Генри Мортон - От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии

• Название: От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30734-0

Английский писатель и журналист Генри В. Мортон, прославившийся своими путешествиями «в поисках Англии», написал книгу об итальянском севере. Несмотря на все разнообразие посвященных Италии сочинений, публикующихся ежегодно, книга Мортона остается, пожалуй, лучшим образцом доброжелательного «постороннего» взгляда на историю, культуру и повседневную жизнь Италии. Не случайно именно эту книгу сами итальянцы рекомендуют иностранным туристам в качестве путеводителя по стране. Характерный, легко узнаваемый «мортоновский» стиль, обстоятельность и поэтичность изложения, наконец, богатый опыт путешественника — лишнее доказательство того, что к этой рекомендации стоит прислушаться.

Итак, приятных прогулок по Италии!

---

Стендаль обожал постнаполеоновский Милан, ему нравился даже запах навоза на его улицах. За белыми мундирами австрийских офицеров аристократы-конспираторы в бархатных ложах Ла Скала, одетые в вечернее платье, за мороженым и шербетом шепотом поверяли друг другу опасные секреты. В удобной оперной атмосфере первые революционеры обменивались символическими знаками, отказавшись при этом от ритуала выжигания древесного угля. Байрон сделался карбонарием, и маркиза Ориго, изучавшая во время работы над книгой «Последняя привязанность» отчеты полиции многих итальянских городов, была уверена, что поэт был вовлечен в революционную деятельность куда больше, чем полагало большинство его биографов. «Если бы он задержался в Италии еще на несколько лет, — писала она, — и получил пулю санфедиста во время восстания 1831 года, то сделался бы национальным героем не Греции, а Италии».

9

Многие столетия Миланский собор вызывает изумление. Даже у тех путешественников, которые видели самые большие храмы мира. Это — одно из самых могучих и пышных готических зданий. Огромное количество святых: «Их больше, чем в немецком герцогстве», — сказала княгиня Ливен — словно скалолазы, облепило бесчисленные шпили. Вы видите их повсюду на головокружительной высоте, и первая мысль, которая приходит вам в голову, что это клумба со слишком разросшимися люпинами и что их не мешало бы проредить. И на самом деле удивительно, что этого пока не произошло, особенно когда вспоминаешь о свирепых зимних ветрах, дующих с Альп в долину реки По.

Но стоит вам побывать в Милане короткое время, и вы ни за что не согласитесь убрать шпиль или лишиться хотя бы одного святого. Что за магия заключена в этой каменной громаде, отчего она становится вам так мила, сказать не берусь, однако таковы факты. Скоро вы и сами понимаете, отчего все жители Милана обожают свой собор. Все заходят туда, словно в деревенскую церковь. Входя в собор, человек переносится от шума и тревог современного города в тишину и спокойствие вечных ценностей. Собор, словно большой прохладный лес, стоящий в центре Милана, в котором можно найти приют — укрыться от палящего солнца и от надоедливых людей.

С величиной и таинственным мраком его ничто не может сравниться. Я не припомню даже в Испании, стране с огромными темными храмами, более массивного и сумрачного собора. Колонны нефа потрясают фантастической высотой. В пасмурный день ты пробираешься, словно потерявшийся в лесу карлик, ориентируясь на отдаленный свет свечей, словно на слабый огонь в избушке лесника. Кажется, что сумрак северного леса воплотили в камне и перенесли его потом через Альпы. Шелли был зачарован зданием — как снаружи, так и внутри — и нашел в соборе одно-единственное место, за высоким алтарем, где, как он думал, следует читать Данте. Должно быть, зрение у него было исключительным.

Кроме огромных размеров, ничто в соборе не удерживает вашего внимания. Дело в том, что Карло Борромео очистил здание и постарался так, что стер несколько столетий миланской истории. Должно быть, именно тогда исчезли многие интересные реликвии. Зато сохранилась мрачная статуя святого Варфоломея. Ее поставили в довольно светлое место, рядом с боковой дверью. Вы не можете не заметить, что со святого была содрана кожа, и он держит ее в руке, словно шотландский вождь — плед. Церковный сторож указал мне на крест, подвешенный чуть ниже крыши над высоким алтарем, и сказал, что в нем хранится частица коня императора Константина. Он добавил также, что раз в год, 31 мая, крест опускают на пол с помощью машины, изобретенной самим Леонардо да Винчи. К сожалению, в этот момент важный с виду церковный служитель зашипел на сторожа, и тот поспешно ретировался. С тех пор сторожа я больше никогда не видел, и никто не показал мне лестницу Леонардо. Не осталось, конечно же, следа и от каррочо.[20] Некогда она хранилась в церкви Святой Марии Лаго-Маджоре, но разве не удивительно, что эта военная колесница, которую переняли все итальянские коммуны и которую Англия применила в сражении 1134 года, впервые была изготовлена в Милане? Это была идея епископа Ариберта, который во время норманнского завоевания поднял против императора население Милана и вдохновил его на победу. Шесть белых волов в алой упряжи везли каррочо, у алтаря служили мессу священники, к высокой мачте прибили распятие, на ноке реи развевался боевой штандарт, колокол подал войскам сигнал. Колесницу охраняли девятьсот всадников и три сотни молодых аристократов, драматически именуемых «батальоном смерти». Каждый из них готов был погибнуть, но не дать каррочо в руки врагу.

За Ла-Маншем итальянская идея свой эффект утратила. Насколько я знаю, в Англии боевая колесница не использовалась, за исключением странного сражения 1138 года в Норталлертоне, известного как битва Штандартов. Судя по всему, архиепископ Терстон, направивший английскую армию против шотландцев, видел миланскую каррочо во время визита в Рим. По его распоряжению была выполнена точная ее копия. На корабельной мачте, установленной на колеснице, реял флаг, и священники стояли со Святыми Дарами. Развевались на колеснице и другие флаги — святого Петра Йоркского, святого Иоанна Беверли, святого Уилфреда из Рипона. Если бы битва была англичанами проиграна, можно было бы понять, отчего кароччо больше не использовали, но они одержали победу. Вот и не пойму, отчего на английских полях сражений никто больше не слышал ее громыхания.

Главной достопримечательностью собора является гробница святого Карло Борромео, выходца из знатной семьи. В настоящее время во главе семейства стоит князь Борромео, владелец красивого острова Изола Белла на озере Лаго-Маджоре. Говорят, что далеким предком рода был заядлый путешественник, потому, должно быть, на гербе у этой семьи — изображение сидящего на корзине верблюда, как в качестве напоминания о путешествиях по Востоку, так и свидетельство терпения добродетельного скитальца. Святой родился в 1538 году, через несколько лет после того, как император Карл V поставил Рим в зависимость от испанской короны. Вся жизнь святого, отданная людям, прошла в испанском Милане. «Чистота его мыслей, — писала Мария Беллонци, — была столь бескомпромиссна, что женщины в его присутствии стыдились того, что вообще живут на свете».

Поток посетителей идет с утра и до вечера. Люди ждут, когда священник проведет их вниз. Святой лежит в стеклянном саркофаге, пожалованном королем Испании Филиппом IV, чье похожее на сливу лицо со вздернутыми усами Веласкес, должно быть, писал, пока монарх спал. Вместе с толпой я вступил в темноту. Священник привел нас в нарядный склеп, где среди золотых и серебряных украшений горело несколько светильников. Когда он нажал на кнопку, стена склепа бесшумно отодвинулась, явив взорам святого Карло Борромео в полном церковном облачении. Тело лежит в подсвеченном стеклянном гробу, на лице золотая маска, на руках кружевные перчатки. Католики встали на колени и перекрестились, протестанты смущенно закашляли. Миланцы любят мощи, им нравится — наверняка, испанское наследие — холодное дыхание кладбища. «Интересно, — подумал я, — а что еще завещала итальянцам испанская оккупация, не считая чинных манер, приправленного шафраном ризотто и преклонения перед титулами и аристократами?» Генерал Сербеллони проиграл сражение, и все из-за того, что отказался открыть письмо: на конверте были пропущены некоторые его титулы! Испанское влияние сумело пригасить очарование женщин эпохи Ренессанса, чей веселый нрав и живой ум так счастливо отразил Шекспир в Розалинде, Порции и многих других своих героинях. Мы смотрим на Италию и видим перед собой настороженных особ в черных кринолинах. Радость и смех пропали. Пронизанное солнцем столетие сменилось другим, и небо затянули зловещие тучи.

У гигантского собора необычная история. Стоит он, как я уже говорил, на месте, где когда-то была древняя базилика Святой Марии Лаго-Маджоре. Возможно, это церковь, которую святой Амвросий защищал от императрицы Юстины и ее ариан. Если так оно и есть, то именно здесь прозвучали первые западные псалмы, и здесь слушали проповеди святого Амвросия Блаженный Августин и святая Моника, здесь присоединялись к нему во время ночных дежурств. Более чем вероятно и то, что окрестили Блаженного Августина в старой базилике.

Человек, который в 1386 году решил снести это здание и возвести собор, был одним из самых заметных людей своего времени — Галеаццо Висконти III, первый герцог Милана.

Его семья захватила власть в раннем Средневековье, и Галеаццо был самым богатым, самым могущественным и хитроумным из всего рода. Как многие амбициозные люди, он мечтал стать королем Италии, и так был уверен в успехе, что заранее приготовил ко дню коронации в церкви корону, скипетр и облачение. Но церковь показалась ему недостаточно внушительной, и потому он решил построить собор. В этот волнующий момент, к облегчению своих врагов, он подхватил чуму и через несколько дней скончался. Галеаццо решил построить столь гигантское здание, чтобы умилостивить Небеса, надеясь, что за такое приношение Господь наградит его сыном. Рассказывают, что женщины Милана страдали в те времена от непонятной болезни, не позволявшей им родить мальчиков. Все три сына Галеаццо от Изабеллы Французской умерли, оставив его без наследника. Над западной дверью собора высечены слова — Mariae Nascenti — Марии Нашенте (Рождающейся), они посвящают собор Богоматери, давшей миру Спасителя. Хотя первые камни были заложены в 1386 году, в наполеоновские времена собор все еще не был окончен. 1927 год можно считать окончанием строительства, тогда были установлены бронзовые двери.