Терри Сазерн - Кэнди

• Название: Кэнди
• Автор: Терри Сазерн
• Жанр: Контркультура

Когда роман был опубликован, сначала в Париже, затем в Америке и, наконец, в Англии, где какое-то время находился под запретом, он сразу же привлек к себе внимание международной прессы. Встреченная в штыки официальными критиками за ее скандальное содержание, книга немедленно продалась огромными тиражами, в буквальном смысле ошеломив читателей и завоевав Сазерну репутацию, которая, по словам одного из журналистов, «никогда не умрет». «Кэнди» — сатирическая пародия на «Кандида» Вольтера, повествующая о похождениях очередной американской Лолиты, «до невозможности сладкой» и со «слишком большим сердцем, чтобы унижать мужчин», сексапильной Кэнди Крисчиан. В книге описываются приключения Кэнди с мистиками, секс-аналитиками, врачами и со всеми остальными, которых она встречает на своем пути, когда разрывает отношения с семьей и отправляется исследовать доселе не изведанный большой мир.

---

— А как насчет моих месячных?

— Не беспокойся, — великий Гриндл раздраженно нахмурил брови. — Духовно продвинутые женщины, как там у вас говорится, не «беременеют». И потом, разве это имеет значение? Это всего лишь мещанские страхи.

— Ну… — начала было Кэнди.

— И больше об этом не думай, — перебил ее Гриндл. — Не забивай себе голову ерундой. Тебе нужно думать о вещах возвышенных и духовных. Ты будешь общаться с людьми святейшими из святейших — подобные мысли для них оскорбительны.

Он взглянул на часы.

— Твой самолет вылетает в 7:30 — так что мы еще успеваем выполнить несколько упражнений.

— Ой, мамочки, — покорно вздохнула Кэнди и приняла исходное положение: лежа на спине, руки за голову, глаза закрыты. Да, путь к мистическому просветлению и вправду долог и труден. Тем более — для юной и впечатлительной девочки.

Двое суток спустя Кэнди пришла в офис почтовой службы American Express в Калькутте.

— Есть письма для Кэнди Кристиан? — спросила она у смуглого клерка за стойкой и ужасно обрадовалась, когда он протянул ей два конверта: одно письмо — из Нью-Йорка, другое — из Расина, штат Висконсин.

Она отправилась в комнату отдыха, купила в автомате баночку холодной кока-колы, уселась в зеленое кресло у окна с видом на колоритный Дзен-Бульвар и вскрыла письмо из дома.

Она ни капельки не сомневалась, что письмо из Нью-Йорка — это от Дерека, и решила приберечь его на потом. Письмо из Расина, в плотном конверте с ароматной пропиткой с запахом лаванды, оказалось от тети Ливии. Вот что она писала:

«Решила поездить по миру? Хи-хи. В свое время я тоже немало попутешествовала. И еще как! Вот помню: в Италии! Мать моя женщина! У них там такие горячие парни с такими рьяными членами — это что-то. Был у меня там один неуемный поклонник: пока мы с ним развлекались, у меня даже месячные прекратились.

Ладно, а если серьезно — ну хоть на секундочку — хотя я сомневаюсь, что с твоим аппетитненъким маленьким клитором можно вообще быть серьезной, — хочу сообщить тебе новость. Твой унылый, отсталый и старомодный папашка пропал! Да, моя девочка, он исчез — испарился, скрылся, сбежал. Куда? Кто его знает! „Cherchez la femme с тугой щелкой“, — как говорила Колетт. В общем, там вышла полная неразбериха, и когда мы в последний раз были в больнице у твоего папашки, оказалось, что вместо него там лежит дядя Джек. Ты, наверное, помнишь, как я грохнулась в обморок, когда увидела его причиндал и поняла, кто это, но вот где самый прикол: я прихожу в себя — и вижу, что у меня вся задница в иголках, прямо не задница, а какой-то ежик, и кто бы, ты думала, мне ее так утыкал? Наш милый и скромный еврейский доктор! Можешь не сомневаться: ему это с рук не сошло! Я такое ему устроила — всем чертям было тошно. Представляешь, у него штаны были расстегнуты, и все хозяйство вывалено наружу — в общем, я хватаю его за член (с которым ты, безусловно, знакома, как говорится, не понаслышке) и ору дурным голосом: „Уже разделся?! Заранее?! Боевая готовность номер один?! Ну, давай поиграемся!“. Он, кстати, сказать, не особенного то и смутился — только слегка оробел от такого напора. Ему явно хотелось чуток „поиграться“. Я вроде как начала ему сдрачивать, и он весь заерзал, такой распаленный, все повторял: „Боже мой, Боже мой“, — а когда я его довела уже до исступления, так что у него яйца звенели, я уселась на него верхом, и впихнула в себя эту его еврейскую штуковину. А он как заорет: „ИИСУС БЫЛ ЕВРЕЕМ!“ Я от неожиданности чуть с него не свалилась. И все-таки я его укатала, ну, ты понимаешь, о чем я. И сама тоже осталась довольной — в том смысле, что мне уже тридцать четыре, а он такой свеженький, молодой и унылый еврейчик, и вот ему выпал случай засунуть свою колбасятину в мою тесную, жаркую штучку — понимаешь, о чем я? Нет, наверное, не понимаешь. Ладно, скажу тебе вот что: если женщина всегда остается женщиной, это еще не значит, что она полная дрянь. Подумай об этом, малышка.

В общем, я тебе рассказала, что у нас тут происходит. Напиши нам, Кэн, будем ждать — удачи тебе, и еще вот что: если будешь пользоваться искусственным, ни в коем случае не пользуйся деревянным!

Тетя Ливия».

Фраза про месячные, которые прекратились, напомнила Кэнди про ее собственную проблему, да и само письмо показалась ей каким-то… не очень приличным. Она убрала его в конверт и отпила пару глоточков колы, прежде чем вскрыть второе письмо.

«Захваченному в тошнотворной круговерти этого распутного города — ожидание в бистро, постоянное притворство, кривые улыбочки и промозглая серая зима сонных раскаяний и сожалений, неприкаянная пустота вокруг, — где взять настрой для искрометного, радостного письма о любви и нежности… и все же, с кошмарной гримасой веселья, застывшей на страдальческих губах, я беру в руки ручку и пишу тебе, чтобы ты знала, как сильно мне не хватает твоей тесной и жаркой штучки. Твой друг».

Кэнди перечитала письмо еще несколько раз. Кто его написал? Дерек? Написано было красиво и поэтично — особенно в самом начале, — и Кэнди даже подумала, что письмо написал Джек Катт или Том Смарт: при всех их недостатках, только они во всем Виллидж были способны воспринимать истинную поэзию. И все-таки это мог быть и поток сознания или даже «автоматическое письмо» от Дерека! Кэнди ужасно разволновалась от этой мысли и прикончила колу двумя большими глотками. Потом она встала, спустилась на первый этаж и вышла на улицу, на бульвар. Но не успела она пройти и полквартала, как вдруг почувствовала между ног внезапный прилив тепла, густого и влажного. Месячные, наконец, пришли!

— Слава Богу! — воскликнула она вслух и огляделась в поисках аптеки. Аптеки поблизости не оказалось, но зато была лавка лечебных трав, и Кэнди решила, что там тоже могут продаваться тампоны. Хозяин лавки, старик из местных, сидел на корточках на полу, отрешенно курил трубку с травкой и, похоже, вообще не разумел по-английски. Будучи девочкой стыдливой и скромной, Кэнди не стала показывать ему жестами, что именно ей нужно. Она вернулась в офис American Express и попросила тампон у одной из секретарш. Тампон ей дали, но он был среднего размера — а Кэнди пользовалась «подростковыми», — и она испугалась, что он для нее слишком большой и, вообще, не войдет. Но он как-то вошел, и Кэнди, счастливая и защищенная, бодрым шагом направилась к храму в конце Дзен-Бульвара.

По пути она обогнала «святого» неопределенного возраста, а вернее, вообще без возраста, о котором ей уже рассказали, что это один из самых духовно продвинутых мистиков Индии — старик, весь измазанный в золе и дерьме, в одной заскорузлой набедренной повязке, он шел по улице, не замечая ничего вокруг. Очевидно, он тоже шел в храм. За ним по пятам тянулась небольшая толпа американских туристов. Они его фотографировали и предлагали ему хлеб и деньги, чтобы он принял картинную позу, или улыбнулся, или хоть как-нибудь отреагировал на их присутствие. Но он их как будто и не замечал. Он шел вперед, словно в трансе, а когда к нему робко приблизилась очаровательная малышка лет шести, которую мама послала взять у него автограф, он ее даже и не увидел — что явно задело туристов.

— Это уже слишком, — возмутилась одна из женщин, — вот так не заметить ребенка! «Святой» он там или нет, я не знаю, но грубиян он изрядный!

— Да какой он святой, просто чокнутый старикашка! — заявил отец девочки и принялся успокаивать обиженного ребенка: — Ничего, Дорин, ты не огорчайся. Это был плохой дядя!

Кэнди ужасно взбесили эти придурки-туристы, которые ничегошеньки не понимают, а только тупо глазеют на храмы и на святых мудрецов.

— Они пишут в рекламных проспектах, что рады туристам, — принялся разглагольствовать кто-то из американцев, — что тебя в их стране ждет самый теплый прием, и вот ты сюда приезжаешь и вкладываешь свои кровные доллары в их паршивую экономику… и что получается? Какой-то занюханный нищий тебе откровенно хамит. Хамства, простите, мне и в Нью-Йорке хватает! А за такое, вообще, морду бьют!

— Да ладно, Том, — примирительно проговорила его жена, прикоснувшись к его руке. — Это же просто невежественный старик. Что он, вообще, понимает?! Ты же видел, как он отказался от денег?

— Старик, не старик — учиться, оно никогда не поздно! Я так думаю, у него не все дома.

Кэнди хотелось схватить святого в охапку и бегом бежать к храму. Подальше от этих людей. Но, к счастью, туристы оставили старика в покое и свернули в живописный проулок.

— Сегодня утром мы видели этот индусский фокус с веревкой, — сказала одна из женщин, — маленький мальчик поднялся по веревке вверх, прямо в небо, и исчез из виду — Господи Боже, он, наверное, месяц не мылся! У меня в голове не укладывается, как там можно: чтобы дети ходили такие грязные. Куда смотрят родители?!

— А тут на улице есть один парень, так вот, он утверждает, что у него есть настоящий «ковер-самолет», — сказал, попыхивая сигарой, толстый мужчина в широченной футболке «в цветочек», — кстати, он предлагает по шесть рупий за доллар. Я сам не особенно одобряю черный рынок, то есть, вообще его не одобряю, но со здешними ценами… что еще остается делать. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.