Фахриддин Гургани - Вис и Рамин

• Название: Вис и Рамин
• Автор: Фахриддин Гургани
• Жанр: Поэзия

---

С людьми бывают всякие напасти,

Одни мечом одолевают страсти,

Другим уловка хитрая нужна,

А третьим -- ложь иль щедрая казна.

Лишь ты не знаешь, как достигнуть цели,

Нет у тебя ни снадобий, ни зелий.

Стал притчей во языцех твой разврат,

Тебя возненавидел старший брат.

И стар, и млад, когда вздымают кубки,

Клеймят твои бесчестные поступки.

Тебя считают низким, лицемерным,

Прелюбодеем наглым, беспримерным.

"Нельзя так низко пасть! -- все говорят.

Позор для шаханшаха этот брат!"

Была бы даже Вис луной вселенной,

Мечтанием, зарею вожделенной, -

И то Рамин, ценя свой род, семью,

Не должен был являть ей страсть свою.

Да будет смерть желаньям и страстям,

Которые приносят людям срам!

Пусть на Рамине, что могуч и знатен,

Вовеки никаких не будет пятен:

Коль опозорен знатный человек,

Его позор не смоют сотни рек!

Умрем, а дух пребудет навсегда

Как дух, и слава тлению чужда.

Нет у тебя возлюбленной такой,

Чтоб увела тебя с тропы плохой.

Прекрасный друг отрадней всех дворцов,

А ясный дух милее всех венцов.

Вверяя Вис все помыслы свои,

Срываешь ты плоды с ветвей любви.

Сто лет ее люби, -- увы, она

Не гурия, не солнце, не луна,

Ищи, -- найдешь сто тысяч, не иначе,

Что чистотой и прелестью богаче.

С другою будешь счастлив, коль захочешь,

А с нею только молодость порочишь.

Легко вздохнешь, другую полюбя,

Пятно позора ты сотрешь с себя.

Не ведал ты, какие есть на свете

Красавицы, -- и Вис попался в сети.

Тебя пленила бледная звезда:

Ведь ты луны не видел никогда!

Так не служи любви своей слепой,

Ступай иною, светлою тропой.

Ты славен, вместе с братом обладая

Вселенною от Рума до Китая.

Иль нет земель, помимо Хорасана?

Иль в мире только Вис тебе желанна?

На поиски возлюбленной отсель

Отправься к рубежам других земель.

Ищи себе красавицу, покуда

Ты не увидишь ту, что среброгруда.

Свой выбор ты на ней останови, -

Не вспомнишь больше Вис, былой любви!

Пока ты знатен, молод и здоров,

Живи для празднеств, песен и пиров.

Доколе будешь горевать, доколе?

Доколе будешь ты кричать от боли?

Пора стыдиться витязей и знати,

Пора найти опору в старшем брате.

Пора прославить молодость свою,

Быть первым на совете и в бою.

Пора явить нам облик величавый,

Трудясь для справедливости и славы.

Пора искать державу: царь и воин,

Ты царствованья громкого достоин,

Но ищешь лишь кормилицу и Вис.

Где честь твоя, где совесть? Отзовись!

Тебе пора прославиться пришла,

Но ждешь ты, чтоб красавица пришла!

Твои друзья летят, возглавив рати,

А ты стремишься потонуть в разврате.

Забав и озорства прошла пора.

К чему же на ристалище игра?

Увы, подобно диву существо,

Чье на себе познал ты колдовство.

Не господом дана тебе отрада,

Нет, завлекло тебя исчадье ада!

Боюсь я: будет твой удел таков,

Что вызовет он радость у врагов.

Но, твой слуга, тебе я говорю:

Смирись, смирись и покорись царю!

Тогда из горя вырастет надежда,

Тогда разумным станешь ты, невежда!

Ты не согласен? Сраму срок не вышел?

Что ж, я не говорил, а ты не слышал!

Живи как хочешь, если не стыдишься:

В игрушку ты для мира превратишься!

Ты в море тонешь, я -- на берегу

И только с жалостью взирать могу".

Когда Рамин услышал сей наказ,

Он, скажешь, как осел в грязи увяз.

То он краснел от срама, как тюльпан,

То он желтел от горя, как шафран.

"Ты прав, -- сказал он. -- Речь твоя целебна

Для тех, чье сердце разуму враждебно.

Я твой совет услышал, твой совет.

От бед я сердце оторву, от бед!

Нет, я не буду больше страстотерпцем,

Отвергну я любовь прозревшим сердцем.

Я, и мой путь, и день -- вдали отсель.

Начну блуждать, как дикая газель.

Теперь сойду с тропы влюбленных праздных,

О страсть, забуду о твоих соблазнах.

Прощайте, стройный стан и томный взор,

К чему любовь, когда она -- позор!"

ПРИМИРЕНИЕ ВИС И МУБАДА

Мубад поучает Вис. Он клянется, что будет ее любить и во всем

ей подчиняться, если она будет ему верна. Вис обещает Мубаду,

что она станет ему отныне преданной, покорной женой и навсегда

забудет Рамина.

РАМИН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ГУРАБ

Еще с утра являет небосвод,

Что будет снежным день, что дождь пойдет,

От облаков мрачнеют небеса,

Тревогу сеют ветра голоса.

Так и судьба: для горя и страданий

Найдется повод у нее заране.

Нам предвещают жар, озноб, ломота:

"Для лихорадки отворяй ворота!"

Когда Рамина, полного печали,

Любовные занятья истерзали,

Измучили упреки и обманы,

Осточертели западни, капканы, -

Он просьбу отослал царю царей:

"Позволь мне в Мах уехать поскорей.

Здесь в горестях мои проходят годы,

Приходит хворь от здешней непогоды.

О шах! Меня -- прошу здоровья ради -

Назначь главою войска в Махабаде.

Быть может, я окрепну там, поправлюсь,

От горести и слабости избавлюсь.

Я там найду низины и высоты,

Пригодные для ловли и охоты.

То с барсами ловить я буду ланей,

То с соколами -- птиц на зорьке ранней.

Когда же царский будет мне приказ, -

Готовый к службе, я вернусь тотчас".

Возрадовался шах, прочтя посланье,

Исполнил он Рамина пожеланье,

Дал Кухистан ему, Гурган и Рей, -

Да правит он, глава богатырей!

За городом Рамин разбил шатры

И тайно ускакал, прервав пиры.

Вошел он к Вис, чтобы последним взглядом

Ее окинуть, посидеть с ней рядом.

Красавица сияла на престоле,

Но оттолкнула Вис его оттоле:

"Уйди!.. Ты мал, ты власти не обрел,

Не для тебя царя царей престол.

Сидеть на нем такому не пристало:

Ты царство завоюй себе сначала!

Ты больно прыток. Или ты привык

Так поступать, как дивов ученик?"

Вскочил Рамин, от боли побледнел,

Стал проклинать свой горестный удел.

Подумал он: "Душа моя дурная,

Смотри, как ты терзаешься, стеная!

От страсти к Вис измучившись сперва,

Теперь какие слышишь ты слова!

Что женская любовь? Пустой обман:

На камне разве вырастет тюльпан?

С хвостом ослиным их любовь сравни:

Не станет больше, сколько ни тяни!

Ослиный этот хвост я долго мерил,

В любовь бесстыжих женщин долго верил,

Но хватит: вседержителю хвала,

Чья доброта прозреть мне помогла!

Я выяснил, -- где хитрость, где искусство,

Где гнусный грех, где истинное чувство.

Зачем я тратил молодость напрасно?

Зачем я жил бессмысленно и праздно?

О горе: я познал судьбы немилость,

О горе сердцу, что к любви стремилось!

Клянусь, я задушить себя готов,

Но только бы таких не слышать слов...

Предательств и коварств покинь дворец,

Чтоб, опустев, он рухнул наконец!

Я от любви и горя изнемог,

Но, к счастью, для разлуки есть предлог.

Сто жемчугов я отдал бы заране,

Но только бы от Вис не слышать брани.

Я вовремя услышал злые речи,

Чтоб возжелать разлуки, а не встречи.

Но раз решился я расстаться с ней,

Мне эта злая брань всего нужней.

Я счастье получу без всякой платы,

Беги же, сердце, дом оставь проклятый.

Беги, беги от горя навсегда,

Беги, беги от вечного стыда!

Беги: мы будем жить отныне розно,

Беги сейчас, а после будет поздно!"

Так говорил Рамин с печальным сердцем,

Как будто рану обжигал он перцем.

А сердце Вис тогда от боли сжалось,

К любимому почувствовало жалость.

Раскаивалась в грубом разговоре:

"Зачем ему я причинила горе?"

Вот слуги -- был приказ ее таков -

Сто тридцать ценных вынесли тюков,

Где было много злата и товара

Из Рума, из Китая и Шуштара.

По-своему прекрасны были ткани,

Своеобычна прелесть одеяний.

Как сам Рамин, сверкали те дары, -

Их отослала Вис в его шатры.

Затем велела, чтобы друг желанный

Надел чалму, наряд золототканый,

И, как влюбленных девушек ланиты,

Сияли яхонты и хризолиты.

Друг друга взяли за руки потом,

В тенистый сад отправились тайком

И начали беспечно веселиться

И ласками сладчайшими делиться.

От их ланит цветенье началось,

Душистым воздух стал от их волос.

То их пьянит любви игра и страсть,

То им разлуку хочется проклясть.

Ланиты юной Вис, что ярче солнца,

От слез кровавых -- словно два червонца.

То воскресают их уста -- рубины,

То умирает мир от их кручины.

О, сколько скорби есть в одном лишь взоре,

Одна душа, но в ней какое горе!

Увы, увяли кудри чаровницы

И у двоих кровоточат ресницы.

Сказала Вис: "Неверный, нежный друг!

Мой день зачем во тьму поверг ты вдруг?

Не так ты говорил со мной сначала,

Не так, а клятвой речь твоя звучала.