики даже не стали проверять аппаратуру. Всем было ясно, что поломка произошла внизу, на склоне подводного вулкана.

13.

ТУМАН стоял над океаном, неизменный курильский туман. И грозные валы, выплывающие из мглы, казались еще страшнее - безмолвные тени волн, призраки опасности. Катер вспарывал их острым носом, нырял в кипящую пену, соленые струйки текли по нашим лицам, брезентовым плащам, капюшонам.

Мы спешили на плавучую базу, лелея слабую надежду найти машину ультразвуковым локатором и поднять со дна хотя бы остов. Все были здесь в тесной каютке - Ходоров, механики, океанографы, геологи - все, кто с восхищением следил за приключениями машины, вплоть до последнего трагического прыжка.

Люди по-разному переживают неудачу. Казакова, например, вздыхала и сетовала: "Ах, какое стечение обстоятельств! Ах, какая жалость! Если бы повернули на 5 минут раньше, если бы взяли на 5 километров южнее..." Бледный Сысоев (его мучила морская болезнь) настойчиво искал виноватых:

- Когда люди очертя голову лезут на рожон, беды не миновать. Экспедиция была не подготовлена, не продумана. Спешили, как на пожар...

- Задним умом все крепки, - сказал я ему. - Извержение - редкая случайность. Кто мог предусмотреть, что на пути могут быть потоки лавы?

- Без человека не обойдешься, - мрачно изрек Сысоев и перегнулся через борт. Его человеческая натура не выдержала качки.

Ходоров не принимал участия в разговорах. Сутулясь, он молча смотрел за борт. Только один раз сказал мне негромко:

- Знаете, нам долго отказывали в материалах. И мы построили из отходов модель с папиросную коробку. Она ползала по аквариуму и показывала на экране всякие ракушки. Почему-то эта игрушка убедила всех, даже Волкова. Он потом настаивал, чтобы не строить больших машин.

Мне стало стыдно за свое раздражение. Я вспомнил, что Алеша потерял больше всех. Вот он сидит одинокий и мысленно повторяет всю биографию своего механического ребенка. Когда-то машина была маленькой и ползала по аквариуму. Сколько изобретательности, энергии, усилий, сколько споров со всякими Волковыми потребовалось, чтобы вырастить ее и отправить в океан... навстречу гибели.

Но вот из тумана донеслись прерывистые гудки. Плавучая база подавала голос, подзывала нас. Вскоре появилась остроносая тень небольшого парохода. Сбавив скорость, катер осторожно приблизился к прыгающему борту. Матрос, стоящий на палубе, ловко поймал конец. И понимая наше волнение, капитан крикнул нам, перевесившись через перила:

- Нашли уже!

14.

В0СЕ вместе и по очереди мы ходили в штурманскую будку, чтобы посмотреть на черное пятнышко. Так выглядела наша машина на небольшом экране локатора. Неподвижная, она ожидала нашей помощи на дне под пятикилометровой толщей воды, под зыбкими серо-зелеными неустойчивыми холмами. Но помощи мы не могли оказать. Именно эти холмы мешали нам. Океан развоевался, волны метались в суматошной пляске, пенные языки гуляли по палубе вдоль и поперек, ветер бил по лицу, рвал двери. Мы вынуждены были ждать и утешаться, глядя на черное пятнышко.

Буря бесновалась... а эфир был спокоен и беспрепятственно доносил до нас радиограммы. Волков слал приказы, настаивал принять срочные меры, ускорить темпы, обеспечить подъем машины, сохранить в целости материальную часть.

Только на третий день океан утих. Темпераментная пляска сменилась задумчивым покачиванием. Волны были, но совсем иного сорта - широкие, пологие, размеренные. Капитан счел погоду приемлемой, стрела подъемного крана свесилась над водой и тяжелый электромагнит бултыхнулся в воду.

Океан тут же стер его след. Воды сомкнулись, возобновили мерное раскачивание. Журчала лебедка, стальной канат скользил через борт. К пострадавшему шла помощь. Последнее действие трагедии разыгрывалось в глубинах. К сожалению, океан плотным занавесом скрыл от нас сцену.

Впрочем, мы могли видеть кое-что: два пятнышка на экране, одно побольше, почернее, - электромагнит, другое поменьше и не такое отчетливое - машину. Большое пятно тускнело и съеживалось, электромагнит уходил в глубину. Матрос у лебедки выкрикивал цифры: 3 000 метров, 3 100 метров...

Самое трудное началось у дна. Надо было подвести магнит вплотную, а он качался на пятикилометровом канате не в такт с движениями судна. Капитан долго маневрировал, прежде чем два черных пятнышка слились.

И вот они поднимаются вместе. Матрос снова выкрикивает цифры, но уже в обратном порядке. Вверх канат идет гораздо медленнее, наше нетерпение еще усиливает эту медлительность. Ползет, ползет из воды мокрая стальная змея. Только сейчас понимаешь, как много это - пять километров. А когда идешь по твердой земле - пять километров совсем рядом.

Осталось пятьсот метров... четыреста, триста. Весь экипаж на одном борту, так бы и пробили воду взглядом. Сто метров... пятьдесят, тридцать. Смутная тень намечается под водой - сначала что-то неопределенное, бесформенное. Но вот океан раздается, черный корпус электромагнита повисает в воздухе, вода сбегает с него каскадом. Теперь очередь машины. Сейчас она появится. Мы видим острый нос...

...А затем и весь корпус старого моторного бота с пробитым дном.

15.

ДОБАВОЧНЫЕ поиски ничего не дали. Судно трижды обошло район вулкана (его нетрудно было найти с помощью эхолота), но никаких металлических предметов не обнаружило. Час за часом плыл наш пароход по глади океана и с каждым часом угасали надежды. И я начал понимать, что пора подумать о дальнейшем - о тех временах, когда, очистив совесть, мы вернемся на берег ни с чем. И однажды вечером я направился к Ходорову.

Дверь в каюту была приоткрыта. Подходя к ней, я услышал голос Сысоева:

- Не следует смягчать из вежливости, - говорил тот убежденно. - Какой он приятель для вас? Ведь это он со своими беспочвенными гипотезами толкнул вас на авантюру, подставив под удар такое прекрасное начинание. Напишите со всей прямотой...

- Кто толкнул на авантюру? - крикнул я, распахивая дверь.

К моему удивлению, Сысоев не смутился. Он посмотрел мне в глаза твердым, даже бесстрашным взглядом.

- Я вас имел в виду, - объявил он. - И я говорю вам открыто, Юрий Сергеевич, что вы - виновник катастрофы. И если Алексей Дмитриевич постесняется, я сам напишу в институт о вашем безответственном поведении.

И он вышел, высоко подняв голову. Ходоров поглядел на меня усталыми глазами.

- Я вовсе не виню вас, Юрий Сергеевич, - сказал он. - Я сам виноват. Так легко было предотвратить аварию, измеряя температуру воды, но я не догадался. Кто же знал, что нужно опасаться извержений?

- А я не пришел извиняться, - возразил я, - я сам не считаю себя виноватым. И вы не виноваты. Мы действовали совершенно правильно. Конечно, безопаснее было держать машину в музее, но ведь она не для этого построена. Нет, она обязана была идти вперед.

Ходоров грустно улыбнулся.

- Теперь уже никуда не пойдет. Будем плавать по бумажному морю. - И он указал на стол, где лежала папка с надписью:

Дело N. ..

Объяснительная записка о причинах аварии машины ПСМ-1.

- Трудно придется, - добавил он. - Предстоят большие бои. Понимаете, как тяжело после неудачи доказывать, что работу следует повторить.

А я понял другое. Я понял, что в таком настроении Ходоров не способен выиграть бой, что в своей "объяснительной записке" он защищается, кладет на плаху виноватую голову, и необходимо приободрить его.

И я позволил себе взять дело N со стола и швырнуть его в угол.