Дэвид Билсборо - Сказание о страннике

• Название: Сказание о страннике
• Автор: Дэвид Билсборо
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057258-8, 978-5-403-00921-8, 978-985-16-7053-2

Рогров не любит никто. А за что, собственно, любить этих гнусных демонов, пятьсот лет назад едва не покоривших весь мир и только в последний момент начисто уничтоженных объединенной армией многих народов?

Но теперь ходят упорные слухи, что предводитель рогров Дроглир, даже среди своих сородичей считавшийся истинным воплощением зла, собирается восстать из праха в жерле вулкана на древнем острове Мелхас. Этого не должно случиться!

Воинственные и гордые пеладаны предлагают отличные деньги каждому, кто сумеет справиться с Дроглиром. На остров отправляется весьма пестрая компания истребителей монстров, вдохновленная размером обещанного вознаграждения. И кого там только нет — мужественный рыцарь с верным оруженосцем и лихой наемник, жрецы Света и шаман дикого лесного племени, таинственный южанин и, что самое интересное, бродяга и мошенник Болдх, которому, согласно довольно туманному пророчеству, предстоит совершить великий подвиг...

---

— Старина Тивор, конечно, шельма, но ему можно доверять.

Нибулус прищурился и пожал плечами.

— В таком случае, сомнений нет: тивенборгцы направляются туда же, куда и мы. В Великандию всего два прохода, верно?

— Так написано на карте, — подтвердил Катти.

— Вот ведь засада! — выругался Нибулус. — Какова вероятность, что два отдельных отряда будут путешествовать по этому заповедному краю одновременно?

— Может, это и не случайно, — вмешался Финвольд. — То-то мне казалось, что где-то я уже видел некоторых из этих тивенборгцев. Может, на собрании перед походом. Может, они направляются туда же, куда и мы...

— Если они направляются в Мелхас, — строго проговорил Нибулус, — то это все меняет. Они и так наши враги; а теперь от них исходит настоящая угроза. Их надо уничтожить, убить всех до одного. Расчленить тела, сжечь останки, а пепелище засыпать солью.

Остальные в замешательстве смотрели на своего предводителя.

— Единственный надежный способ, — сказал он, словно объясняясь. Несмотря на ветер, здесь было слишком жарко, и каждый отчетливо слышал биение собственного сердца.

— Н-да, — пробормотал Болдх, — все это становится серьезным.

Возражений не последовало.

— Болдх, — распорядился Нибулус, — займись делом. Сними того часового, только постарайся не привлекать внимания. Убей его быстро. Если он вскрикнет или будет бороться, нас обнаружат и придется сразу атаковать. Если ты справишься со своей работой, то выиграешь время и мы сможем подойти ближе. А после мы вчетвером: я, Паулус, Лесовик и ты — должны разобраться с врагами побыстрее. Катти, ты будешь поливать стрелами тех, кто вдалеке. И Финвольд... парочка твоих фокусов с огнем не помешает: что-нибудь, что их убьет или отпугнет. Как я уже говорил, они трусы, и если мы перебьем хотя бы половину, остальные нас не побеспокоят. Обещаю.

— Ты и впрямь считаешь, что мой меч настолько важен? — спросил Болдх, которому вдруг стало как-то не по себе. — Он и впрямь стоит четырнадцати жизней?

— Конечно! — прошипел Финвольд.

— Нет, — заявил Нибулус, — Я так не считаю. Тут речь не о заколдованном оружии. Речь о выживании. Если Финвольд прав и они направляются в Утробу Вагенфьорда, мы встретимся опять. И в следующий раз они могут оказаться в выгодной позиции, а не мы. Другого такого шанса не будет.

Сзади раздался рык:

— Тогда лучше начать сейчас. — Это был Лесовик. Он закончил свой призыв духов воздуха и присоединился к ним. Огонь, который они видели в глазах шамана неделю назад — когда он вернулся из леса — снова горел, причем ещё ярче. — Не знаю, сколько продержатся элементали. На них нельзя положиться, и этот край им ни капли не нравится. Слышите, как спорят?

Так Болдх снова потерял контроль над ситуацией. Раньше он сам распоряжался своей судьбой, но с тех пор, как повстречал Эппу в Нордвозе, попадал из огня да в полымя. Здесь, в горах на Дальнем Севере, всё было подчинено идее Судьбы. Боги насмехались над ничтожными смертными, которые верили, что могут управлять своей жизнью. В разбушевавшемся ветре страннику слышался визгливый хохот богов.

И вот Болдх уже ползет через папоротник, почти касаясь земли животом, к человеку, которого ему приказали убить. И из-за чего? Он верил в пламенник не больше Нибулуса и в передрягу эту попал лишь из-за собственного опрометчивого решения.

Кинжал неуклюже примостился на потной ладони: пот впитался в обтянутую лосиной кожей рукоять. Клинок вдруг стал оттягивать руку — показался зверским, отвратительным и тяжелым. По правде говоря, намного тяжелее, чем его старый боевой топор. Неужели он и впрямь сможет вонзить этот толстый кусок холодного твердого металла в мягкую пульсирующую кожу на шее тивенборгца? Убить человека, который, как и сам Болдх, сошел с тропы бога Войны? Который, судя по всему, всего лишь простой вор? Каких-то полсекунды жестокости — и сам Болдх навсегда станет вором и убийцей.

С каждым опахалом папоротника, с каждой хрустнувшей под коленом или локтем веткой он приближался к бедному разине Эглдавку Клагфасту, и страшное превращение уже казалось Болдху неминуемым, и к горлу подступала желчь. Это было чистой воды убийство.

Воздух раскалялся и становился все вязче с каждой минутой: от растворенного в этой вязкости электричества у Болдха сводило зубы. На миг он остановился, раздвинул широкие листья папоротника и украдкой взглянул на затылок Эглдавка, маячивший всего в нескольких ярдах. Совсем как шея Эппы, подумал Болдх. Он почти умолял, чтобы часовой обернулся и заметил его.

Неужели я хочу до конца своих дней быть убийцей?

Болдх погрузился в мысли. Он попробовал представить, на что это похоже, быть убийцей, но не смог, все время натыкаясь на какой-то черный барьер. Болдх вспомнил прошлое, но и это не помогло. О, ему приходилось убивать людей, в этом Болдх почти не сомневался. Но тогда все было по-другому. За последние годы он дрался несколько раз, но каждый раз — защищаясь. И никогда у него не было уверенности в том, что раненный им человек умер. Прием был прост: режь, бей, коли и тут же уноси ноги. Никогда не возвращайся, чтобы проверить, кто там выжил — слишком опасно. Если все мёртвы — сами виноваты, не надо было нападать. Болдх же первым драться не лез.

Но если вернуться назад в памяти — может, что и было? Четырнадцатилетним подростком Болдх помогал одному наёмнику сопровождать караван до Багрового моря, и порой приходилось отбиваться от разбойников. Он тыкал оружием через окна повозки во все, что двигалось, и часто клинок возвращался алым от чьей-то крови. Но убивал ли Болдх когда-нибудь? Бывало, он выпускал в ночь стрелу за стрелой, но лишь в далеких, еле видимых врагов. И снова, убивал ли он?

Он напрягся и заглянул ещё глубже в прошлое.

И внезапно влажность стала невыносимой, и от электричества в воздухе у Болдха закружилась голова. В его прошлом было черное пятно; что-то в сознании — настолько сильное, что даже он сам не мог туда дотянуться. Ради Пел-Адана, что это?..

Энграмма[11]. Воспоминание, слишком темное и страшное, чтобы его хранить.

Повернись! Оглянись! Безумие и кровь, их несет он — тот, кто... Болдху было восемь лет. Ребенок. Зверь.

А дальше — первородный ужас и ярость. Свободные от поставленных взрослыми блоков. Безграничные. Бездонные.

Его глаза распахнулись: ярко-голубые, холодные глаза, как у рептилии.

С ненавистью зыркнули сквозь траву. Траву, с ее шелестящей песней волн. Увидели Эглдавка. Враг! Еретик, предавший Единого Бога! Бей его, кромсай, потроши, лей кровь!

Болдх схватил свой чудесный новый кинжал, и опьяняющее, разнузданное веселье на миг ударило в голову. Он ринулся вперед...

Долен Катскаул не испытывала радости. Она сидела на большом камне у подножия утеса, в некотором отдаленье от «соратников», и лениво выковыривала грязь из-под ногтей кончиком своего мизерикорда. Вряд ли этот древний магический клинок подходил для сего занятия, но и вся ее жизнь повернулась не так, как нужно. Единственная дракесса в отряде, она испытала на себе весь набор предрассудков и недоверия, которые неизбежно сопровождали таких, как она.

— Моя ли это кожа? — спросила она себя, любуясь безукоризненной белизной двенадцати длинных пальцев. Ни для кого не было секретом, что остальные женщины в отряде ей завидовали, но Долен никак не могла понять почему. Возьмите сестру предводителя, Элдрику, например; Долен восхищали ее веснушки и свекольный румянец. Вот он, здоровый образ жизни. А что касается серого, испещренного крапинками лица Флекки, то Долен оно напоминало серебристый блеск березы в тусклом свете луны. Восторгаться можно, завидовать — нет.

* * *

Само понятие «ревность» казалось дракусам нелепым.

Oни не жаловались, да и вообще старались не замечать всего мелочного, неуместного и поверхностного. Но другие не были дракусами, и, казалось, таили неистощимые запасы смехотворных, глупейших обид, полуправд и ложных ценностей. Словно это помогало им отвлечься от настоящей жизни. Почему просто не сосредоточится на главном?

«И как только людям удалось изобрести колесо, просто непонятно», — размышляла она. Их слишком занимал размер всевозможных частей тела, особенно женского — или выбирание вшей из волос друг дружки, а важные дела откладывались на потом.

«А может, им просто не нравится мой раздвоенный язык?»

— Нет, — нежно промурлыкала она, и по серебристым губам пробежала тень улыбки. — Эглдавк же не возражает...

Эглдавк Клагфаст. Одна мысль об этом имени согревала душу и разгоняла все мрачные мысли и тревоги. Четыре слога — от первого сладкого и шутливого гласного через грозный ряд звонких согласных к финальным шепчущим обещаниям последних двух звуков — вмешали в себя все, что она любила в людях: страсть и трагедию их поэзии, чарующую красоту их музыки, способной лишить жизни или возродить к ней, и их юмор, такой смешной и необъяснимый.