Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля

• Название: Приключения Перигрина Пикля
• Автор: Тобайас Смоллет
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1955

Тобайас Смоллет (1721–1771) принадлежал к замечательной плеяде английских реалистов-просветителей XVIII века. Его творчество составляет важный этап в развитии английского реалистического романа. Роман «Приключения Перигрина Пикля» представляет большой интерес. Он обладает ценностью исторического документа, в котором без прикрас отразились общественно-политические нравы и быт Англии на пороге промышленного переворота.

---

Приводя тысячу доводов, он убеждал ее позаботиться о собственных удобствах и благополучии, обещая послать Пайпса в Сити для успокоения ее родственников. Но так как она оставалась глухой к его мольбам, он заявил, что через несколько минут подчинится ее требованию, и попросил ее подкрепиться для предупреждения простуды возбуждающим напитком, который он налил в ее присутствии, но теперь у нее проснулось подозрение и она отказалась пить, несмотря на все его уговоры.

Тогда он упал перед ней на колени, слезы брызнули у него из глаз, и он поклялся, что больше не может существовать, питаясь одними зыбкими надеждами, и что если она не соизволит увенчать его счастье, он немедленно падет жертвой ее презрения. Такие неожиданные речи, а также все признаки безумного возбуждения не преминули смутить и испугать нежную Эмилию, которая, собравшись с духом, отвечала решительным тоном, что ей непонятно, какие у него основания жаловаться на ее сдержанность, от которой она не вольна отказаться, пока он не заявит формально о своих намерениях и не получит согласия тех, кому долг приказывает ей повиноваться.

— Божественное создание! — воскликнул он, схватив ее руку и прижимая ее к губам. — От вас одной я жду той благосклонности, которая преисполнит меня восторгами небесного блаженства. Взгляды родителей пошлы, глупы и ограниченны! Я не намерен подчиняться стеснениям, созданным для повседневной жизни. Любовь моя слишком нежна и деликатна, чтобы носить эти вульгарные цепи, которые способны лишь уничтожить добровольную привязанность и непрестанно докучают человеку принудительными обязательствами, на ней лежащими. Мой милый ангел, избавьте меня от унижения быть насильно принужденным вас любить и будьте единственной владычицей моего сердца и состояния! Я не оскорблю вас разговором о денежном возмещении; все мое имущество в вашем распоряжении. В этом бумажнике на две тысячи фунтов банкнотов; доставьте мне удовольствие, примите их; завтра я положу к вашим ногам еще десять тысяч. Одним словом, вы будете госпожой всего моего состояния, а я буду почитать себя счастливым, живя в зависимости от ваших щедрот!

О, небо! Что испытало сердце целомудренной, чувствительной, деликатной, нежной Эмилии, когда она услышала это дерзкое объяснение из уст человека, которого удостоила своей любви и уважения! Не только ужас, скорбь и негодование охватили ее вследствие такого недостойного поведения, но и мучительная боль, порожденная всеми этими чувствами и вызвавшая взрыв истерического хохота, когда она сказала ему, что не может не восхищаться его великодушием.

Обманутый этим судорожным смехом и ироническим комплиментом, ему сопутствовавшим, влюбленный вообразил, что весьма приблизился к цели, и теперь следует взять крепость штурмом, чтобы избавить ее от неприятного сознания, будто она уступила без сопротивления. Одержимый этой нелепой мыслью, он вскочил и, сжав ее в объятиях, попытался приступить к выполнению неудержимого и низкого своего желания. С видом хладнокровным и решительным она предложила вступить в переговоры, и когда после повторных ее требований он согласился, она обратилась к нему с такими словами, в то время как глаза ее сверкали благородным негодованием:

— Сэр, я не намерена докучать вам повторением прежних ваших клятв и уверений, не хочу я также воскрешать в памяти те маленькие уловки, которыми вы пользовались с целью залучить в западню мое сердце, потому что — хотя вы с помощью коварнейшего притворства нашли способ ввести меня в заблуждение — вам, несмотря на все ваши усилия, так и не удалось усыпить мою бдительность или, завоевав мою любовь, лишить меня возможности отвергнуть вас без единой слезы, как только честь моя потребует такой жертвы. Сэр, вы недостойны моего внимания и сожалений, и вздох, вырывающийся сейчас из моей груди, вызван сокрушением о моей собственной слепоте. Что же касается до этого покушения на мою невинность, я презираю вашу силу, так же как ненавистные мне ваши намерения. Под личиной нежнейшего уважения вы, заманили меня туда, где я лишена защиты друзей, и измыслили другие гнусные планы с целью нарушить мой покой и погубить мое доброе имя, но я слишком доверяю своей невинности и авторитету закона, чтобы допустить мысль о страхе или пасть духом, очутившись в том положении, до которого довели меня обманом. Сэр, в настоящее время ваше поведение гнусно и позорно! Ибо вы, негодяй, не посмели помыслить об осуществлении вашего подлого плана, когда вам было известно, что здесь находится мой брат, способный предотвратить оскорбление или отомстить за него. Стало быть, вы не только вероломный злодей, но и презреннейший трус!

Произнеся эту речь с величественной строгостью, она открыла дверь и, с удивительной решимостью спустившись вниз, поручила себя заботам сторожа, отыскавшего для нее наемный портшез, в котором она была благополучно доставлена к дому своего дяди.

Между тем влюбленный был так ошеломлен этими язвительными упреками и ее возмущением, что решимость покинула его, и он не только не мог помешать ее отступлению, но не в силах был вымолвить слово, чтобы умилостивить ее или уменьшить свою вину. Разочарование и мучительные угрызения совести, охватившие его, когда он подумал о том, в какой неблаговидной роли выступил перед Эмилией, вызвали такое душевное смятение, что молчание его внезапно сменилось припадком умоисступления; он бесновался, как сумасшедший, и совершил тысячу безумных поступков, которые убедили обитателей дома, являвшегося чем-то вроде притона, что он действительно сошел с ума. Пайпс с великой тревогой разделял это мнение и с помощью слуг помешал ему выбежать из дому и преследовать прекрасную беглянку, которую в безумии своем он и проклинал и воспевал, осыпая страшными ругательствами и расточая ей похвалы. Верный его лакей, прождав добрых два часа в надежде, что взрыв страсти утихнет, и видя, что припадки скорее усиливаются, весьма благоразумно послал за знакомым его господину врачом, который, расследовав обстоятельства и симптомы заболевания, распорядился сделать ему немедленно обильное кровопускание и прописал микстуру для успокоения взволнованных чувств. Когда этот приказ был в точности исполнен, Перигрин стал спокойнее и сговорчивее, он опомнился настолько, что устыдился своего исступления, и покорно дал себя раздеть и уложить в постель, где усталость, вызванная пребыванием в маскараде, а также перенесенные волнения погрузили его в глубокий сон, который весьма содействовал сохранению рассудка. Однако, проснувшись около полудня, он отнюдь не наслаждался полным спокойствием. Воспоминание о происшедшем повергло его в уныние. Обвинительная речь Эмилии еще звучала в его ушах; и, глубоко обиженный ее презрением, он не мог не восхищаться ее мужеством, и сердце его воздавало должное ее чарам.

Глава LXXVII

Он старается примириться со своей возлюбленной и упрекает ее дядю, который отказывает ему от дома

Раздираемый этими противоречивыми чувствами, он вернулся домой в портшезе; и в то время как он рассуждал сам с собой, надлежит ли ему отказаться от преследования и постараться изгнать ее образ из своего сердца или немедленно пойти и принести извинение разгневанной возлюбленной и предложить свою руку, чтобы загладить преступление, слуга подал ему пакет, доставленный в дом рассыльным. Едва увидав адрес, написанный рукой Эмилии, он угадал, что находится в пакете, и, с тревожным нетерпением сломав печать, обнаружил подаренные им ей драгоценности, которые были вложены в записку, составленную в таких выражениях:

«Чтобы не было у меня причин упрекать себя за то, что я сохранила хотя бы малейшее воспоминание о негодяе, которого равно презираю и ненавижу, пользуюсь случаем возвратить эти бессильные орудия его гнусного покушения на честь Эмилии».

Горечь этого язвительного послания столь усилила и воспламенила его раздражение, что он грыз себе ногти, пока кровь из-под них не выступила, и даже плакал от злости. Он клялся отомстить ее высокомерной добродетели и поносил себя за то, что поторопился с признанием, сделанным прежде, чем окончательно созрел его план; и тут же взирал на ее поведение с уважением и благоговением и склонялся перед непреодолимей силой ее очарования. Короче говоря, грудь его разрывали противоречивые страсти; любовь, стыд и раскаяние состязались с тщеславием, честолюбием и жаждой мести, и неизвестно, кому досталась бы победа, если бы не вмешалось упрямое желание и не побудило его к примирению с оскорбленной красавицей.

Под влиянием этого побуждения он отправился после полудня в дом ее дяди, питая некоторые надежды на ту радость, какая неизбежно сопутствует примирению нежных и чувствительных влюбленных. Хотя сознание вины приводило его в тягостное замешательство, тем не менее он был слишком уверен в своих достоинствах и ловкости, чтобы не надеяться на прощение; а к тому времени, когда он подошел к дому олдермена, у него уже была готова весьма хитроумная и трогательная речь, которую он намеревался произнести в свою защиту, возлагая вину за свое поведение на необузданную свою страсть, возбужденную бургундским, коим он злоупотребил. Но ему не представился случай воспользоваться объяснением, заранее придуманным. Эмилия, подозревая, что он сделает такого рода попытку с целью вернуть ее благосклонность, ушла из дому якобы в гости, оповестив предварительно дядю о своем намерении избегать общества Перигрина вследствие двусмысленного его поведения, которое она, по ее словам, наблюдала вчера вечером в маскараде. Она предпочла намекнуть о своих подозрениях в такой туманной форме, чтобы не сообщать со всеми подробностями о бесчестном умысле молодого человека, так как это сообщение могло разжечь гнев родственников и навлечь опасность, возбудив вражду и жажду мести.