Юлия Латaынина - Сто полей

• Название: Сто полей
• Автор: Юлия Латaынина
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 978-5-17-062378-5

Когда некогда единая империя вступает в эпоху перемен; когда в отколовшемся от нее королевстве в частной собственности оказываются армия, законы и налоги, а в самой империи по-прежнему считают, что в стране не должно быть ни богатых, склонных к независимости, ни бедных, склонных к бунтам; когда в королевстве сеньоры смотрят на жизнь, как на поединок, а в империи полагают, что свободный человек – это не раб, не серв, не крепостной, и вообще человек, который не зависит никаким образом от частного человека, а зависит непосредственно от государства; когда партии наследника и императрицы сцепились не на жизнь, а на смерть, – тогда пришелец со звезд Клайд Ванвейлен может слишком поздно обнаружить, что он – не игрок, а фигурка на доске, и что под словами «закон», «свобода» и «государство» он понимает кое-что совсем другое, чем его партнеры по Игре в Сто Полей.

---

Кукушонок встряхнулся и ударил по-настоящему. Торговец успел заслониться щитом: меч снес бронзовое навершие и расколол щит, как гнилую дыню. Марбод закричал, и в ответ ему закричала песья морда с рукоятки меча, а бесы и пасти на пластинах панциря подняли оглушительный вой и свист.

Неревен взмолился Бужве: Марбод ударил.

Меч торговца раскатился цветными кружевами в лунном свете, и разрубил марбодов клинок, как масло. Неревену померещилось, что клинки даже не перекрестились. «Божий суд!» – закричали варвары. Как будто боги выясняют грехи в поединках, а не меряют их на весах!

Тут внутрь стали прыгать королевские люди, и впереди Хаммар Кобчик, начальник тайной стражи, и сам король.

Король с порога бросил в Марбода копье: Кукушонок повернулся на пятке, и копье ушло в старый пол, стало раскачиваться и гудеть. Марбод выхватил из-за пояса короткую секиру, но один из королевских стражников бросился на него. Стражник был молодой и неопытный: Кукушонок переложил секиру в правую руку, ударил ей стражника и потянул к себе так, что тот упал на колени.

Кукушонок сказал:

– Экой ленивый! Еще не умер, а уже лечь норовит.

Тут он ударил стражника так, что разрубил шлем и подшлемник, и тот упал и умер, а после него осталось двое маленьких детей и еще две дочери. А Марбод взял секиру стражника и швырнул ею в короля; но Хаммар Кобчик успел подставить щит, и секира снесла у щита верхний правый угол и ударилась о кольчугу так, что серебряные кольца посыпались на землю, но кожаная подкладка выдержала удар.

Тут у Неревена в глазах потемнело, потому что немудрено, что с этой земли исчезли виноград и оливки, если подданный может швыряться секирами в государя. А Марбод Кукушонок подхватил королевское копье за кожаную петлю, уткнул его с разбегу в пол, и, сделав прыжок опоссума, перескочил на проломленную крышу. Там стоял стражник с мечом в руке: Марбод выхватил у него меч, а стражника пихнул внутрь, и тот расшибся насмерть. Это был, однако, человек уже старый, и дети у него были взрослые.

– Мы еще встретимся, Бредшо!

Люди Кречета уходили кто куда. Заморский торговец, тяжело дыша, резал за спиной джутовую веревку, – мог бы и поберечь добротную вещь.

Неревен подумал, что богов, наверное, все-таки много. Потому что один послал заморских торговцев, а другой – людей короля. Правда, думал Неревен, заморских торговцев мог привести и не бог ойкумены, а их собственный, тот самый, которого он взял сегодня утром. Но тогда их боги слишком милосердны. А людей короля мог послать учитель, который столько знает обо всем, словно по-прежнему вхож к самому Бужве. Знал же он про мангусту и кречета… Но тогда получается, что учитель не возражал, чтобы Неревена убили. Нет, не зря сидел у него тот монах; Неревен заплакал и потерял сознание, потому что такая мысль была еще страшнее, чем мысль о смерти государя.

* * *

Бредшо поднял послушника на руки. Тот задрожал, потом заплакал и потерял сознание. На мальчишку просто никто не обращал внимания: вокруг рубились да ругались. Бредшо распутал шнурки рясы, поскорей нашел «жучок», сунул в рукав.

Минут пятнадцать назад он хотел позвать корабль, спутал код и услышал, к своему немалому изумлению, голос Кукушонка, – а жучок был слабый, действовал в радиусе километра. Однако что это за история с кувшинами? Если, например, в этих чертовых кувшинах был иприт… В этой-то стране?

Кто-то наконец остановился рядом.

– Да помогите же, – сказал Бредшо.

– Покажи твой меч, – ответили сверху.

Бредшо обернулся, помертвев. Перед ним стоял сам король. Бредшо молча протянул меч.

Король осмотрел клинок: сталь «вороний глаз», желобок посередине лезвия, никаких письмен на клинке. Четыре свежих зазубрины, но ни одной такой, что могла бы разрубить красавца Остролиста – меч Белого Кречета.

– Ты колдун?

Бредшо в ужасе замотал головой. Король выругался, и с силой ударил мечом но алтарному камню. Брызнули крошки – король кинул зазубренный меч Бредшо.

– Только посмей повторить на суде, что ты не колдун, и с тобой то же будет, – помолчал и спросил: – Ты в мертвом городе давно бродишь?

Бредшо не посмел соврать и ответил:

– С заката.

– Что-нибудь видел?

Бредшо ответил:

– Нет, дружинников Марбода я не видел. Проезжали какие-то люди, человек пятнадцать, но с плащами королевских цветов.

– Куда проезжали? – резко спросил король. Глаза его были безумны, на щеках – красные пятна.

– Куда-то к Золотой Вершине.

Король повернулся и пошел.

У Бредшо дрожали руки. Он не понимал, откуда взялся король; он готов был поклясться, что видел короля среди всадников, скакавших к Золотой Горе. Зато он понимал, что король не оставит без расследования чуда: вспыхнул цветной луч в руках заморского торговца и разрубил родовой клинок Белых Кречетов…

Влипли! Ой, боже, как влипли!

* * *

А теперь мы вернемся немного назад и расскажем, что делал в тот вечер король.

Когда начинался вечерний прилив, король Варай Алом затворился с советником Арфаррой в своих покоях. Тревожить себя он запретил.

Арфарра хлопотал со светильниками и заклинаниями. Король разглядывал стены. Раньше они были покрыты зимними и летними мехами, теперь – зеркалами и орнаментами.

О зеркалах советник сказал, что они уподобляют горницу душе, безграничной изнутри и отграниченной снаружи. О кругах и квадратах… Что же он сказал? Что-то вроде того, что круги и квадраты – лучший образ бога.

Поскольку в природе нет ни кругов, ни квадратов, а человек, творя, начинает с квадратных полей и круглых горшков, – то, стало быть, эти формы он берет не из природы, а из своего ума. Между тем уму доступно познанье лишь двух вещей: природы и бога. И так как геометрия проистекает не из природы, она проистекает из бога.

В комнате с круглыми и квадратными богами, к большому зеркалу, как к алтарю, был придвинут столик с тушечницей, бумагой и светильником. Советник кончил писать заклинания и сжег их на огне. Молодой паж подал епанчу, расшитую облаками и птицами, король проверил меч за спиной.

– В путь!

Кони на заднем дворе уже были оседланы. Сели и поскакали.

Свита была небольшой – человек пятнадцать. Вскоре пересекли границу. Стало совсем темно: только впереди прыгала какая-то тварь, ростом с кролика, глаза – как медный таз. Наконец, пропала. Король пожаловался спутнику:

– Какая мерзость! До чего ж напугала!

Спутник засмеялся:

– А какова она была из себя? – и оборотил глаза как медный таз.

Король ужаснулся, потом признал.

– Почему ты проиграл битву в Блуждающих Верховьях? – спросил он.

– Ты же помнишь, – вздохнул отец, – Даттам подарил мне два меча: Обретенную Радость и Черноглазого. Через некоторое время пришел ко мне Иден Виверра и попросил подарить Черноглазого. Но я в ту пору пожалел меча: хотелось самому пойти с ним в битву, и подарил Идену Виверре Обретенную Радость. А когда пришло время выступать в поход, я раскаялся в собственной жадности и отдал Черноглазого Шодому Сойке. Шодому Сойке я поручил левое крыло, а Идена Виверру дал ему в подчинение. Вот въехали перед битвой оба на пригорок, и Виверра увидел у Шодома за спиной Черноглазый меч в красных лаковых ножнах. Что было делать Виверре? Если бы он оставил без отмщения то, что я не подарил меч, он бы оскорбил предков. Если бы он изменил мне, он бы нарушил клятву верности. Он отошел в сторону под кизиловый куст, погадал и услышал: «Вызови Идена на поединок, и вы погибнете оба. Тебе будет вечная слава, а королю от гибели полководцев – убыток…» Они сошлись в поединке и погибли, а дружины их разбежались в виду вражеского войска.

Варай Алом взглянул на отца: тот был жуток видом. Рот страшно разорван: когда короля окружили, он зажал кончик меча зубами и прыгнул с лошади вниз.

Семнадцатилетний Варай Алом дрался в то время на юге и узнал о битве только через три месяца; за тридцать лет правления отец увеличил королевство в четыре раза, а в последней битве утратил треть того, что справедливо приобрел.

– Я отомстил за тебя и победил далянов, – сказал сын.

– Победил, но не отомстил, – сердито сказал один из спутников отца. – Битву с далянами выиграли горожане. О нашей гибели сложили песню, а разве сложишь песню о твоей победе?

– А кто, кстати, наш проводник? – спросил отец.

Король вздрогнул.

– Я не знаю, – сказал он. – Ты посоветовал мне позвать предателя из империи, я позвал его, а он посадил мою душу в хрустальный кувшин. Ему служат огненные духи и железные кони, и я не могу уже без него, а он хочет надеть на сеньоров намордники и не хочет, чтоб я воевал с империей.

Отец велел оставаться всей свите у входа во дворец бога. Верные всполошились:

– Как можно, а если во дворце засада?