Татьяна Устинова - Одна тень на двоих

• Название: Одна тень на двоих
• Автор: Татьяна Устинова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04448-5

Когда Данилов приехал домой, его жена уже умерла… Гаишник, задержавший Данилова на дороге, «спас» его от тюрьмы, создав неопровержимое алиби. Однако несчастья продолжали подстерегать архитектора. Обезображен особняк, который Данилов вот-вот должен был сдать богатому заказчику, в офисе убит сотрудник его фирмы. Кто-то упорно хочет бросить тень на несостоявшегося музыканта, сына известных родителей, который не оправдал их надежд, а потому презираем… Но Данилов так никогда бы и не принял этот вызов, если бы рядом не оказалась Марта — женщина, которая любила его всю жизнь. И теперь все, что бы ни случилось у них, — на двоих…

---

— Там есть немного новых кинематографических фильмов, — он кивнул на стойку с кассетами и подтянул кашемировые рукава, чтобы удобнее было мыть посуду.

— Данилов, ты особенно-то не усердствуй, — сказала Марта, — посуду в этом доме моет посудомоечная машина. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Она сидела на полу, на круглом тибетском ковре, который отец подарил Данилову на день рождения.

Родители любили дарить ему что-нибудь в этом духе. Статуэтку Будды, искусно вырезанную из слоновой кости. Шелковое покрывало из Кайруана.

Нефритового дракона с оскаленной остекленевшей пастью. Глиняный кувшин ручной работы. В год по одному подарку. Раньше было по два — еще один на годовщину свадьбы.

На одном из подарков теперь сидела Марта, скрестив длинные ноги в безупречных черных колготках. Платье тоже было черным и безупречным, немножко измятым, потому что она заснула в нем, дожидаясь Данилова. Он видел ее спину — прямую и тонкую, и прямые плечи, и сильные руки, обтянутые плотными рукавами платья.

Он давно привык считать все это — своим. Несмотря ни на что. Несмотря на Петю и его предшественников. Несмотря на пятнадцать лет, в которых чего только не уместилось. Несмотря на его женитьбу. Несмотря на Лиду.

Как раз Лиду он никогда не считал своей.

Марта Черниковская — чужая жена! Мать какого-то непонятного ребенка.

Она больше не будет спать у него на диване и клацать по клавиатуре компьютера. Просто ей станет некогда, и в ее жизни появятся вещи гораздо более важные, чем Данилов. Все правильно. Не могло же это вечно продолжаться.

Но он-то думал, что будет продолжаться. Вернее, он об этом вообще не думал.

Загрузив машину, которая тут же бодро загудела, Данилов вытер руки льняным полотенчиком и бросил его в специальную корзину для полотенчиков. И улыбнулся. Марта поставила «Звездные войны», какой-то там эпизод. Он купил эти «Войны» специально для нее. Сам он предпочитал Гринуэя и Кустурицу.

Телефон выдал переливчатую руладу, и Марта, не оборачиваясь, сделала звук потише.

— Данюсик, — позвала из трубки Лида, — это я. Как ты там, без меня? Мама передает тебе привет. Это я сразу говорю, чтобы потом не забыть.

— Спасибо, — сказал Данилов, — ей тоже.

— Как дела, Данюсик? Слушай, ты не помнишь, кто в этом году выиграл «Ю-ЭС Оупн»?

— Пит Сампрас.

— Да. Точно. Я целый день не могла вспомнить.

Данилов вежливо молчал.

— Я звонила, но тебя не было дома. Я думала, ты заедешь.

— Мы же не договаривались.

— Ну и что? Я за приятные сюрпризы.

Данилов вовсе не был уверен, что может быть приятным сюрпризом.

— Данюсик, а завтра ты что делаешь?

— Собираюсь съездить в дом, который проектировал. Там завтра никого не будет, мне нужно посмотреть кое-что. Это не надолго, часа на два. К вечеру освобожусь.

— Тогда пойдем вечером в Кремль! Начинается конкурс бальных танцев. Закрытый просмотр, все будут. Давай посмотрим немножко, а потом поедем куда-нибудь ужинать. Хорошо?

— Хорошо, — согласился Данилов. Ему, собственно было все равно — танцы так танцы, ресторан так ресторан, «Ю-ЭС Оупн» так «Ю-ЭС Оупн».

— Я так устала, — пожаловалась Лида, — мама меня опять таскала в «Мариотт». У папы юбилей, ты же знаешь. Мы сто залов пересмотрели. Маме больше всего нравится «Мариотт», а мне «Гостиный двор». А тебе?

Данилов честно попытался поддержать беседу. В конце концов вежливость — прежде всего.

— Я никогда ничего не отмечал ни там, ни там, поэтому трудно сказать.

— Ну вот, тебе даже сказать трудно, а я все это пересмотрела! И непонятно, зачем. Все равно мама сделает так, как ей больше нравится. Когда у тебя будет юбилей, я тоже сделаю все, как мне нравится. — И она засмеялась.

— Ну конечно, — согласился Данилов. Почему бы ему не согласиться?

— Светлана Сергеевна звонила маме, — сообщила Лида. Светланой Сергеевной звали мать Данилова. — Сказала, что она тебя неделями не видит, что ты все время на работе, а Михаил Петрович опять какую-то премию получил в Париже. Ты знаешь?

— Знаю.

— А почему ты не был на вручении?

Его мать сообщила ее матери, что он отсутствовал, когда вручали премию его отцу. Данилову стало противно.

— Меня не приглашали, Лида, — произнес он холодно, — кроме того, до Парижа далеко, а у меня полно работы.

— Да ладно тебе, Данюсик, что за комплексы, — у нее был такой тон, что Данилов поморщился, — ты же не маленький. Ты не можешь обижаться на то, что твой отец — знаменитость.

— Лида, прости, пожалуйста, — быстро сказал Данилов, — у меня мобильный звонит. Во сколько завтра нам нужно быть в Кремле?

Он положил трубку, подумал и вылил остатки вина в чистый стакан.

— Бальные танцы? — спросила Марта, по-прежнему не оборачиваясь. Он улыбнулся.

— Откуда ты знаешь?

— Весь Интернет в этих танцах. Завтра в Кремле большой бомонд. Поедешь?

— Поеду.

— Молодец, — непонятно похвалила Марта. — Оказывается, этот ужасный, который сопит в шлеме, отец того, который летает на космическом истребителе.

Данилов посмотрел на экран и пристроился рядом с Мартой, подтянув безупречные складки на брюках.

— Это еще не все, — сказал он, — на самом деле он не ужасный, а добрый и хороший. Светлая сторона силы возьмет верх.

— Ясное дело, — согласилась Марта и хлебнула из его стакана. — А когда выяснится, что он хороший?

— В самом конце.

— Он совершит героический поступок и соберет килограмм макулатуры?

Данилов засмеялся и допил вино.

— Ну конечно.

— Ты что, смотрел без меня?

— Смотрел, — признался Данилов, — мне нечем было заняться, и я посмотрел.

— Ты вполне можешь не оправдываться, — сказала Марта негромко, — этот фильм смотрит все население земного шара в возрасте от десяти до восьмидесяти.

— Моему отцу дали какую-то премию, — Данилов посмотрел на ее шею с завитками оставленных волос. Почему-то ее шея его успокаивала, — а я даже не знал. Я сказал Лиде, что знаю, а на самом деле не знал.

Они помолчали. Данилов молчал просто так, а Марта сочувственно. Его отношений с родителями она никогда не понимала.

— Данилов, принеси мне мою сумку, — попросила она, не отрываясь от экрана, на котором эскадра космических истребителей затеяла галактическую войну, — а еще лучше достань из нее очки.

Данилов с готовностью поднялся.

— Где ты ее бросила?

Марта махнула рукой:

— Там где-то. Далеко. У входной двери.

Он вернулся через минуту и положил что-то на стол.

— Ну? — спросила Марта нетерпеливо. Эскадра дралась уже из последних сил. — Что, не нашел? Сумку? Или дверь?

Данилов молчал, и она оглянулась. На столе лежали ее очки, а у него в руках был длинный конверт.

— Что это такое?

— Где?

— Вот. Что это за конверт?

У него был странный, очень напряженный голос, и Марта встревожилась.

— Не знаю. Это я сегодня получила. Там какая-то ерунда написана. Я хотела выбросить и забыла. А что?

Данилов уже видел сегодня такой конверт. Этот был неаккуратно разорван. Свой Данилов разрезал ножницами.

Ему не хотелось заглядывать внутрь, но он заглянул и, помедлив, вытянул четвертушку листа.

«Убийца должен быть наказан, пощады не будет».

— Ну вот, — сказала Марта поспешно, — это какой-то ненормальный прислал. Да что с тобой, Данилов?!

* * *

Он был уверен, что совсем не спал, но телефон зазвонил и разбудил его.

Выходит, все-таки спал.

Прежде чем взять трубку, он посмотрел на часы и сразу понял, кто звонит.

— Доброе утро, мама.

— Доброе утро, — откликнулась мать после паузы. — Откуда ты знаешь, что это я?

Данилов вежливо промолчал.

В Москве восемь утра субботы. В Париже — шесть. Мать всегда встает в шесть, чтобы до завтрака успеть в тренажерный зал и вернуться к отцу, который терпеть не может пить кофе в одиночестве. Данилов помнил себя с трех лет, и тогда все было точно так же. Кроме Парижа. Парижа тогда не было.

— Андрей, я хотела сообщить тебе, что твой отец получил премию французской литературной академии. Это серьезная награда.

— Я в этом не сомневаюсь, — пробормотал Данилов. Отец никогда не получал несерьезных наград.

— Я ставлю тебя в известность, что на будущую среду назначен прием в честь отца. Ты должен на нем присутствовать.

Данилов вдруг осознал, что встал с кровати и даже успел нацепить брюки, как будто мать могла его видеть.

— Мама, я вряд ли смогу прилететь в Париж. У меня много работы, и я ничего не планировал на будущую неделю.

— Ты и не должен ничего планировать, — почти перебила его мать, что с ней случалось крайне редко, — прием в Москве, в особняке в Воротниковском. Я все время забываю, как он называется.

Данилов понятия не имел, как называется особняк в Воротниковском, и моментально почувствовал себя тем, кем был на самом деле, — плохим сыном.