Наум Синдаловский - Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья.

• Название: Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья.
• Автор: Наум Синдаловский
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-2699-3

Фольклор, в отличие от официальной историографии, неподвластен «идеологическим заказам». Он свободно существует по собственным таинственным законам, избирательно закрепляя в народной памяти самые разные по масштабу и значению события.

В предлагаемой книге Н. А. Синдаловский скрупулезно собрал предания и легенды, рожденные в Санкт-Петербурге со дня его возникновения и по сию пору.

В совокупности все это не только чрезвычайно любопытно и занимательно. Рассказанное автором позволяет ярче представить образ жизни и психологию наших предшественников, помогает понять их фантазии, страхи, заботы, помогает постичь механизм возникновения мифов и формирования массового сознания в мире без телевидения.

---

Одной из интереснейших композиционных находок Фальконе стал включенный им в композицию памятника образ змеи, или «Какиморы», как называли ее в народе, придавленной копытом задней ноги коня. С одной стороны, змея отлитая в бронзе скульптором Ф. Г. Гордеевым, стала еще одной, дополнительной точкой опоры для всего монумента, с другой – это символ преодоленных внутренних и внешних препятствий, стоявших на пути к преобразованию России. Впрочем, в фольклоре такое авторское понимание художественного замысла было значительно расширено. В Петербурге многие считали памятник Петру неким мистическим символом. Городские ясновидящие утверждали, что «это благое место на Сенатской площади соединено невидимой обычному глазу „пуповиной“ или „столбом“ с Небесным ангелом – хранителем города». А многие детали монумента сами по себе не только символичны, но и выполняют вполне конкретные охранительные функции. Так, например, под Сенатской площадью, согласно старинным верованиям, живет гигантский змей, до поры до времени не проявляя никаких признаков жизни. Но старые люди были уверены, что как только змей зашевелится, городу наступит конец. Знал будто бы об этом и Фальконе. Вот почему, утверждает фольклор, он включил в композицию памятника изображение змея, на все грядущие века будто бы заявляя нечистой силе: «Чур, меня!»

Памятник Петру I (Медный всадник)

К памятнику относились по-разному. Не все и не сразу признали его великим. То, что в XX веке возводилось в достоинство, в XVIII, да и в XIX веках многим представлялось недостатком. И пьедестал был «диким», и рука непропорционально длинной, и змея якобы олицетворяла попранный и несчастный русский народ, и так далее, и так далее. Вокруг памятника бушевали страсти и кипели споры. А он продолжал жить, оставаясь символом вырвавшейся из невежества России. О нем создавали стихи и поэмы, романы и балеты, художественные полотна и народные легенды.

Одна из них напрямую связана с нашей темой, хотя и вторична по происхождению. В ней загробная тень Петра предстает не в собственном обличье, а в облике ожившего медного истукана. Легенда повествует о событиях драматического для России 1812 года. Надо сказать, что трагедия Москвы в Отечественной войне 1812 года отодвинула все остальные события того времени на второй план. Между тем не следует забывать, что в первоначальных планах Наполеона на первом месте было взятие не Москвы, а оккупация Петербурга. В июле 1812 года эта операция была поручена маршалу Удино, дивизии которого были составлены из самого отборного войска, оставшегося в истории под именем «дикие легионы». Маршалу ставилась задача изолировать Петербург от России, отрезать от него русские войска, прижать их к Рижскому заливу, где их погибель казалась в то время неизбежной. Удино был так уверен в победе, что, говорят, получив от Наполеона это почетное задание, сказал: «Прощайте, Ваше Величество, но извините, если я прежде вас буду в Петербурге».

Наполеоновские планы смешал командующий корпусом на петербургском направлении генерал-фельдмаршал, светлейший князь Петр Христофорович Витгенштейн. В битве при белорусском селе Клястицы, под Полоцком, Витгенштейн нанес армии Удино сокрушительное поражение, которое раз и навсегда отбило у французов желание разворачивать наступление на Петербург.

Петербуржцы по достоинству оценили подвиг Витгенштейна. В историю городского фольклора он вошел под именем «Спаситель Петербурга».

Однако первоначально все выглядело иначе, и к опасности вторжения Наполеона в столицу относились вполне серьезно. Был даже составлен специальный план спасения художественных ценностей Петербурга. В рамках реализации этого плана государь Александр Павлович распорядился вывезти статую Петра Великого в Вологодскую губернию. Были приготовлены специальные плоскодонные баржи и выработана подробная схема эвакуации монумента. В это время некоего майора Батурина стал преследовать один и тот же таинственный сон. Во сне он видел себя на Сенатской площади, рядом с памятником Петру Великому. Вдруг голова Петра поворачивается, всадник съезжает со скалы и по петербургским улицам направляется к Каменному острову, где жил в то время император Александр I. Бронзовый всадник въезжает во двор Каменноостровского дворца, из которого навстречу ему выходит озабоченный государь. «Молодой человек, до чего ты довел мою Россию, – говорит ему Петр Великий, – но пока я на месте, моему городу нечего опасаться!» Затем всадник поворачивает назад и снова раздается звонкое цоканье бронзовых копыт его коня о мостовую.

Майор добивается свидания с личным другом императора, князем Голицыным, и передает ему виденное во сне. Пораженный его рассказом, князь пересказывает сновидение царю, после чего, утверждает легенда, Александр I отменяет свое решение о перевозке монумента. Статуя Петра остается на месте и, как это и было обещано во сне майора Батурина, сапог наполеоновского солдата не коснулся петербургской земли.

Петр I

Отвлекаясь ненадолго от последовательности нашего изложения, скажем, что тема скачущего на бронзовом коне всадника становится в Петербурге расхожей. Впервые она всплывает в сознании юных петербуржцев уже на школьной скамье. Маленькие шедевры на эту тему появляются даже в сочинениях. Вот один из примеров: «Петр I соскочил с пьедестала и побежал за Евгением, цокая копытами».

Но вернемся к рассказу о призраке ожившего Петра I. Судя по воспоминаниям современников, памятник Петру внушал неподдельный ужас уже при его открытии. По свидетельству одного из них, в тот момент впечатление было такое, будто Петр сам «прямо на глазах собравшихся въехал на поверхность огромного камня». Это ощущение в сознании петербуржцев, да и гостей города сохранилось надолго. По одной из легенд, во время литургии в Петропавловском соборе по случаю открытия «Медного всадника», когда митрополит, ударив посохом по гробнице Петра I, воскликнул: «Восстань же теперь, великий монарх, и воззри на любезное изобретение твое», будущий император Павел I всерьез испугался, что прадед и в самом деле может ожить. А одна заезжая иностранка много позже, в 1805 году, вспоминала, как, прогуливаясь по набережной, вдруг увидела «скачущего по крутой скале великана на громадном коне». «Остановите его!» – в ужасе воскликнула пораженная женщина.

Испуг Павла Петровича во время церковной церемонии по случаю открытия монумента Петру I не был случаен. С тех пор как на берегу Невы посреди огромной пустынной площади между западным фасадом Адмиралтейства и зданием старого Сената он повстречался с тенью своего великого прадеда, его не покидало болезненное ощущение постоянного предчувствия таких встреч. Пугающая тень Петра уже никогда не покидала его болезненного воображения. А с постройкой Михайловского замка призрак Петра, казалось, навечно прописался в его сырых стенах. Голос Петра не раз слышали обитатели замка, а сам Павел, согласно преданиям, не однажды видел тень своего прадеда. Говорили, будто он покидал могилу, чтобы предупредить своего правнука, что «дни его сочтены и конец их близок».

Но не только судьба злосчастного Павла заботила скончавшегося многие десятилетия назад великого императора. Ныне совершенно позабытый петербургский журналист Николай Бережанский, эмигрировавший после революции и проживавший в Риге и там же скончавшийся, пишет, как после 1924 года, когда «воришки украли» у Петербурга «славное историческое имя, но не могли украсть у него душу», родилась легенда о том, что «кто-то огромный и властный, хозяин города стережет ее неусыпно и неустанно». Это хозяин города в зеленом Преображенском мундире и простреленной треуголке, громко стуча по каменным плитам каблуками своих исполинских ботфортов и поскрипывая исполинской дубинкой, проносится мистическим призраком по городу. Только когда куранты Петропавловской крепости начинают отбивать утренние часы, он возвращается в Петропавловский собор и ложится в свою каменную могилу.

Что же касается «Медного всадника», то и сегодня петербургский городской фольклор утверждает, что каждый раз накануне крупных наводнений бронзовый Петр вновь оживает, съезжает со своей дикой скалы и скачет по городу, предупреждая о надвигающейся опасности.

Это перекликается с другой легендой, смысл которой еще более широк и гораздо более многозначен. Если верить фольклору, «Медный всадник» до сих пор время от времени поворачивается на своем гранитном пьедестале как флюгер, указывая направление ветра Истории.

Ораниенбаумские призраки

Будущий император Петр III был одновременно внуком российского императора Петра I и внучатым племянником короля Швеции Карла XII. Его отцом был сын герцога Голштейн-Готторпского Карл Фридрих, а матерью – дочь Петра I Анна. Он родился в 1728 году, а уже в 1742-м его родная тетка, царствующая русская императрица Елизавета Петровна, объявляет семилетнего мальчика наследником русского престола. Она приглашает племянника в Россию, где он принимает православие и из немца Петра-Карла-Ульриха превращается в русского Петра Федоровича. Но и на этом Елизавета Петровна не успокоилась. Она сама выбрала для него невесту, немецкую принцессу, будущую императрицу Екатерину II. 25 декабря 1761 года, сразу после смерти Елизаветы Петровны, Петр III вступил на русский престол.