Леонард Гендлин - Перебирая старые блокноты

• Название: Перебирая старые блокноты
• Автор: Леонард Гендлин
• Издательство: Геликон»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

---

Это человек добродушный и неунывающий, относящийся к жизни философски и с юмором. Он понимает природу человека и многое ему прощает. У него наблюдательный глаз и острый ум, склонный к обобщениям, — свое мнение о жизни он выражает афористически и парадоксально. Жена и дочь постоянно отвлекают его от размышлений и вовлекают в свои предприятия, участвовать в которых ему вовсе не улыбается. Поэтому жена — предмет его постоянных удивлений, раздумий, постоянный сюжет его афоризмов:

— Что такое жена? — не раз спрашивает себя Мендель Маранц и и зависимости от обстоятельств и степени докучливости отвечает:

— Это гвоздь в стуле, который не дает тебе сидеть спокойно, А еще насморк, который легко схватить и от которого трудно избавиться.

Мендель Маранц изобретатель-самоучка, у него богатейшая фантазия, и изобретения следуют одно за другим, как и изречения. Но он неудачник, и ни одно его изобретение не реализуется. Он изобретает не ради денег, не ради богатства — у него творческая натура и он не может жить просто так. А деньги?..

— Что такое деньги? — спрашивает Мендель Маранц… — Болезнь, которую каждый хочет схватить, но не распространить. А что такое бедность? — продолжает он развивать свою мысль. — Это грязь на поверхности. А богатство? — Больше грязи под поверхностью.

Может быть, потому так привлекал этот чудак людей, что он был очень добр и никому не завидовал. И ему для счастья было нужно очень мало — возможность заниматься любимым делом, изобретательством. Своей невозмутимостью он доказывал, что самое прочное и надежное счастье — творчество.

Одна из самых моих любимых ролей была главная роль в комедии Осипа Дымова «Певец своей печали». Певец своей печали — это Иошке-музыкант, благородное сердце которого «обожгла большая любовь». Она «подняла его выше денег и выше богатства». Сын местечкового водовоза, он дарит любимой девушке свой выигрыш — сорок тысяч рублей. Ради нее он терпит мучительные унижения. Но ей не дано понять смешного Йошку, безграничное великодушие которого кажется ей просто глупостью, ибо ложь и корыстолюбие — ее естественная среда.

— Ты добрый, — говорит она ему, — а я не люблю добрых, я их презираю!

И любит ничтожного пошляка, соблазнившего и обманувшего ее.

Но на этом не кончаются суровые испытания Йошки. Отдав деньги возлюбленной, он лишил этих денег отца, давно уже заслужившего покой и отдых. На помощь надеялись и его товарищи, городская беднота. Они проклинают его. Они забрасывают его камнями. Он сходит с ума, и мальчишки, бегая за ним по пятам, дразнят его.

И вот он бродит одинокий, всеми гонимый и презираемый, и лишь одно у него утешение — письмо, которое он написал от имени любимой им девушки к ее возлюбленному — в нем он выразил свою любовь к ней.

Есть у Йошки еще одно утешение — скрипка. На ней он изливает свою печаль.

«Жил-был поэт с большим сердцем, — говорит автор, — и никто не заметил этого».

Дымов почему-то назвал свою пьесу комедией. Но я, игравший Йошку более пятисот раз, стремился показать трагичность его судьбы, преждевременную гибель прекрасного человека.

9.

Однажды в Центральном Доме Актера Всероссийского Театрального Общества собрались друзья Леонида Осиповича Утесова. Это не был юбилей, не было чествование. Пришли актеры, композиторы, художники, кинематографисты, эстрадники. Вспоминали, показывали пародийные номера, шутили.

Всем было весело и хорошо, потому что вечер по своему настроению, по острому слову и ритму соответствовал облику человека, ради которого все это происходило.

Ростилав Плятт принес чудом сохранившийся граммофон и набор пластинок с утесовскими песнями разных лет, чтобы порадовать своего друга.

Хрипит граммофон, и с пластинки доносится утесовский голос: «С одесского кичмана бежали два уркана…» Смущение, пауза… Ставится новая пластинка: «Купите бублички, горячи бублички…» Та же мизансцена, тот же растерянный вид Утесова и успокаивающие слова Плятта о том, что утесовскую песню всегда отличали злободневность, внимание к «сегодняшнему дню». И опять граммофон надрывается: «Ой, лимончики, вы мои лимончики, вы растете у Сони на балкончике…» И еще: «Ай жил-был на Подоле гоп со смыком, да, да…» Завершающей песней этого забытого жанра была популярная в двадцатые годы «Мурка».

Это была шутка, веселая, неожиданная. И смущение Утесова ненастоящее, театральное: историю перечеркнуть невозможно.

И зазвучали другие песни: «Служили два друга в нашем полку», «В степи под Херсоном», «У меня есть сердце…» Знакомый утесовский голос. Негромкий, проникновенный, наполненный большим чувством.

10.

Комедия — формула радости, хорошего настроения, вот почему она во все века дружит с музыкой, И не удивительно, что одной из первых ласточек этого жанра стала музыкальная кинокомедия «Веселые ребята», а первым исполнителем главной роли пастуха Кости Потехина в первом музыкальном комедийном фильме был Леонид Утесов,

— Было бы странно, — сказал Утесов в интервью, — если бы я не снимался в комедии: за семьдесят лет работы в искусстве я перепробовал все жанры,

А в кино в первые месяцы революции снялся в фильме «Жизнь и смерть лейтенанта Шмидта» (восстание Черноморского флота). Режиссеры Я. Посельский и А. Разумный. Я играл роль адвоката Зарудного. Затем последовала картина «Торговый дом «Антанта и Ко…». В этой ленте играл отъявленного бандита Симона Петлюру. Потом — «Карьера Спирьки Шпандыря». История мелкого воришки, удравшего за границу. Спирьку играл я. Эта кинокомедия снималась в 1925 году, Затем решил попробовать себя в драматической роли — снялся в фильме «Чужие».

Спрашиваю: Леонид Осипович, как вы тогда относились к работе в кино?

— Крайне отрицательно. Театральный актер знает всю пьесу и всю роль. У него имеется возможность придумать образ, распределить свои силы, рассчитать, что, когда и как он будет играть. Кино с первых шагов своего существования навсегда лишило актера этой возможности: фильм снимается в той последовательности, какая важнее режиссеру, целесообразней с точки зрения производства. Теперь, конечно, артисты освоились. Хотя и по сей день, попадая на съемку, теряют свою самобытность. Актерам даже не давали читать сценарий. Вот как проходила очередная съемка.

Режиссер приказывал:

— Вы увидели, что ваша девушка гуляет с другим. Сыграйте: как бы вы на нее посмотрели!

— А кто я по роли? — робко спрашивает актер.

— Неважно… Вас загримируют!..

Загримировали…

— Мотор! Съемка!

С двадцатого дубля режиссеру, наконец, нравится твой взгляд, и это мгновение остается на пленке. Зритель говорил после просмотра:

— Какое потрясение! Как он сыграл! Гениально!

Но если научить цирковую лошадь в ответ на вопрос: «Мусик, мы едем в Казань?» — заржать, то после двадцатого дубля, она, возможно, выполнит задание не менее выразительно. Зал ахнет.

Чаплин стал королем кино не оттого, что у него были маленькие усики и большие ботинки…

Знаменитая Эдит Пиаф сказала: «Вы думаете, у нас мало молодых людей, умеющих петь? Их тысячи. Но дайте мне личность».

Чаплин — личность. Он так же «путался» в собственных ногах, падал, набивал шишки, как путались, падали и набивали шишки сотни комиков до и после него, но он писал музыку, ставил картины и сам снимался — и в каждой области искусства не имеет себе равных. Чаплин выдумал образ, похожий на сотни тысяч маленьких, обездоленных людей, помогал им смехом, подбадривал: «Не унывай, старина!»

— После фильма «Веселые ребята» к вам пришла неслыханная популярность?

— Да, это правда, — говорит с грустной улыбкой Утесов. — Сегодня, когда жизнь подходит к завершению, я имею полное право говорить обо всем.

В самом начале тридцатых годов я жил в Ленинграде. Перегруженный работой, я страдал хронической бессонницей. Никто не мог мне помочь: ни книги, ни лекарства, ни дочь, ни любимая женщина, которая всегда сопровождала меня в поездках. И вдруг меня осенила шальная мысль: написать сценарий комедийного, музыкального фильма и чтобы в нем принял участие наш Джаз-Оркестр. В основу сценария был положен сюжет нашего спектакля «Музыкальный магазин». Сценарий написал за два месяца. После того, как поставил последнюю точку, я впервые безмятежно заснул. Я был счастлив — бессонница мигом исчезла. Первыми слушателями сценария были мои друзья И. М. Бабель и М. М. Зощенко, потом ко мне в номер пришли Илюша Ильф и Женя Петров, авторы романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Кто-то из них позвонил в дирекцию киностудии «Мосфильм», затем им поручили написать «внутреннюю рецензию». Ночью меня разбудил телефонный звонок. Из Москвы звонил многолетний сотрудник Сергея Эйзенштейна, недавно вернувшийся из Америки, кинорежиссер Григорий Александров. Мы говорили около часа. Через два дня он приехал в Ленинград, ничего не обещая, Григорий Васильевич увез с собой сценарий.