Анатолий Букреев - Восхождение

• Название: Восхождение
• Автор: Анатолий Букреев
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2002
• ISBN: 5-94957-039-9

Книга посвящена трагическим событиям 1996 г. на Эвересте: это скорбная, исполненная героизма история гибели пяти альпинистов на высочайшей вершине мира. Уникальная спасательная операция, описанная в книге, не имеет аналогов в истории мирового альпинизма.

«Восхождение» — свидетельство одного из главных участников экспедиции — выдающегося русского альпиниста Анатолия Букреева, который подробно, день за днем, описывает ход событий, пытаясь разобраться в причинах трагедии. Сам Анатолий Букреев, вскоре после написания книги, трагически погиб в лавине при восхождении на Аннапурну 25 декабря 1997 года, через 1,5 года после описываемых событий.

---

Фишер объявил клиентам, что хотел бы проверить их готовность к восхождению, и потому им предстояло преодолеть весь ледник Кхумбу не более чем за четыре часа. Ставки были высоки, и, как сказал Клев Шенинг, «все, что было прежде, напоминало приятную прогулку, и только теперь начались суровые будни».

По воспоминаниям одного из клиентов «Горного безумия», инструкции гидов по преодолению ледника были весьма лаконичны. Все эти «Осторожней слева!» или «Посмотри направо!» клиенты воспринимали не иначе как призыв быть начеку, что, впрочем, и было им нужнее всего.

Многие из участников очень неуютно себя чувствовали вовсе не на вертикальных перилах, а при пересечении широких трещин по связанным лестницам. Цепляясь зубьями кошек за перекладины, а подчас и спотыкаясь, альпинист балансирует над ледяной пропастью, готовой поглотить его, едва он сделает неверный шаг. Стоит только неаккуратно пристегнуться к перилам, и, оступившись, можно сорваться вниз. Выжить после такого падения нельзя, из трещины удастся вытащить лишь безжизненную тряпичную куклу в альпинистской обвязке.

По словам Мартина Адамса, некоторые участники по лестницам шли, некоторые ползли. Честно говоря, Сэнди и Лин преодолевали лестницы не хуже, а то и лучше, всех остальных… Они хорошо держали равновесие и не боялись. А Шарлотта Фокс, как сообщила потом в своем репортаже Питтман, напоминала ребенка верхом на деревянной лошадке. Она пересекала трещины, усевшись на лестницу и подтягивая себя вперед. Конечно, это было не так страшно, как раскачиваться на кошках, видя под собой ледяной склеп размером с огромный зал. 10 мая Фокс должно было исполниться тридцать девять лет, и ей хотелось встретить этот день живой и здоровой.

Я был очень доволен, что все клиенты уложились в четыре часа, отведенные для них Скоттом. Но меня насторожило, что многие участники держались крайне неуверенно и ни шагу не могли ступить без гида. Видимо, некоторые из них считали, что гид все время должен быть рядом, готовый прийти на помощь. Как же они поведут себя, когда никто не будет держать их за руку?

Букреев приступил к решению задачи, которую поставило перед ним «Горное безумие». В этом уравнении было много неизвестных: гиды, клиенты и шерпы. Если все выйдут на восхождение здоровыми и хорошо адаптировавшимися к высоте, если не будет допущено ошибок, альпинисты будут помогать друг другу, и к тому же еще повезет с погодой, то все смогут вернуться домой живыми. Но насколько можно положиться на клиентов в критической ситуации? Как они поступят, если рядом не окажется советчика-гида?

Букреев рассчитывал на свой высотный опыт, свою подготовку. Именно эти качества высоко ценил Генри Тодд, в прошлом году пригласивший Анатолия в свою экспедицию: «Когда Букреев работал с нами в 95-м, он все делал просто идеально: Букреев на голову превосходил остальных. В любой ситуации он из множества решений всегда выбирал правильное. Я отлично понимал, что за человек Анатолий и на что он способен… На случай, если дела пойдут плохо, мне нужен был человек, готовый помочь всем нам». По мнению Тодда, особая роль Букреева состояла в его силе и в том, что его участие обеспечивало экспедиции принципиально более высокий уровень безопасности. Если бы клиент попал в беду, Анатолий мог спустить его вниз. Тодд не собирался делать из Букреева няньку для клиентов. Брать его на такую работу было бы явной недооценкой его способностей. «Он был нужен не для этого. Делать так — все равно что стрелять из пушки по воробьям».

Обратный путь прошел без приключений. Клиенты вернулись в базовый лагерь в приподнятом настроении: они справились с заданием и с большей уверенностью смотрели в будущее. Как и планировалось, им был предоставлен двухдневный отдых. Тем временем шерпы устанавливали первый высотный лагерь, снабжая его всем необходимым для нашего следующего выхода, когда клиентам предстояло провести там ночь.

Пока клиенты отдыхали, Букреев впервые открыто поднял вопрос о неготовности некоторых участников экспедиции к восхождению. Он был в целом доволен работой клиентов на леднике, но сомневался в возможностях Дейла Круза и Пита Шенинга, в том, что им следует идти дальше. Но Фишер, по словам Букреева, заверил его: «Пит будет делать то, что я скажу. У него большой опыт, и он никогда не станет выдавать желаемое за действительное». А про Круза Скотт сказал так: «Дейл — мой старый друг, я всегда сумею развернуть его обратно. Он не будет серьезно переживать. Дайте ему хорошо поесть, попить пива в базовом лагере, и все будет в порядке. Это не проблема».

В частных беседах Фишер отзывался о Крузе с симпатией, хотя и не мог скрыть своего разочарования. С самых первых дней экспедиции Круз постепенно отделялся от остальных участников, становясь «асоциальным элементом». Фишер знал, что Круз отчаянно борется со своей замкнутостью, но это лишь раздражало Скотта, и он то и дело одергивал других: «Оставьте его, он сам должен в себе разобраться». Фишер полагал, что если Дейл самостоятельно разрешит свои проблемы, это пойдет ему на пользу. Как заметил один из очевидцев: «Дейл все время мучился… Мне не хотелось бы его обижать, но в таком эмоциональном состоянии он был самым слабым звеном команды. Дейл был тихим, слишком тихим. Я думаю, что его скрутила высота. Видимо, уже с пяти километров у него была постоянная гипоксия, поэтому он и вел себя тише воды, ниже травы. Трудно было понять, что с ним происходило на самом деле».

Участникам приходилось привыкать не только к высоте, но и друг к другу. «До приезда в Катманду многие из нас даже не были знакомы, — рассказывал один из клиентов. — Это как свидание с неизвестным человеком. На момент встречи нас объединяла только общая цель — оказаться на вершине. Поэтому сначала был период осторожного сближения, когда мы постепенно открывали для себя друг друга. На высоте необходимо знать, кто рядом с тобой. Если в ваших отношениях что-то не заладится, то здесь вы не сможете взять такси и отправиться домой… Удивительно, что участники, за небольшим исключением, хорошо подходили друг другу — особенно если учесть, как случайно подбирался наш коллектив».

По отзывам других клиентов, Тим Мадсен тоже оказался одиночкой. «С самого начала он был очень замкнут, — рассказывал один из клиентов „Горного безумия“. — Почти как Дейл — тайна за семью печатями». Хотя Мадсен и Круз считались чудаками, проблем с окружающими у них не возникало. По воспоминаниям сотрудников «Горного безумия», все клиенты, кроме Питтман и Гаммельгард, «отлично поладили».

«Я обратил внимание, — рассказывал один из обитателей базового лагеря, — что вскоре между Сэнди и Лин возникло какое-то соперничество… Лин считала, что Сэнди постоянно рисуется… Сэнди, с замашками миллиардерши, невзначай роняющая имена Иваны Трамп и Тома Брокау, не раз напоминала о том, что она написала и сделала, и что она за величина. И Лин, с ее вечными рассказами о прелестях уединенной жизни, когда ни в ком не испытываешь нужды… Я думаю, что их противостояние было следствием не какой-то особенной любви к альпинизму, а желания самоутвердиться… Они обе совершенно извели Нила. Он не то чтобы озлобился, но при разговоре с ними улыбался вымученно и явно через силу… Нил был очень недоволен».

Этим неприятности Бейдлмана не исчерпывались. Тот же участник рассказывал: «Питтман совершенно не разбиралась в своей технике. Нил провел в общей сложности не менее суток, разбираясь с ее приборами. Тогда я сказал ему: „Нил, не пора ли тебе получать зарплату в Эн-Би-Си? Это их дело, в конце концов! Они же не направили сюда специалиста, чтобы он этим занимался. Потребуй с них денег“, — предложил я. „Нет, нет, что ты“, — ответил Бейдлман. „Ну и зря…“ — подумал я».

Фишер, несмотря ни на что, старался держать нейтралитет. «Он не испытывал ни малейшего желания встревать в интриги Питтман и Гаммельгард», — рассказывал один из его близких друзей. В частной беседе Скотт признал, что приглашение Питтман было, по всей видимости, ошибкой. «С ней так много мороки… Если бы ей не удалось взойти, она во всем бы обвинила Скотта. Ну а при благоприятном исходе она о нем бы и не вспомнила… Мы с ним часто это обсуждали».

Мои отношения с участниками, с кем-то — доверительные, а с кем-то — весьма прохладные, складывались постепенно. С Нилом Бейдлманом и Мартином Адамсом я был хорошо знаком еще по нашей совместной экспедиции на Макалу весной 1994-го. Лин Гаммельгард относилась ко мне с большим уважением. Она слышала про меня от Михеля Йоргенсена. Он участвовал в прошлогодней экспедиции Генри Тодда и стал первым датчанином, поднявшимся на Эверест. Лин не была американкой и этим сильно выделялась на общем фоне. Не была она и особенно состоятельной и смогла оплатить свое участие лишь частично. Все это вместе взятое, как мне кажется, заставляло ее держаться несколько в стороне от остальных… Мои отношения с Шарлоттой Фокс и Тимом Мадсеном тоже определились. Нас объединяла любовь к горам. Остальные участники относились ко мне куда более прохладно. Пит Шенинг и его племянник Клев держались все время вместе, отдельно от других. Они не видели большой разницы, между русским гидом и высотными носильщиками из шерпов. В чем-то их можно было понять: холодная война закончилась совсем недавно, и они по инерции относились ко мне с недоверием. К тому же мой английский по-прежнему оставлял желать лучшего, и далеко не всегда мне удавалось как следует ответить на их вопросы. Не мог я и посоветовать им что-то сам, как это положено гиду, поскольку был не в состоянии внятно объяснить, почему важно делать именно так, а не иначе.