Автор неизвестен - Исландские саги. Ирландский эпос

• Название: Исландские саги. Ирландский эпос
• Автор: Автор неизвестен
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1973

Исландский народ называют самым литературным народом мира. Его называют также народом поэтов. Страсть к сочинению стихов и к мастерству в стихосложении — исландская национальная черта. Древнеисландская саговая литература очень многообразна. Из огромного количества сохранившихся до нас старых ирландских сказаний нами были выбраны для перевода образцы из двух групп саг. Первая содержит древнейшие из героических саг, а именно — относящиеся к циклу Кухулина. В таком виде, особняком, онистоят обычно и в древних ирландских рукописных сборниках. Нами подобраны те из них, которые изображают наиболее яркие моменты из жизни этого героя. Вторая группа составлена из саг довольно различных эпох и циклов. Общим для всех этих повестей является преобладание в них вместо героического элемента фантастики и трагических коллизий чувства. В комментариях к отдельным сагам или прядям даются сведения об их особенностях, исторической основе, переводах на русский язык, библиографии, а также объясняются отдельные слова и выражения, встречающиеся в них.

---

— Что ты за человек? — спросили его присутствующие.

— Я — Айнгус, сын Аида Абрата, — отвечал он.

И он тотчас же исчез, и никто не знал, откуда явился он и куда делся. Кухулин же поднялся с ложа своего и заговорил.

— Долго мы ждали, пока ты встанешь! — воскликнули улады. — Расскажи нам теперь, что с тобой было?

— В прошлый Самайн впал я в сон, — сказал Кухулин; и он рассказал им все, что привиделось ему.

— Что же мне теперь делать, о Конхобар, господин мой? — спросил он, окончив свой рассказ.

— Что тебе делать? — ответил тот. — Встань и пойди сейчас к тому самому камню, у которого явилось тебе видение.

Так и сделал Кухулин, и у камня этого предстала ему женщина в зеленом плаще.

— В добрый час, Кухулин, — сказала она ему.

— Для меня-то это не в добрый час, — отвечал он. — Что означало ваше посещение год тому назад?

— Мы приходили тогда вовсе не для того, чтоб причинить зло тебе, но чтобы просить тебя о дружбе и помощи. Вот и теперь меня послала к тебе Фанд, дочь Аида Абрата, чтобы переговорить с тобой. Мананнан, сын Лера, ее супруг, покинул ее, и ныне она обратила к тебе любовь свою. Я же — Либан, сестра ее. Лабрайд Быстрой на Меч Руки, супруг мой, готов отдать тебе Фанд, если только ты согласен биться хоть один день вместе с ним против Сенаха Призрака, Эоханда Пула и Эогана Инбира, врагов его.

— Сейчас я не в силах сражаться с воинами, — сказал Кухулин.

— Скоро ты будешь совсем здоров, — отвечала Либан, — и вернется к тебе вся сила, которой еще недостает тебе. Ты должен сделать это для Лабрайда, ибо он величайший герой в мире.

— Где же обитает он? — спросил Кухулин.

— Он обитает на Равнине Блаженства, — отвечала она.

— Легче бы было мне пойти в другие края, — сказал Кухулин. — Пусть сначала пойдет с тобой Лойг, чтобы разузнать страну, откуда пришла ты.

— Пусть же он идет со мной, — сказала Либан.

Лойг отправился вместе с ней, и они достигли пределов страны, где находилась Фанд. Приблизилась Либан к Лойгу и, взяв его за плечо, сказала:

— Теперь не уйдешь ты живым отсюда ни за что, если женщина не поможет тебе.

— Непривычно было для нас доселе, — сказал Лойг, — чтобы женщины защищали нас.

— Жаль, очень жаль все же, — сказала Либан, — что не Кухулин здесь сейчас вместо тебя.

— Да и я был бы рад, если б он был здесь вместо меня, — молвил Лойг.

Они двинулись дальше и пришли на берег, против которого лежал остров. Прямо перед собой на воде они увидели бронзовую ладью. Они сели в нее, переправились на остров и подошли к двери дома. Навстречу им вышел муж, Либан обратилась к нему:

— Скажи мне, где Лабрайд Быстрой на Меч Руки,
Вождь-повелитель победоносной рати,
Что окрашивает кровью острия копий,
Чью колесницу венчает победа?

Отвечал ей муж:

— Ты вопросила, где Лабрайд Сын Быстроты?
Он не мешкает, он на подвиг скор,
Собирает он свою рать на бой,
Что зальет своей кровью поле Фидги все.

После этого они вошли в дом. Было в нем трижды пятьдесят полатей, и трижды пятьдесят женщин было там. Все они приветствовали Лойга:

— Привет тебе, Лойг, ради той, с кем ты пришел! И раз ты пришел сюда, то привет тебе ради тебя самого!

— Что ты хочешь делать сейчас, о Лойг? — спросила Либан. — Пойдешь ли ты к Фанд, чтобы поговорить с ней?

— Я пошел бы сейчас, если б знал, где ее найти, — отвечал тот.

— Не трудно сказать, — молвила Либан. — Она в комнате рядом.

Они прошли к Фанд, и она приветствовала их так же, как другие женщины.

(Фанд была дочерью Аида Абрата, имя которого значит Пламя Ресницы, а это означает зрачок. Имя же Фанд, дочери его, значит Слеза, ибо слеза есть дочь зрачка, из которого она вытекает. Так назвали девушку из-за ее чистоты, а также по причине красоты ее, ибо не сыскать в мире другой, подобной ей.)

В это время они заслышали шум колесницы Лабрайда, подъезжавшего к острову{393}.

— Нерадостен нынче Лабрайд, — сказала Либан. — Пойдем, поговорим с ним.

Они вышли ему навстречу, и она приветствовала его такой речью:

— Привет тебе, Лабрайд Быстрой на Меч Руки,
Наследник предков — копьеносцев малых{394},
Что дробишь щиты, ломаешь копья,
Ранишь воинов, сокрушаешь славных!
Ты рвешься в сечу, — как в ней ты прекрасен! —
Ты крушишь войска, мечешь богатства,
О герой-вихрь, привет тебе, Лабрайд!
Привет, о Лабрайд Быстрой на Меч Руки!

Ничего не ответил Лабрайд. Снова заговорила девушка:

— Привет тебе, Лабрайд, Меч Быстрый в Сече,
Скорый на милость, для всех защитник,
Жадный до боя, ран не бегущий,
С высокой речью, с крепкою правдой,
С доброю властью, смелой десницей
Разящий в гневе, смиритель бойцов,
Владыка коней! Привет тебе, Лабрайд!
Привет тебе, Лабрайд, Меч Быстрый в Сече.

Но Лабрайд продолжал безмолвствовать. И снова запела девушка:

— Привет тебе, Лабрайд Быстрой на Меч Руки,
Из бойцов храбрейший, надменней моря,
Крушитель дерзких, зачинатель битв,
Решето бойцов, защитник слабых,
Смиритель гордых! Привет, о Лабрайд!
Привет тебе, Лабрайд Быстрой на Меч Руки!

— Не мила мне речь твоя, о женщина, — ответил Лабрайд и запел:

— Чужда мне гордость, чужда надменность,
Не мутит мне разум обман гордыни!
Трудная битва, тяжкая, злая
Ожидает нас в сверканье мечей,
Против обильной сплоченной рати
Врагов — Эохайда Иула племени.

— Порадуйся же, — сказала Либан. — Лонг, возница Кухулина, здесь с нами. Это Кухулин прислал его сюда, и он, наверное, даст нам войско в подмогу.

Тогда Лабрайд сказал Лойгу:

— Привет тебе, о Лойг, ради женщины, с которою ты прибыл сюда, и ради того, кто послал тебя! Теперь же возвратись к себе, о Лойг, Либан проводит тебя.

Лойг вернулся обратно и поведал Кухулину и другим уладам все, что с ним случилось и что он видел:

— Видел страну я добрую, светлую,
Нет там обмана и ложь неведома,
Видел еще я бойцов короля,
Лабрайда Быстрой на Меч Руки в Сече.
Когда проходил я равнину Луад,
Видел на ней я Древо Победы.
На холме одном, на той же равнине,
Видел я пару змей двуглавых.
Когда достиг я светлого места,
Где живет Либан, она мне сказала:
«Мил ты, о Лойг, мне, но все ж милее
Мне был бы Кухулин вместо тебя».
Красота — победа без пролития крови —
Удел дочерей Аида Абрата.
Фанд так прекрасна, — о, блеск славы! —
Что королевам с ней не сравниться.
Там обитает — мне так сказали —
Безгрешное племя отца Адама{395}.
Но красотою Фанд, как я видел,
И всех живущих там превосходит.
Еще я видел бойцов там светлых,
Которые бились разным оружьем,
Также одежды, цветные ткани
Много прекрасней наших одежд.
На пиру я видел много милых женщин,
Много девушек, прекрасных собою.
А на охоте, средь холмов лесистых,
Там состязались красивые юноши.
В доме — много певцов и музыкантов
Для увеселения женщин и девушек.
Если б не спешил я скорей обратно,
Я б там предался истоме сладкой.
Прекрасна Этне, когда пред нами
Стоит она на холме высоком.
Но та женщина, что я тебе назвал,
Красотой несравненной отнимает разум.

Слушая его, Кухулин приподнялся на ложе и сидел, закрыв лицо руками. По мере того как Лойг рассказывал, он чувствовал, как разум его проясняется и силы прибывают.

Немного спустя Кухулин сказал Лойгу:

— Теперь, о Лойг, пойди разыщи Эмер, жену мою, и расскажи ей все, что со мною было. Скажи ей также, что мне с каждым часом становится лучше. Пусть она придет навестить меня.

Пошел Лойг к Эмер и рассказал ей, каково теперь Кухулину.

— Плохо для твоей чести, о Лойг, — сказала ему Эмер, — что, имея дело с сидами, ты не добыл от них средства для исцеления твоего господина. Позор уладам за то, что они не ищут способа помочь ему. Если бы Конхобар был ранен, или Фергус впал в сон, или Конал Победоносный получил увечье, Кухулин быстро помог бы им!

И она запела:

— Горе! Тяжкая боль меня охватила
Из-за любимого моего Кухулина,
Сердце и кожа болят у меня.
О, если б могла я помочь ему!
Горе! Сердце мое окровавлено
Страданием за бойца равнин,
Что не может он нынче выйти, как встарь,
На собрание в праздник Самайн.
Пригвожден он к своему ложу
Из-за видения, что предстало ему.
Гаснет голос мой, ослабел совсем
От страдания из-за мук его!
Месяц, зиму, лето, целый год уже,
В вечной дреме злой, без доброго сна,
В тяжком молчанье, слова ласки не слыша,
Лежит, о Лойг, страдая, Кухулин мой!

Быстро собралась Эмер, пришла в Эмайн-Маху, вошла в дом Кухулина и села у его ложа.