Генри Мортон - От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии

• Название: От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30734-0

Английский писатель и журналист Генри В. Мортон, прославившийся своими путешествиями «в поисках Англии», написал книгу об итальянском севере. Несмотря на все разнообразие посвященных Италии сочинений, публикующихся ежегодно, книга Мортона остается, пожалуй, лучшим образцом доброжелательного «постороннего» взгляда на историю, культуру и повседневную жизнь Италии. Не случайно именно эту книгу сами итальянцы рекомендуют иностранным туристам в качестве путеводителя по стране. Характерный, легко узнаваемый «мортоновский» стиль, обстоятельность и поэтичность изложения, наконец, богатый опыт путешественника — лишнее доказательство того, что к этой рекомендации стоит прислушаться.

Итак, приятных прогулок по Италии!

---

Винченцо предложили жениться на Леоноре де Медичи, дочери Франческо, великого герцога Тосканы, но возникла ситуация, которую мог бы придумать Конгрив или Уичерли.[54] Когда женитьбу Винченцо на Маргарите Фарнезе объявили недействительной, конечно же, вся Италия обсуждала эту историю. Мнения разделились: многие поверили, что разрыв брака связан был не с дефектом, обнаруженным у невесты, а с импотенцией принца. Медичи притворились, что верят этому. Великая герцогиня, та самая, которую до замужества все знали как пресловутую Бианку Каппелло, давно точила зуб на герцога Мантуи, а потому настояла: перед заключением брачного контракта Винченцо должен доказать свою мужскую состоятельность. Если в намерения ее входило унизить и оскорбить Гонзага, то план ее провалился, потому что и старый герцог Гульельмо, и Винченцо немедленно согласились на это нелепое предложение. План заключался в следующем: Винченцо должен провести ночь с какой-нибудь молодой женщиной, которую ему выберут Медичи. Папа возмутился и возражал против такого греховного предложения, но на него никто не обратил внимания.

Альфонсо д'Эсте, близкий друг, предложил найти такую девушку. В то время в Ферраре жила вдова и дочери непризнанного гения Пирро Лигорио, одного из искуснейших архитекторов и археологов эпохи папы Пия IV. Он создал водяные сады виллы д'Эсте в Тиволи и изысканную виллу Пия в Ватикане, но деньги у Лигорио не задерживались, и в шестидесятилетнем возрасте он был рад посту антиквара при дворе герцога Альфонсо II в Ферраре. После его смерти вдова и дети жили в бедности, и, зная, как им были нужны деньги, Альфонсо обратился к вдове и рассказал о приданом, предложенном герцогом Тосканы подходящей девушке. Как бы там ни было, вдова и ее дочери предпочли бедность бесстыдному предложению. Вскоре Альфонсо нашел в одном религиозном заведении Феррары скромную и благочестивую девицу, которая пожелала, чтобы ее одели и привезли в деревенский дом вместе с четырьмя матронами и охранниками. Там она и ожидала вместе со своими четками. Винченцо приехал в Феррару, но в то время был карнавал, и он, окунувшись с головой в вихрь танцев и маскарадов, не выказывал желания пройти испытание. Поссорившись с представителями дома Медичи, он уехал, не взглянув на девушку, и та вернулась в свое религиозное заведение. Медичи, возмущенные тем, что план их не срабатывает, предприняли поиски сами и начали обходить приюты Флоренции. Наконец, нашли претендентку, красивую двадцатилетнюю девушку по имени Джулия, незаконнорожденную дочь знатного человека. Еще одной нелепицей стало решение, чтобы Джулия, в сопровождении канцлера герцогства, ехала в Венецию под чужим именем. Хотя канцлера знали на всех постоялых дворах, он рассказывал историю, будто везет с собой дочь старого друга, немецкого капитана, для встречи с отцом. Как, должно быть, смеялись трактирщики, когда канцлер, одетый как обычный горожанин, отправился в это странное путешествие! Когда Джулия приехала в Венецию, ее поместили в палаццо возле Большого канала, принадлежавшее великому герцогу Тосканы. Матроны нарядили Джулию в красивую одежду, по последней моде причесали волосы, и невинность в девичьем взоре сменилась ожиданием.

Незадолго до появления «жениха» живший в палаццо агент Медичи неожиданно умер, возможно, от нервного перенапряжения. Тело его вынесли в ближайшую церковь и восстановили в доме порядок. Когда молодой принц явился, настроен он был после хорошего обеда весело и беззаботно. Смеясь, удалился в спальню, а канцлер стоял на страже в соседней комнате. Прошло три часа, и принц выскочил из комнаты, согнувшись от приключившейся с ним колики. Его отвели в собственные покои. Флорентийцы, посмеиваясь, а мантуанцы, недоумевая, узнали, что пока проблема не была разрешена. Винченцо вернулся на другой день и настолько успешно справился со своей задачей, что свадебный контракт подписали. В конце 1584 года он женился на Леоноре Медичи. Странные все-таки в то время были нравы: несмотря на то, что невеста была в курсе описанных событий, о муже своем она хуже думать не стала, напротив, сильно его любила. Ей нравились и его красивое лицо, и фигура, и манеры. У них родились сыновья и дочери, а Винченцо до конца жизни повсеместно доказывал свою мужскую состоятельность. Так закончился на наш взгляд постыдный, но, по мнению других, абсолютно необходимый эксперимент.

Судьба, с присущей ей иронией, распорядилась так, что имя, которое впоследствии стала носить Джулия, осталось на века, оно известно куда больше, чем имена некогда могущественных властителей, распорядившихся ее жизнью. Вскоре после «встречи в Венеции», так назвали тот эпизод, Джулии дали простое приданое и выдали замуж за музыканта при дворе Тосканы. Звали его Джулио Каччини. Страстью его было сочинение песен. Вместе с приятелем, Якопо Пери, он экспериментировал в создании новой формы музыки и декламации, из чего родилась опера. Не сомневаюсь, что нынешние студенты консерватории более знакомы с его именем, чем с именами Медичи и Гонзага.

Угасание рода Гонзага пришлось на время правления трех сыновей Винченцо и Леоноры: один за другим они становились герцогами, и мантуанская династия закончилась. Сначала, в 1613 году, герцогом стал Франческо. Ему тогда было двадцать семь лет, и у него самого был маленький сын, но прошло всего десять месяцев, и оба они умерли от оспы. Следующим наследником по мужской линии был кардинал Фердинанд, который, прослышав о смерти брата, написал в Мантую и принял правление. С кардинальского поста он ушел, и сейчас об этом помнят лишь нумизматы: красивая большая золотая монета, появляясь на аукционах, оценивается примерно в 600 лир. Он отчеканил эту монету в честь своего назначения. Фердинанд изображен на ней в головном уборе католических священников и с герцогской цепочкой. Выглядит он там куда старше своих двадцати шести лет. Затем титул унаследовал его брат, Винченцо II, и в той же мере, как первые Гонзага внесли свой вклад в славу и величие семьи, так и последние два способствовали ее падению.

Оба были женаты на женщинах, от которых потом отказались. Фердинанд женился на пятнадцатилетней девушке по имени Камилла, а Винченцо — на вдове, бывшей гораздо старше его и имевшей к тому времени семерых сыновей. Фердинанд заточил молодую жену и уничтожил брачный контракт, чтобы вступить в выгодный — по его разумению — союз с Екатериной Медичи, сестрой Козимо II. Сделав это, он лишил наследства хорошего мальчика, своего сына от Камиллы, который, возможно, мог бы спасти род Гонзага. Брак с Екатериной оказался жалким, и к тому же бездетным. Фердинанд запутался в собственных сетях обмана и бесчестия, а герцогиня жила в постоянном страхе перед отстраненной соперницей и ее сыном. Мрачная ситуация закончилась, когда Фердинанд умер, став стариком в тридцать девять лет. Винченцо II принял бразды правления, но у власти находился всего лишь год — двенадцать мрачных месяцев, которые казались продолжением жизни его брата. Разница была в том, что, вместо жалкой молодой женщины, причины горестей брата, его герцогиня, разозленная тем, что ее однажды публично ославили, обвинив в колдовстве, не желала дать ему утешения. Он старался позабыть о том, что в делах царит хаос, не хотел думать о растущих долгах и пытался развеяться, устраивая экстравагантные маскарады, нанимая комедиантов и приобретая карликов. Непонятным — принимая во внимание физическую ущербность, преследовавшую семью Гонзага, — было и увлечение последнего мантуанского герцога карлицей по имени Кристина.

Именно Винченцо продал большую часть знаменитой мантуанской коллекции английскому королю Карлу I. Посредником в этом деле выступил талантливый человек благородного происхождения — Даниель Нис. Он купил картины Мантеньи, Тициана, Корреджо, Рафаэля, Микеланджело, Андреа дель Сарто, Тинторетто и другие работы всего за 10 500 лир. Даже эту сумму в 1627 году Карлу I найти было трудно: он был стеснен в средствах, как и герцог Мантуи. И все же деньги каким-то образом раздобыли, и шедевры пополнили великолепную коллекцию Уайтхолльского дворца, включавшую картины, унаследованные от Плантагенетов и Тюдоров. Каким бы национальным сокровищем стало это собрание, если бы пуритане в свое время не сожгли все изображения Богоматери и святых и не распродали бы коллекцию на аукционах, рассеяв ее таким образом по всему миру.

Тридцать лет Франция с Испанией с жадным любопытством заглядывали в пустые колыбели герцогов Мантуи. Семейные распри и международное соперничество вызваны были тем, что герцогство с его сокровищами в любой момент могло стать вакантным. Отпрыски рода Гонзага породнились в свое время со многими королевскими и аристократическими семьями Европы. Все они хотели унаследовать Мантуанское герцогство. Послы и шпионы плели интриги в мантуанском дворце. Испания и Австрия, соперничавшие с Францией, выдвигали своего кандидата. Франция защищала представителя младшей линии рода, Карла Неверского. Пока конспираторы устраивали заговор, больной герцог доживал последние месяцы жизни. Он то и дело посылал торговых посредников за восточным жемчугом, играл с карликами, устраивал представление новых комедий и консультировался с астрологами. Бедный человек, похоже, не подозревал, что ни одной благоприятствующей ему звезды не осталось. Когда он лежал на смертном одре, из монастыря посреди ночи вывели молодую девушку и выдали ее замуж за Карла Неверского. Это была Мария Гонзага, племянница Винченцо и дочь его брата, умершего пятнадцать лет назад от оспы. Итак, французская ветвь семьи завладела герцогством, как только ушел из жизни последний представитель мантуанской линии. Ему в то время было тридцать лет, и умер он от водянки. После победы, одержанной французским кандидатом, испанская и австрийская армии выступили в поход, и падение мантуанских герцогов было ознаменовано разграблением Мантуи. Следы этого дикого события до сих пор заметны на стенах большого дворца.