Татьяна Устинова - Одна тень на двоих

• Название: Одна тень на двоих
• Автор: Татьяна Устинова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04448-5

Когда Данилов приехал домой, его жена уже умерла… Гаишник, задержавший Данилова на дороге, «спас» его от тюрьмы, создав неопровержимое алиби. Однако несчастья продолжали подстерегать архитектора. Обезображен особняк, который Данилов вот-вот должен был сдать богатому заказчику, в офисе убит сотрудник его фирмы. Кто-то упорно хочет бросить тень на несостоявшегося музыканта, сына известных родителей, который не оправдал их надежд, а потому презираем… Но Данилов так никогда бы и не принял этот вызов, если бы рядом не оказалась Марта — женщина, которая любила его всю жизнь. И теперь все, что бы ни случилось у них, — на двоих…

---

— Почему ты говоришь в нос? Ты что, простыла?

— Нет.

— Замерзла?

— Нет.

— Я же тебе говорил, чтобы ты не лезла в снег! Ты никогда меня не слушаешься, а потом…

— Нет.

— Что — нет? — удивился Данилов.

— Все — нет. Остановись. Ты меня утомляешь. Рассказывай лучше про дом. Мы остановились на привязке к местности.

Данилов посмотрел на нее как-то странно.

— Когда дом развернут, это как-то… гармоничнее. По крайней мере, мне так показалось.

— Тебе бы пирамиды строить, Данилов, — пробормотала Марта. — А там что? Лес?

— Участок очень большой. Чуть подальше будут два корта, летний и крытый, но отсюда не видно. Их еще нет, только место под них размечено. Детская площадка, лужайка для семейных праздников…

— Ого!

— И еще домик садовника. Но он совсем далеко.

— А конюшня? — спросила Марта. Совершенно неожиданно масштабы строительства начали ее раздражать. Как представителя масс. — Где конюшня с чистокровными текинскими жеребцами?

— Нет здесь никакой конюшни, — пробормотал Данилов сердито.

— Как же так?! — поразилась Марта. — Разве лошади Тимофея Кольцова не должны участвовать в Зимнем кубке в Челтенхеме? Цвета жокея — желтый и черный. Владелец лошади получает кубок, тренер — портсигар, а наездник — кукиш с маслом! Как это они не догадались, твои Кольцовы?! Скаковые лошади сейчас — самое престижное дело. И очень, о-о-очень модное. Ты бы им подсказал. — Тут она замолчала в надежде, что все-таки вывела его из себя.

Не тут-то было.

— Парк будет планировать ландшафтный дизайнер, я только сказал Катерине, что тут хорошо бы посадить две шаровидных сосны, — продолжил Данилов как ни в чем не бывало, — вот прямо тут, — он потопал ногой в щегольском ботинке по мерзлой земле, — именно с этой стороны, чтобы не было никакой симметрии. Как ты думаешь?

— Здорово, — искренне сказала Марта, — правда здорово, Данилов, ты не обращай на меня внимания.

— Я и не обращаю. Двери стеклянные. Я их заказал в Гусь-Хрустальном, там делают отличное стекло, между прочим, даже лучше, чем в Венеции. Собирались оттуда везти, а я договорился с Евгением Васильевичем…

И он замолчал, так и не рассказав Марте про неизвестного Евгения Васильевича.

— Что? Что такое, Данилов?!

Одна дверь из очень толстого, бронебойного, как почему-то подумалось Марте, стекла была приоткрыта. Из-за толщины стекла было не разглядеть, что за ней происходит, но, очевидно, Данилов разглядел.

— Подожди здесь.

— Что случилось?!

— Подожди здесь, — повторил он, — я посмотрю.

Он потянул на себя толстую дверь, еще не отмытую от многочисленных пальцев и какой-то строительной дряни. Дверь открылась легко и беззвучно, как будто вовсе и не была тяжелой.

Марта вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Плечо Данилова загораживало ей обзор, она оттолкнула его рукой и все-таки увидела.

Голове стало холодно, и волосы будто зашевелились на затылке.

— Господи боже мой, — пробормотала Марта. За толстой стеклянной дверью, беззвучно и легко повернувшейся на металлических шарнирах, царил хаос. Как будто смерч прошел. Марта никогда раньше не видела такого полного и первобытного хаоса и не знала, что бывают смерчи, которые хозяйничают в домах.

— Не ходи за мной, — приказал Данилов, — стой там!

Как же!.. Будет она стоять!..

Какие-то доски были кучей навалены на плиточном полу, залитом вязкими языками разноцветной краски. Языки затекали друг на друга, ползли по полу, поглощали плитку и алмазные россыпи битого стекла. Осколков было так много, что казалось, будто когда-то весь дом сплошь состоял из стекла. Отдельно были свалены двери в разорванной целлофановой пленке и тоже залиты чем-то похожим то ли на бетон, то ли на известь. Искромсанная гобеленовая обивка свисала отвратительными клочьями. Белые стены сплошь были в артиллерийских выбоинах и нагло ухмыляющихся кляксах краски. Полированное дерево лестницы, которой особенно гордился Данилов, было процарапано, вспахано, как будто граблями, неровные белые борозды шли с самого верха.

И еще запах краски. Густой и тяжелый, он как будто со всей силы обрушился Марте на голову.

— Что это такое? — Она спрятала нос в рукав, испугавшись, что ее вырвет. — Что здесь было, Данилов?

Он оглянулся, как будто забыл о ней и внезапно вспомнил.

— На кухне целый склад растворителей, — сказал он сквозь зубы, — я должен посмотреть. Пожара бы не было.

— Что? — переспросила Марта испуганно. Звук, который оба услышали одновременно, был очень тихим и странным, как будто засипела в трубе вода.

Засипела и смолкла. Это был непонятный звук, но Марте вдруг стало так страшно, что она схватила Данилова за рукав.

— Давай вызовем милицию. Прямо сейчас. Не ходи никуда. Давай я позвоню.

Данилов дернул руку и вытащил у нее рукав. Звук повторился, Марта сильно вздрогнула, оглянулась и посмотрела на Данилова испуганно.

— Ты слышал, Андрей? Что это?

— Не знаю. Я должен посмотреть. Не ходи за мной, слышишь? Стой тут!

Обходя битое стекло и масляные разноцветные языки краски, уже почти доползшие до его ботинок, Данилов вдоль стены двинулся в сторону кухни.

По сторонам он старался не смотреть. Он не знал, что с ним будет, если он увидит свой драгоценный дом изуродованным, грязным, источающим тяжкую химическую вонь, в царапинах, язвах и клочьях изрезанного гобелена, который привезли из Англии и только три дня назад закончили прибивать и потом со всех сторон закрывали пленкой — чтобы не испачкать случайно!

На кухне было совсем плохо.

Кухня была полностью отделана, и мебель, которую Данилов нарисовал вместе со стенами и полом, — по его идее, неотделимая именно от этого места, — давно смонтировали, расставили и так же тщательно укрыли мягкой тканью и пленкой.

Теперь ткань была сорвана, изрезана, словно в припадке истерического буйства, и безобразными кучами валялась на полу. Дверцы оторваны с мясом и сложены шалашиком, как будто приготовлены к костру. Светлое дерево выжжено растворителями. Едкие капли падали на пол, в осколки бутылок и куски выбитой мозаики. Шкафы зияли пустыми внутренностями, как выпотрошенные трупы.

Данилову стало трудно дышать. Как когда-то на сцене перед пустым зрительным залом.

Истерик. Тряпка.

Под ногами хрустело стекло, которое он давил.

Тот звук больше не повторялся, и он остановился, прислушиваясь.

— Данилов, что там?! — издалека крикнула Марта. Голос у нее был испуганный.

Он должен отправить ее домой. Здесь оставаться нельзя.

— Пока ничего. Не ходи сюда. — Данилов посмотрел себе под ноги и присел. Что-то красное заметил на полу. Красное и явно не химическое. Не снимая перчаток, Данилов поднял с пола осколок, измазанный красным, и в ту же секунду понял, что это кровь.

Именно кровь, а не элемент периодической таблицы Менделеева.

Данилов швырнул зазвеневший осколок и вскочил, оглядываясь. Дверь направо — в кладовую. Из кладовой на улицу. Дверь налево — в гостиную, где сейчас боится Марта. Прямо — французское окно с выходом на террасу.

Все это он придумал сам. И террасу, и французское окно, и сводчатый переход в гостиную, и камин с медным колпаком. Он ориентировался в этом доме лучше, чем в собственной квартире, и куда больше его любил.

Теперь мозаичный пол был залит едкой отравой и человеческой кровью.

Кто это сделал?! Зачем?!

Данилов рванул с шеи шарф и швырнул его в кучу тряпок на полу. По виску проползла капля. Отвратительно теплая и стыдная капля пота.

Он трус и неврастеник. Впрочем, это всем давно известно.

По красному следу, стараясь не наступать в него, он добрался до двери в кладовую и распахнул ее.

Тело лежало лицом вниз, и под ним была огромная красная лужа.

Хищный тропический цветок, готовый проглотить жертву.

Жив? Или уже нет?

Данилов наклонился. Почему-то запах крови был сильнее запаха химической дряни. Лучше бы пахло краской и растворителями.

Обеими руками Данилов кое-как перевернул тело. Голова глухо стукнулась о пол. Данилов зажмурился.

— Господи!..

Это Марта, устав бояться одна, все-таки пробралась следом.

— Помоги мне, — скомандовал Данилов, — я не понимаю, жив он или…

— Кто это? — спросила Марта с ужасом, как будто это имело хоть какое-то значение.

— Охранник. Помоги мне, Марта! Найди тряпку, намочи и дай мне! Вода в баллоне с правой стороны. И не смотри на него, если не можешь!

— Он… жив?

— Я не знаю!

Марта все-таки посмотрела и покачнулась, схватившись за стену.

Почему-то в лихих детективных киношках, которые она так любила, никогда не показывали, как из черного кровавого фарша, в который превращается человеческий череп от удара, вылезают белые кости.