Омар Хайам - Рубаи (Лучшие переводы)

• Название: Рубаи (Лучшие переводы)
• Автор: Омар Хайам
• Жанр: Поэзия

---

За мгновеньем мгновенье - и жизнь промелькнет...

Пусть весельем мгновение это блеснет!

Берегись, ибо жизнь - это сущность творенья,

Как ее проведешь, так она и пройдет.

205

Беспечно не пил никогда я чистого вина,

Пока мне чаша горьких бед была не подана.

И хлеб в солонку не макал, пока не насыщался

Я сердцем собственным своим, сожженным дочерна.

206

О кравчий! Цветы, что в долине пестрели,

От знойных лучей за неделю сгорели.

Пить будем, тюльпаны весенние рвать,

Пока не осыпались и не истлели.

207

Боюсь, что в этот мир мы вновь не попадем,

И там своих друзей - за гробом - не найдем.

Давайте ж пировать в сей миг, пока мы живы.

Быть может, миг пройдет - мы все навек уйдем.

208

Пей с мудрой старостью златоречивой,

Пей с юностью улыбчиво красивой.

Пей, друг, но не кричи о том, что пьешь,

Пей изредка и тайно - в миг счастливый.

209

На розах блистанье росы новогодней прекрасно,

Любимая - лучшее творенье господне - прекрасна.

Жалеть ли минувшее, бранить ли его мудрецу?

Забудем вчерашнее! Ведь наше Сегодня - прекрасно.

210

Ты сегодня не властен над завтрашним днем,

Твои замыслы завтра развеются сном!

Ты сегодня живи, если ты не безумен.

Ты - не вечен, как все в этом мире земном.

211

Ты не мечтай перевалить за семь десятков лет,

Так пусть же пьяным застает всегда тебя рассвет,

Пока из головы твоей не сделали кувшин.

Кувшину с чашей дай любви и верности обет.

212

Подыми пиалу и кувшин ты, о свет моих глаз,

И кружись на лугу, у ручья в этот радостный час,

Ибо многих гончар-небосвод луноликих и стройных

Сотни раз превратил в пиалу, и в кувшин - сотни раз.

213

Вино - прозрачный рубин, а кувшин - рудник.

Фиал - это плоть, а вино в нем - души родник,

В хрустальной чаше искрится вино огневое,

То - ливень слез, что из крови гроздий возник.

214

Чтоб обмыть мое тело, вина принесите,

Изголовье могилы вином оросите.

Захотите найти меня в день воскресенья.

Труп мой в прахе питейного дома ищите.

215

Ты - творец, и таким, как я есть, - я тобой сотворен.

Я в вино золотое, и в струны, и в песни влюблен.

В дни творенья таким ты создать и задумал меня.

Так за что же теперь я в геенне гореть обречен?

216

Коль можешь, не тужи о времени бегущем,

Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.

Сокровища свои потрать, пока ты жив;

Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим.

217

Где б ни алел тюльпан и роза ни цвела,

Там прежде кровь царей земля в себя впила.

И где бы на земле ни выросла фиалка,

Знай - родинкой она красавицы была.

218

Небо! Что сделал я? Что ты терзаешь меня?

Ты беготне целый день подвергаешь меня.

Город заставишь обегать за черствый кусок,

Грязью за чашку воды обливаешь меня.

219

Звездный купол - не кровля покоя сердец,

Не для счастья воздвиг это небо творец.

Смерть в любое мгновение мне угрожает.

В чем же польза творенья? - Ответь, наконец!

220

Радуйся! Снова нам праздник отрадный настал!

Стол серебром, хрусталем и вином заблистал.

На небе месяц поблек, исхудал и согнулся,

Будто он сам от пиров непрерывных устал.

221

Пей вино! В нем источник бессмертья и света,

В нем - цветенье весны и минувшие лета.

Будь мгновение счастлив средь цветов и друзей,

Ибо жизнь заключилась в мгновение это.

222

Будь жизнь тебе хоть в триста лет дана

Но все равно она обречена,

Будь ты халиф или базарный нищий,

В конечном счете - всем одна цена.

223

Я - школяр в этом лучшем из лучших миров.

Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!

До седин я у жизни хожу в подмастерьях,

Все еще не зачислен в разряд мастеров...

224

И пылинка - живою частицей была.

Черным локоном, длинной ресницей была.

Пыль с лица вытирай осторожно и нежно:

Пыль, возможно, Зухрой яснолицей была!

225

Я однажды кувшин говорящий купил.

"Был я шахом! - кувшин безутешно вопил.

Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха

Сделал бывшего шаха утехой кутил".

226

Этот старый кувшин на столе бедняка

Был всесильным везиром в былые века.

Эта чаша, которую держит рука,

Грудь умершей красавицы или щека...

227

Был ли в самом начале у мира исток?

Вот загадка, которую задал нам бог,

Мудрецы толковали о ней, как хотели,

Ни один разгадать ее толком не смог.

228

Месяца месяцами сменялись до нас,

Мудрецы мудрецами сменялись до нас.

Эти мертвые камни у нас под ногами

Прежде были зрачками пленительных глаз.

229

Лучше впасть в нищету, голодать или красть,

Чем в число блюдолизов презренных попасть.

Лучше кости глодать, чем прельститься сластями

За столом у мерзавцев, имеющих власть.

230

Если труженик, в поте лица своего

Добывающий хлеб, не стяжал ничего

Почему он ничтожеству кланяться должен

Или даже тому, кто не хуже его?

231

Не одерживал смертный над небом побед.

Всех подряд пожирает земля-людоед.

Ты пока еще цел? И бахвалишься этим?

Погоди: попадешь муравьям на обед!

232

Даже самые светлые в мире умы

Не смогли разогнать окружающей тьмы.

Рассказали нам несколько сказочек на ночь

И отправились, мудрые, спать, как и мы.

233

Удивленья достойны поступки творца!

Переполнены горечью наши сердца,

Мы уходим из этого мира, не зная

Ни начала, ни смысла его, ни конца.

234

Тот, кто следует разуму, - доит быка,

Умник будет в убытке наверняка!

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

235

Где Бахрам отдыхал, осушая бокал,

Там теперь обитают лиса и шакал.

Видел ты, как охотник, расставив калканы,

Сам, бедняга, в глубокую яму попал?

236

Если низменной похоти станешь рабом

Будешь в старости пуст, как покинутый дом.

Оглянись на себя и подумай о том,

Кто ты есть, где ты есть и - куда же потом?

237

Эй, гончар! И доколе ты будешь, злодей,

Издеваться над глиной, над прахом людей?

Ты, я вижу, ладонь самого Фаридуна

Положил в колесо. Ты - безумец, ей-ей!

238

Слышал я: под ударами гончара

Глина тайны свои выдавать начала:

"Не топчи меня! - глина ему говорила,

Я сама гончаром была лишь вчера".

239

Поутру просыпается роза моя,

На ветру распускается роза моя.

О жестокое небо! Едва распустилась

Как уже осыпается роза моя.

240

Книга жизни моей перелистана - жаль!

От весны, от веселья осталась печаль.

Юность - птица: не помню, когда прилетела

И когда унеслась, легкокрылая, в даль.

241

Мы - послушные куклы в руках у творца!

Это сказано мною не ради словца.

Нас по сцене всевышний на ниточках водит

И пихает в сундук, доведя до конца.

242

Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,

Смерть терзает сердца и кромсает тела,

Возвратившихся нет из загробного мира,

У кого бы мне справиться: как там дела?

243

Я нигде преклонить головы не могу.

Верить в мир замогильный - увы! - не могу.

Верить в то, что, истлевши, восстану из праха

Хоть бы стеблем зеленой травы, - не могу.

244

Ты не очень-то щедр, всемогущий творец:

Сколько в мире тобою разбитых сердец!

Губ рубиновых, мускусных локонов сколько

Ты, как скряга, упрятал в бездонный ларец!

245

Вместо солнца весь мир озарить - не могу,

В тайну сущего дверь отворить - не могу.

В море мыслей нашел я жемчужину смысла,

Но от страха ее просверлить не могу.

246

Ухожу, ибо в этой обители бед

Ничего постоянного, прочного нет.

Пусть смеется лишь тот уходящему вслед,

Кто прожить собирается тысячу лет.

247

Мы источник веселья - и скорби рудник.

Мы вместилище скверны - и чистый родник.

Человек, словно в зеркале мир - многолик.

Он ничтожен - и он же безмерно велик!

248

Изваял эту чашу искусный резец

Не затем, чтоб разбил ее пьяный глупец.

Сколько светлых голов и прекрасных сердец

Между тем разбивает напрасно творец!

249

О кумир! Я подобных тебе не встречал.

Я до встречи с тобой горевал и скучал.

Дай мне полную чарку и выпей со мною,

Пока чарок из нас не наделал гончар!

250

Мой совет: будь хмельным и влюбленным всегда.

Быть сановным и важным - не стоит труда.

Не нужны всемогущему господу-богу

Ни усы твои, друг, ни моя борода!

251

Хорошо, если платье твое без прорех.

И о хлебе насущном подумать не грех.

А всего остального и даром не надо

Жизнь дороже богатства и почестей всех.

252

Я страдать обречен до конца своих дней,

Ты же день ото дня веселишься сильней.

Берегись! На судьбу полагаться не вздумай:

Много хитрых уловок в запасе у ней.