Патриция Хайсмит - Игра на выживание

• Название: Игра на выживание
• Автор: Патриция Хайсмит
• Жанр: Детектив

---

Они поужинали в дешевом ресторанчике, распологавшемся напротив отеля. Это было простенькое заведение без претензий устроенными вдоль стены кабинками, музыкальным автоматом и маленькими бумажными салфетками в пластиковых стаканчиках на столе. Затем они бродили по тихим улочкам, залитым желтоватым светом уличных фонарей, похожих на стеклянные шары. Теодор чувствовал необъяснимое спокойствие и умиротворение, ту открытость духа, что часто приходила вместе с вдохновением, когда он работал и был доволен результатом своих трудов. Сейчас же, казалось, сам город навевал на него это состояние. В руке он держал завернутое в три салфетки угощение для Лео - кусочки курицы с двух из трех заказанных им enchilados suizos 1).

_______________________________

1) блинчики из кукурузной муки с мясом, сыром и перцем.

Про плед Теодор вспомнил лишь тогда, когда пришло время ложиться спать. Мыться пришлось все той же прохладной водой, и теперь у них зубы стучали от холода.

- Я попрошу принести ещё одно одеяло, Рамон.

Но телефона в комнате, естественно, не было, а он уже был в пижаме. Теодор уже было почти решился на то, чтобы сойти вниз в халате, но... Он посмотрел на Рамона и рассмеялся.

Рамон не смеялся. Возможно, головная боль снова начинала знать о себе и путала мысли, или же ему просто хотелось, чтобы Теодор поскорее вышел из комнаты, чтобы он мог остаться с одиночестве и прочитать свои молитвы.

Теодор надел костюм поверх пижамы. В просторном коридоре свет почти не горел, но зато он выбивался из открытых дверей. Проходя мимо и равнодушно скользя взглядом по проемам распахнутых настежь и приоткрытых дверей, он видел людей, лежащих в постели, раздевающихся, зевающих, почесывающихся, и даже заметил одного гражданина в пижаме, настраивающего гитару. Другой мужчина, облаченный в домашние шлепанцы и халат, в гордом одиночестве медленно прохаживался по коридору второго этажа. Внизу за стойкой портье опять никого не оказалось. Теодор спросил у одного из мальчишек, сидевших на скамейке в холле, можно ли у кого-либо попросить ещё одно одеяло.

- Не-а, сеньор. Одеяла хранятся в кладовке под замком, а сеньор, у которого ключи, уже ушел домой.

- Ясно. Спасибо. - Он подошел к закрытой двери гаража в дальнем конце холла. И там на цепи тоже висел большой амбарный замок. - Вы можете этооткрыть? - спросил он у мальчишек.

Ключ от гаража надлежало искать в ячейках, расположенных за конторкой портье. В конце концов он все же был найден, дверь открыта, электрический выключатель нашарен и повернут, и протиснувшись бочком вдоль переднего бампера чьей-то машины, Теодор добрался-таки до багажника своего автомобиля и достал из него плед. Его машина была буквально втиснута между двумя другими машинами, и разделявшее их расстояние было столь мало, что, казалось, между ними было невозможно просунуть даже палец.

- Я не хочу, чтобы вот эту серую машину передвигал кто-либо, кроме меня, вам ясно? - сказал Теодор мальчишкам. - Если её нужно будет отогнать, то зовите меня в любое время.

- Si, сеньор.

Ключи были у него, а автомобиль был поставлен на тормоз, но он уже не однижды видел своими глазами, как машины переносили на руках или просто таранили, убирая с дороги, если не удавалось найти владельца. Преодолев три крутых лестничных марша, миновав два этажа, обитатели которых каждый по-своему готовились к отходу ко сну, он, в конце концов, добрался до третьего этажа, где повернул налево и направился к своему номеру.

Рамон стоял у окна и глядел на улицу - хотя никакого особого вида из него не открывалось.

- Рамон, я принес одеяло! - сказал Теодор, расстилая плед на кровати. Он бы с радостью предложил почитать газеты или взглянуть на книги, привезенные им с собой, но тусклого света единственной лампы, стоявшей на тумбочке у кровати, было явно не достаточно для того, чтобы сразу двое людей занялись чтением. Собравшись с духом, Теодор положил руку Рамону на плечо. - Идем спать. Ты простудишься, стоя здесь на холоде. Ведь мы все-таки в горах, на высоте семи тысячи футов. - И когда Рамон с готовностью обернулся, добавил: - И, ради Бога, выпей ты эту дурацкую таблетку. - На этот раз Теодор держал таблетку наготове.

- Нет, Тео, спасибо. У меня не болит голова.

- Но я же вижу, что это не так. Ты ляжешь в кровать, и за всю ночь не сомкнешь глаз! Рамон, что ты пытаешься доказать?

В воздухе повисло тягостное молчание. Рамон отправился в ванную чистить зубы. Затем он вернулся, неслышно ступая в своих стоптанных серых шлепанцах, и растянулся на кровати поверх одеяла. Создавалось такое впечатление, будто бы он специально старается простудиться, или же намеренно добивается для себя ещё большего физического дискомфорта.

- Давай, Тео, продолжай. Скажи, о чем ты думаешь, - проговорил Рамон.

Теодор думал о многом, но ему было непросто подобрать нужные слова, чтобы выразить переполнявшие его чувства.

- Я думал об одном нашем разговоре на тему религии, как... организованного притворства. Рамон, ты помнишь?

- Нет, не помню. - безразлично отозвался Рамон.

Теодор засунул руки в карманы своего халата и поежился.

- Это было тем самым вечером, когда мы с тобой прогуливались вокруг Центральной площади, а потом поднялись на крышу отеля "Мажестик". Ну там, выпить кофе и чего-нибудь покрепче. - Но, похоже, и этот эпизод Рамону тоже ни о чем не говорил. - Послушай, а вот это твое безразличие к собственному физическому благополучию... Кому ты пытаешься ублажить? Собственное самолюбие или Бога? Ты должен определиться, чего тебе больше хочется: жить или не жить. Третьего просто не дано.

- Это мое дело. Никого не касается.

- Ну разумеется. Но... я просто вспомнил о том нашем разговоре о религии и её аспектах организованного обмана. В тот вечер ты понял, что я имел в виду. И ты со мной согласился, хотя сам я вовсе и не пытался убедить тебя в чемы бы то ни было.

- Да, что-то припоминаю. Кажется, речь шла об обрядах. К таким вещам следует подходить серьезно, Тео. Возможно, ты и не веришь в них. А я верю.

- Отчего же, я согласен с тем, что они важны. Но вот во что я не верю, так это в их практическую действенность, и ты, кстати, в тот вечер согласился со мной.

- Но это было давным-давно. Года два назад, что, впрочем, одно и то же.

Теодор уже предвидел свое неминуемое поражение в этом разговоре, но, тем не менее, продолжал:

- Мы говорили об обычном притворстве, об обрядовости, короче, можешь назвать это как хочешь. Обряд поста после карнавала, возможно, и полезен, но сам по себе он не имеет никакого смысла. Это просто условность. Твое же тело не условно, оно вполне реально и осязаемо. Взять, к примеру...

- Значит, Бог - это тоже обман?

Теодор смутился.

- Я говорю об обрядах и ритуалах, придуманных для Его. Когда внешняя сторона обряда ставится превыше всего, то это уже не вера, а самое настоящее суеверие, и это может привести даже к психическим отклонениям.

Рамон промолчал.

- Я недавно читал о племени, обитающем на одном из островов Океании, где принято считать паранойю нормальным состоянием рассудка, а потому все стремятся культивировать в себе данное состояние, и это всячески поощряется. В нашем обществе паранойя не принята, и человек, ею страдающий, так или иначе оказывается в затрудничельном положении. У нас так не принято, общество этого не приемлет. А вот у тех папуасов из Океании наоборот, человек без признаков паранойи считается ненормальным и может быть даже изгнан из племени. Там женщины не могут угостить друг друга даже миской супа, потому что они должны изначально подозревать, что он отравлен. И рациональность тех или иных поступков ни у кого не вызывает сомнения, потому что все были воспитаны одинаково, в одной и той же системе ценностей. - Теодор замолчал, чтобы перевести дух, дрожа от холода.

- Ну и что ты этим хочешь сказать? - спросил Рамон, приподнимаясь и опираясь на локоть.

- Лишь то, что все мы подчиняемся разным дурацким ритуалам. И никто или очень немногие осмеливаются подвергнуть их критике, боясь обидеть чувства большинства.

- Но ты же осмелился.

- Да, я осмелился. Потому что такова моя точка зрения. - Теодор закурил сигарету и несколько мгновение подержал пальцы над пламенем зажигалки, стараясь согреть их. В соседней комнате за стеной ругались мужчина и женщина, пытаясь выяснить, кто виноват в том, что полный горячего кофе термос был забыт в гостинице, где они останавливались до этого. Возможно, Рамон, тебя удивит то, что я хочу сказать. Некоторое притворство или ритуал может пойти на пользу личности или характеру человека...

- Ты только о выгоде и думаешь!

- ... при условии, что это не противоречит общественным устоям, как, например, не противоречит им христианская вера. Однако, это даже совсем необязательно должно иметь отношение к религии. Любой обман способен обнадежить и воодушевить, но только прежде всего человек должен признать тот факт, что это всего лишь обман. Никто не может запретить человеку самообольщаться.