Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля

• Название: Приключения Перигрина Пикля
• Автор: Тобайас Смоллет
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1955

Тобайас Смоллет (1721–1771) принадлежал к замечательной плеяде английских реалистов-просветителей XVIII века. Его творчество составляет важный этап в развитии английского реалистического романа. Роман «Приключения Перигрина Пикля» представляет большой интерес. Он обладает ценностью исторического документа, в котором без прикрас отразились общественно-политические нравы и быт Англии на пороге промышленного переворота.

---

Старый джентльмен, который был в полной мере осведомлен об отношениях Перигрина к семейству его сестры, уговорил его остаться поужинать и, казалось, был весьма доволен его речами и поведением, каковые тот, благодаря присущей ему смекалке, удивительно приспособил к нраву хозяина дома. После ужина, когда леди удалились, олдермен потребовал себе трубку, а наш лукавый искатель приключений последовал его примеру. Хотя он терпеть не мог этого растения, однако курил якобы с величайшим удовольствием и распространялся о достоинствах табака, словно принимал большое участие в торговле Виргинии. Поддерживая разговор, он осведомился о мнении купца и, когда речь зашла о государственном долге, начал разглагольствовать о процентных бумагах не хуже маклера. Когда олдермен пожаловался на ограничения и препятствия, чинимые торговле, гость начал поносить чрезмерные пошлины, с природой которых, казалось, был знаком так же хорошо, как любой таможенный чиновник. Дядя был поражен его познаниями и выразил изумление по поводу того, что у такого веселого молодого джентльмена нашелся досуг и охота заниматься предметами, столь чуждыми светским развлечениям молодежи.

Воспользовавшись этим случаем, Пикль сообщил ему, что происходит из купеческого рода и в ранней юности почел своим долгом ознакомиться с различными отраслями торговли, которую изучил не только как фамильную свою профессию, но и как источник всех наших национальных богатств и могущества. Затем он принялся восхвалять торговлю и всех, кто споспешествовал ей, и в виде противопоставления столь забавно описал со всем присущим ему остроумием поведение и воспитание людей так называемого высшего света, что купец держался за бока и чуть не задохнулся от смеха. А нашего искателя приключений он признал чудом уравновешенности и благоразумия.

Снискав, таким образом, расположение дяди, Перигрин распрощался, а на следующее утро приехал в своей карете навестить племянницу, которая уже выслушала наставления дяди вести себя осмотрительно и совет его не пренебрегать ухаживанием и не обескураживать столь достойного поклонника.

Глава LXXV

С большой ловкостью и упорством он стремится привести в исполнение свой план, касающийся Эмилии

Получив благодаря лицемерию свободный доступ к своей возлюбленной, наш искатель приключений повел осаду и выразил самое искреннее раскаяние в прежнем своем легкомыслии, с такою страстностью умоляя ее о прощении, что, как ни была она защищена против его лести, однако готова была поверить мольбам, которым сопутствовали даже слезы, и в значительной мере изменила той суровости и сдержанности, каковые предполагала соблюдать во время этого свидания. Впрочем, она отнюдь не удостоила его признанием в ответном чувстве, ибо, расточая клятвы в верности и постоянстве до гроба, он даже не заикнулся о браке, хотя имел теперь полное право распоряжаться своей судьбой; и эта мысль породила сомнения, которые дали ей силу противостоять всем его атакам. Однако то, что скромность ее желала бы скрыть, выдали взоры, выражавшие, вопреки всем ее усилиям, радость и любовь. Ибо расположению ее к нему потакала ее самоуверенность, которая объясняла молчание поклонника касательно этого пункта стремительностью и смятением чувств и внушала ей мысль, что у него по отношению к ней могут быть только честные намерения.

Коварный влюбленный ликовал, видя ласковые ее взгляды, которые предвещали ему полную победу; но дабы не повредить себе чрезмерной торопливостью, он не хотел рисковать и объясняться, покуда сердце ее не запутается в сетях так, что голос чести, осторожности и гордости уже не в силах будет его освободить. Вооружившись таким решением, он обуздал нетерпеливый свой нрав, оставаясь в границах деликатнейшего обхождения. Испросив и получив разрешение сопровождать ее в ближайший день в оперу, он взял ее руку, с почтительнейшим видом поднес к своим губам и вышел, оставив ее в тревожной неизвестности, нарушаемой то надеждой, то страхом.

В назначенный день он снова явился около пяти часов пополудни и, видя, сколь выигрывают благодаря наряду природные ее чары, преисполнился радостью и восхищением; провожая ее в Хаймаркет, он едва мог обуздать бурную свою страсть и соблюсти правила осторожности, им усвоенные. Когда она вошла в партер, тщеславие его было удовлетворено в полной мере, так как в одно мгновение она затмила всех особ женского пола, из которых каждая признала в глубине души, что за исключением ее самой незнакомка была красивейшей из присутствующих женщин.

Здесь наш герой насладился двойным триумфом: он кичился возможностью упрочить свою репутацию галантного кавалера среди светских леди и гордился случаем показать своих знатных знакомых Эмилии, чтобы она могла придать сугубое значение одержанной ею победе и, принимая его ухаживание, отнестись с большим уважением к его особе. Желая извлечь наибольшую выгоду из этой ситуации, он встал и приветствовал каждого из присутствующих в партере, с кем был хоть немного знаком, говорил шепотом и смеялся с напускной фамильярностью и даже кланялся издали некоторым аристократам только на том основании, что ему случилось стоять неподалеку от них при дворе или угостить их понюшкой рапэ в кофейне Уайта.

Это нелепое чванство — хотя сейчас он чванился с целью споспешествовать своему замыслу — являлось не чем иным, как слабостью, которая до известной степени обнаруживалась во всем его поведении, ибо ничто не доставляло ему такого удовольствия, как возможность показать собеседникам, какие прекрасные у него отношения с людьми высокого звания и положения. Так, например, он частенько замечал, как бы случайно, что герцог Г. — один из добродушнейших людей в мире, и подтверждал это заявление каким-либо примером его благосклонности, касавшейся самого Пикля. Затем, неожиданно меняя тему, он повторял какую-нибудь остроумную реплику леди Т. и отмечал bon mot[58] графа К., которая была сказана в его присутствии.

Многие молодые люди подобно ему позволяют себе обращаться слишком вольно с именами, хотя они никогда не имели доступа к знатным особам; но иначе обстояло дело с Перигрином, который благодаря своей внешности и предполагаемому богатству был принят в домах великих мира сего.

Возвращаясь с Эмилией из оперы, он в поведении своем по-прежнему соблюдал все приличия, хотя и осыпал ее пламенными уверениями в любви, с великим жаром пожимал ей руку, утверждал, что душа его поглощена ее образом и что он не может жить, лишенный ее расположения. Как ни была она довольна его пылкими и патетическими речами, равно как и почтительностью его ухаживания, однако у нее хватило осторожности и твердости сдержать нежные чувства, готовые излиться; ей помогала противостоять его уловкам мысль, что теперь, если намерения у него честные, долг повелевает ему о них заявить. Вот почему она отказалась дать ответ на страстные его мольбы и притворилась, будто принимает их как проявление галантности и благовоспитанности.

Эта напускная веселость и добродушие, обманув его надежду исторгнуть у нее признание, которым он мог бы воспользоваться немедленно, тем не менее побудили его заметить, пока карета проезжала по Стрэнду, что час поздний, что, прежде чем они прибудут в дом ее дяди, там, несомненно, уже отужинают, и предложить отвезти ее куда-нибудь, где они могли бы получить легкую закуску. Она была обижена этим дерзким предложением, к которому, однако, отнеслась как к шутке, поблагодарив его за учтивое приглашение и заявив, что если ей когда-нибудь захочется угоститься в таверне, он один удостоится чести предложить ей это угощение.

Так как дядя ее был в гостях, а тетка ушла спать, ему посчастливилось наслаждаться tete-a-tete[59] с нею в течение целого часа, который он использовал с таким непревзойденным искусством, что осторожность ее едва не была побеждена. Он не только пустил в ход артиллерию вздохов, клятв, просьб и слез, но даже честь свою предложил в залог любви. Он поклялся в том, что если бы сердце ее и сдалось ему, полагаясь на его порядочность, он придерживается правил, которые никогда не позволят ему оскорбить такую невинность и красоту; и на этот раз порыв страсти до такой степени заслонил от него его цель, что, потребуй она объяснения в то время, как он был столь возбужден, он подчинился бы ее желанию и связал себя такими узами, которых не мог бы разорвать, не нанеся ущерба своей репутации. Но от таких настояний она воздержалась отчасти из гордости, а отчасти из боязни убедиться в том, что столь приятная догадка окажется ошибочной. Поэтому она радовалась счастью, которое сулила ей судьба, уступила просьбе принять драгоценности, купленные им на часть выигранных в Бате денег, и с очаровательной снисходительностью разрешила ему заключить ее в горячие объятия, когда он прощался, получив предварительно позволение навещать ее так часто, как будет ему желательно и удобно.