Чингиз Гусейнов - Доктор N

• Название: Доктор N
• Автор: Чингиз Гусейнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Можно, конечно, и потребовать,- заметил почтенный Зардаби (он болен, еле говорит, почти не слышно), - но не думаю, что это пойдет нам на пользу и понравится наместнику. Мы здесь с одним Левицким справиться не можем, пристало ли тягаться с наместником и его свитой?

Зал зашумел.

- Что ж, давайте голосовать поправку Наримана,- предложил Зардаби, убежденный, что она не пройдет.- Кто за?

Разом вскинулись руки, а тут еще кто-то выкрикнул из зала:

- Прав не тот, кто старше, а тот, кто мудрее!

Утром на съезд явился Гаджи, встали с мест, приветствуют его, и он, опираясь на палку, направился к трибуне:

- Мне передали, что вы тут вчера изрядно расшумелись, а решение, которое вы приняли, указывает, что съездом руководят... - поискал глазами Наримана, показал на него своей палкой, - недальновидные люди, вроде Наримана Наджаф-оглы. Вы что же, не знаете, кто такой Нариманов?! Он в кармане не имеет ни одной копейки, учится на мой счет, а здесь, при всем народе,- и обвел глазами президиум и зал,- смеет сеять анархию, произносит революционные, антиправительственные речи, вводит вас в заблуждение! Прошу образумиться, нет, не прошу, я требую отменить вчерашнее решение! Неужели не понимаете, что оно бросает тень на всю нашу нацию перед правительством, которое так много делает для процветания края? Не требовать у него мы должны, а просить! И не забывайте, что мы живем в русском государстве, да, да, господа, в русском государстве! - и, сойдя с трибуны, направился к выходу.

- Гаджи, постойте, выслушайте меня!

Гаджи недоуменно оглянулся, остановился на миг, не зная, идти или нет, но тут к нему услужливо подошли из партера и пригласили сесть.

Нариман стоял на трибуне:

- Господа! Наш уважаемый Гаджи прав: в числе его стипендиатов нахожусь и я и, к слову сказать, благодарен за его помощь! Но я не знал,- и тут Нариман повернул лицо к залу, избегая взгляда Гаджи,- что господин Тагиев помогает бедным учителям для того, чтобы не имели своего мнения. Если до сих пор господин Тагиев помогал студентам для того, чтобы жить только мнением господина Тагиева,- Нариман волновался,- то я не могу из-за своего прошлого омрачать позором и настоящее: молчать там, где нужно кричать. Никому я не давал права и не позволю за презренный металл заставить меня молчать, когда в это же самое время не только открыто говорят, но и проливают кровь за освобождение угнетенных народов от оков самодержавия! Перед всем съездом я с радостью отказываюсь от стипендии господина Тагиева, чтобы жить свободным от тиранов нашего времени и чтобы впредь потомки наши не продавали себя за презренное золото!

По рядам прокатился гул, в дальнем углу раздались аплодисменты. Гаджи встал и молча покинул заседание.

И этим будет хвастать: "Не просить, а требовать!"? Тут была важна решимость! Идея превыше. Превыше чего? Тогда он из прошлого глядел в будущее с великой надеждой, ныне - из будущего в прошлое, и смена знаков. Дни закрыли годы.

Гаджи велел конторщику поехать к Нариману домой на Кладбищенскую и дать ему знать, что выпады против себя оставляет на совести Наримана, договор нарушать не намерен. Передали также каллиграфическим почерком написанную копию договора, пусть Нариман не забывает,- помнит наизусть это долговое обязательство:

Я, нижеподписавшийся, коллежский секретарь Нариман Нариманов, даю это обязательство потомственному почетному гражданину Гаджи Зейнал Абдин Тагиеву в том, что так как он, Тагиев, неуклюжий оборот, выдаёт мне на дальнейшее образование в высшем учебном заведении в течение пяти лет. И так далее, целое состояние, обязываюсь возместить ему эту сумму полностью, в чем и подписываюсь - когда возместит?

А тут (Нариман в Одессе, возобновились занятия) письмо из Баку: убит, как провокатор, Мир Сеид. Чак-чук, Медный рудник и провокатор?! Нариман в Баку - из Одессы не дознаешься. Впрочем, не дознается никто ни тогда, ни теперь, одни лишь версии, наполняющие душу тревогой.

БЕЗЫМЯННАЯ ГЛАВА, или ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ

Кто распутает, с чего началось? Может, с печати, которая Гуммету потребовалась, чтоб обезопаситься от провокаций, а когда изготовили (резиновый кружочек прикладывали к бумаге), Кардашбек спрятал её по совету якобы Мир Сеида в телефонной трубке? А тут обыск: все тот же урядник Прокопенко, как только вошел, - к телефонному аппарату, отвинтил крышку мембраны и достал, как важную улику, печать. О хитростях с телефонной трубкой жандармерия давно знала, были случаи, когда приказчики при миллионерах прятали так крупные купюры. И в те же дни пришло в Бакинское охранное отделение предписание из канцелярии наместника царя на Кавказе, что у них под боком вовсю орудуют мусульмане, которые с недавних пор включились в противоправительственные движения,- при этом в письме назывались, со ссылкой на собственную агентуру, имена особо опасных, кои подозреваются, в том числе Кардашбек и Мир Сеид.

В ответ на обвинения в бездействии ротмистр Орлик решил оправдаться: дескать, сеть в наших руках,- сидеть в Баку, не зная о том, что творится под боком? но что реализование указаний задерживается крайнею конспиративностью участников организации. Далее Орлик указывал, что Кардашбек года четыре назад состоял в качестве секретного сотрудника Бакинского губернского жандармского управления, затем оставил это занятие, всецело посвятив себя революционной деятельности... - вот тут у тифлисского полковника Душкина возникли сомнения в логичности размышлений ротмистра Орлика: какая к черту конспиративность, если в движении участвует бывший секретный сотрудник управления? А во-вторых, как же управление проморгало уход Кардашбека? Орлик назвал в качестве своего агента еще и Мир Сеида, воспринятое Душкиным с сомнением, что не мешало ему и этот пассаж о членах организации Гуммет в точности повторить в депеше за своей подписью в Санкт-Петербург; указать, что Гуммет насчитывает незначительное число членов, из коих известны жандармерии по агентурным сведениям и выясненные путем наружного наблюдения Ахмед-бек Агаев, один из организаторов мусульманской группы Дфаи, поставившей задачею своей деятельности вести путем террора борьбу с администрацией, если таковая будет принимать меры против тюрок на почве национальных столкновений с армянами; Кардашбек, ближайший сподвижник и правая рука Агаева, субсидирующий ряд изданий; Мир Сеид, числящийся в ряду экспроприаторов; Нариманов, наблюдение за которым затруднено из-за частой смены местожительства, ныне студент Новороссийского университета, активный газетчик, материалы коего служат возмущению общественного мнения среди мусульман.

При обыске у Кардашбека обнаружены: листовки и прокламации на тюркском и армянском языках, одна из них - Для чего нужна народу конституция? всякого рода гектографированные воззвания Комитета народной обороны соединенной мусульманской интеллигенции, а также писанный рукой переводчика Бакинского жандармского управления Алиева перевод устава боевой дружины партии Дашнакцутюн.

Кардашбек заявил, что да, состоял более трех лет негласным сотрудником управления, вел агентуру на свои средства, давал настолько ценные сведения, что по представлении департаменту полиции был награжден орденом Святого Станислава III степени; но его провалили, жизни грозила серьезная опасность, вынужден был уехать в Тифлис; никогда ни к какой партии не принадлежал, а что касается воззваний, то они оставлены у него накануне обыска Мир Сеидом, личностью крайне темной, бомбистом.

Орлик, дабы показать беспочвенность обвинений в бездеятельности, когда прежде дремавшая мусульманская масса создает свою политическую организацию, называет своими агентами двух из числа создателей Гуммета: Кардашбека и Мир Сеида; информация невзначай просачивается наружу, и тут главная ставка делается на Кардашбека: дать ему знать, что не он один служит, и его сведения можно перепроверить; а также подвигнуть к решительным действиям: коль скоро узнал, что Мир Сеид агент, есть вероятность, что может узнать о нём и Мир Сеид; а узнав, сболтнуть, ослепленный завистью к богатым.

Бунтовщики быстры на расправу с агентами охранки, и Кардашбек, опасаясь быть выданным, непременно опередит Мир Сеида, и тогда, как свершится казнь, косвенно подтвердится достоверность орликовских сведений насчет агента. А если главный агент, на которого жандармерия возлагала надежды, убит, то затрудняется немедленная нейтрализация политической деятельности мусульман, требуется время, чтоб жандармерия смогла восстановить свои ряды, - верим тому, чего нет, и не верим тому, что есть. Впрочем, Орлик убежден, что мусульманские партии - забава, в департаменте от страха в глазах двоится, мусульмане, как ему доверительно признался один из издателей-мусульман, народ тихий, доверчивый, реальной угрозы для властей не представляет, можно не особенно беспокоиться насчет верноподданности татар-адербейджанцев.