Галина Петреченко - Рюрик

• Название: Рюрик
• Автор: Галина Петреченко
• Издательство: Флокс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87198-064-3

Исторический роман Г. Петреченко «Рюрик» освещает жизнь первого великого князя Древней Руси (IX в.) и повествует о событиях, непосредственно связанных с борьбой христианской религии с язычеством. Роман рассказывает о жизни варягов-руси до прихода на Русь в первые годы после их переселения к нам в процессе становления русской государственности.

Роман был впервые издан издательством «Флокс» в Нижнем Новгороде в 1994 г. и вызвал широкий интерес у читателей. Международным фондом «Культурная инициатива» с подачи Информационного центра «Сорос — Нижний Новгород» роман рекомендован для обязательного прочтения студентам 1-го курса вузов России и СНГ и учащимся 8-х классов общеобразовательных школ по программе «История России», а также учащимся 10–11-х классов по программе «Литература России XX века».

---

Добрило и двое дозорных из Белоозера последовали за ним. Дверь в дом была отворена, но переступить порог оказалось нелегко: прямо возле входа в длинный коридор на бревенчатом полу лежали два трупа. Рюрик вгляделся в их лица и не узнал.

— Се люди Вадима, — дознался Добрило. — Я видел его с ними в последний приезд, — глухо проговорил он И осекся.

Рюрик смолчал. Добрило перевел взгляд на белоозерцев и виновато пожал плечами.

Городские дозорные вынесли трупы во двор, откуда уже большая часть убитых была вынесена на костровую поляну.

— Что здесь было? — удивленно произнес наконец первый из них.

— А кто ведает?! — развел руками второй. — Мертвые не молвят, гадай да думы разбирай, вон сколь дум, вон сколь голов полегло! — быстро проговорил он и поспешил подняться по лестнице, где бледный Рюрик тихо разговаривал с Добрилой. Они уже побывали в самом доме, обошли все его клети, но никого больше не обнаружили.

— Ты что хошь думай, князь заморский, а я те одно буду молвити, хриплым голосом, срываясь и переходя на шепот, взволнованно говорил Добрило, — дело се вышло из-за машины. Ба! Да она по ту сторону стояла! вдруг вспомнил он, бросился бегом с крыльца и опрометью побежал за дом.

Рюрик и дозорные последовали за ним. Повернув за угол дома, они увидели обломки метательной машины, на которых лежали изуродованные трупы Сигура, двух его дружинников и пятерых не известных никому людей. Тело Сигура было обезглавлено, голова предводителя белоозерской дружины валялась возле расколотой ударной площадки машины. Земля была взрыта, местами опалена… «Да, бой шел ночью», — в отчаянии решил князь и не смог сделать ни шагу: сильная рвота, какая еще ни разу не схватывала его, скрутила вдруг все мышцы живота и вытягивала внутренности наружу…

Оповещенный Добрилой Дагар поспешил на помощь князю и онемел: светловолосый Рюрик стал седым…

А вечером, после того как был насыпан курган на месте сожжения убитых, Рюрик собрал у костра остатки Сигуровой дружины. Он сурово заявил им:

— Люди этой земли поделены надвое: одни хотят покоя и нашей защиты, другие ищут ссор и разбоя. Как старший брат я предлагаю вам вступить в мою дружину и отправиться вместе со мной в Ладогу. Лес там есть, жилье построим и в обиду себя давать не будем. Белоозеро же пусть охраняет новгородский князь Вадим!

Дружинники услышали то, что хотели услышать от князя: в обиду давать себя не будем! Вот главное, что толкнуло всех на единодушную клятву. Воины встали, вынули мечи, взметнули их к огню, затем вскинули руки, обращаясь к луне, и хмуро проговорили:

— Клянемся огнем и мечом служить князю Рюрику!

— Клянемся!

— Да будет так!

Триар убит

Все это горестное лето Рюрик усиленно расширял поселение своей обновленной дружины и старался не горячить голову гибелью Сигура. Все дни и ночи он старался думать о том, что восемьсот новых воинов надо обеспечить и жильем и пищей, а это не только рыба и дичь. Это и хлеб.

Беспокоили его и общинники Ладожья, которые поначалу долго приглядывались к пришельцам и сторонились их. Но в последнее время ладожане чаще замедляли шаги возле их жилищ, чаще обращали внимание на их упорство, терпение и трудолюбие.

Не оставались равнодушными к робким знакам внимания ладожан и варяги.

Поначалу подолгу простаивали они у невысокого забора поселения, приглядываясь друг к другу. Затем между ними начали завязываться разговоры. С трудом запоминались-заучивались диковинные слова: для одних рарожско-русские, для других — местные словенские. А когда пришла нелегкая пора подсечья, рароги без приглашения пришли подсоблять словенам и не чурались самой тяжелой работы: корчевали пни, оттаскивали стволы деревьев, готовили поля под озимые. Общинники хмурились, обижались, что пришельцы считают их немощными, но в душе уже смиряли свой норов. Заметно же затихли ладожане после белоозерского события. Убийство Сигура никого из них не удивило, но вот поведение Рюрика изумило всех.

— Ну-ка подумай, силу взяше с собой, а беду дальше себе не пустише! молвили они друг другу. — А наши бы… да-а-вно ся извели… Да еще бы норманны-белоголовые подсобили…

К концу этого тяжелого лета дружинники и жители маленькой Ладоги уже знали друг друга в лицо и при встречах почти всегда кланялись.

И только викинги не хотели замечать пришельцев-рарогов.

Рюрик был в сомнении. Он и радовался тому, что между его людьми и словенами установились добрые отношения, и боялся этого. Убийство Сигура подействовало на его душу, как соль на рану, и князь мучил себя вопросами: «Что нужно в поселении словенам? Чего они вынюхивают? Чего еще готовят? И кем они станут — друзьями или врагами?..»

Но каждый раз, как только он чувствовал очередной прилив злости, он останавливал себя. Озадаченно-молчаливые лица и проникновенно-сочувственные взгляды ладожан вызывали в нем и жалость, и ту сиротливую тоску, которой он так боялся, считая ее предвестницей неминуемого горя. И он старался освободиться от этой тоски, старался гнать из души жалость и к себе, и к ладожанам. У кого из богов просить терпения и защиты? Кто из них сейчас ближе к нему, рарожскому риксу? Помоги, Святовит! Помоги, Радогост! Защити, Перун!.. А может, Руцинин Христос?.. А может, всему виной его смута?..

Рюрик вдруг вспомнил ответ отца на свой вопрос:. «Кого из богов надо выше всех почитать?» — и свое потрясение отцовским заветом: «…Я бы очень хотел крикнуть тебе, сын, звонко и убедительно: „Почитай Перуна и Святовита“, — но не могу забыть совет деда Бэрина:. „Не держи возле себя того бога, который уже однажды помог тебе…“ Что же до богов, сын, общайся почаще со жрецами, они ведают их тайны. А жизнь, как и боги, улыбается только смелым!..» — «Что ж, время, время и только время должно смирить душу, — хмуро думал Рюрик и успокаивал себя одной мыслью: — Придет час, и все увидят, кто есть кто».

Дружинники хмурились, видя странное терпение князя, но понимали, что нынче по-другому нельзя.

Но вот настала осень, и дружинникам-рарогам впервые добросовестно выделили долю урожая. Счастливые и неуверенные, веселые и грустные варяги разносили в льняных холщовых мешках зерно по домам, и каждый про себя признал мудрость своего князя: сила-то силой, а добро — добром!

А Рюрик решил в конце месяца серпеня побывать у Олафа с Унжей в Полоцке да у Триара в Изборске и поведать им свою печаль о Сигуре…

* * *

…Унжа плакала. Вдова Верцина так любила весь род Соколов-рарогов, что не могла представить себе смерть кого-то из них. А потеря такого умницы, как Сигур, потрясла ее и напугала. Олаф горячился. Проклинал Гостомысла, разъединившего рарогов, и учуял хитрый расчет Вадима Храброго. Осудил Рюрика за медлительность и осторожность.

Рюрик терпеливо снес несказанный гнев брата своей любимой жены и молчаливые слезы вдовы, затем просил, умолял и наконец наказал не впускать обиду глубоко, хоть и большое постигло всех горе; самим — сторониться всяких ссор и, самое главное, себя беречь…

…Сорокалетний Триар, высокий, светловолосый, ясноглазый и подвижный, в традиционно красной рарожской одежде, быстро ходил по узкой длинной гридне и кричал:

— Так им нужна машина! Пусть сделают ее сами! В ней вся моя сила, хитрость, ловкость! Нет, я им не стану показывать ее умение и действие! Пусть сами! Да-да, сами попробуют ее сделать! Я двадцать лет ломал голову над ней, с тех пор как увидел ее у греков! А греки, сам знаешь, как выдают свои боевые секреты! Ты же понимаешь, что я без машины — ничто! Ты — князь, полководец, тебе можно быть и добрым порой, а мне нельзя! Я только раб своей машины! — с горечью сознался он и тут же тихо, но упрямо заявил: — Нет! Нет! Нет! Я не выдам им секрет ее действия! Да они и не станут бить поклоны за нее! — вдруг мрачно заметил он и с ужасом в глазах добавил: — Убьют, как Сигура, и все!

Рюрик, сидевший сгорбленным, вздрогнул.

— Опомнись, Триар! — прошептал он. — Решиться на… — Он запнулся на словах «твое убийство», но брат понял его и кивнул головой: «Продолжай».

Рюрик вобрал голову в плечи и глухо произнес:

— Я не знаю, это же заговор какой-то… Против него надо осторожно идти!

— Как? — вскричал Триар и уставился на Рюрика. Но князь и сам не знал, как надо действовать. Он так и не встретился с Гостомыслом для разговора об убийстве Сигура: новгородский посадник куда-то уехал за день до приезда князя русичей, хотя и знал, что гости будут.

Рюрик пошел было к новгородскому князю, но тот неожиданно уплыл куда-то с торгом. Неделю томился в ожидании предводитель ладожской дружины в маленьком туманном бревенчатом Новгороде, простудился там, проводя ночи у костра под открытым небом, да так ни с чем и вернулся. Понял: пока он ничего не добьется. Необходимо сохранить все свои силы, все дружины и еще запастись терпением.