Патриция Хайсмит - Талантливый мистер Рипли

• Название: Талантливый мистер Рипли
• Автор: Патриция Хайсмит
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01809-X

Психологические детективы знаменитой писательницы Патриции Хайсмит интригующи и глубокомысленны. Они держат читателя в напряжении до последней минуты и помогают понять причины поступков героев. Роман о Томе Рипли – наиболее известное произведение, в котором раскрывается темная сторона человеческой души. Не зря он стал настоящим сокровищем для кинематографистов. Роль Тома Рипли в свое время исполнял Ален Делон, эталон европейского красавца мужчины, а в 1999 году в экранизации режиссера Энтони Мингеллы – американский супербой Мэтт Дэймон. Фильм приобрел мировую популярность, в чем несомненная заслуга непревзойденной Патриции Хайсмит.

---

– Размечтались о Европе? – услышал он голос мистера Гринлифа.

Том взял протянутую хозяином рюмку.

– Да.

– Что ж, надеюсь, вы не только сумеете воздействовать на Ричарда, но и получите удовольствие от путешествия. Кстати, вы очень понравились Эмили. Она мне так сказала. Даже не пришлось спрашивать. – Мистер Гринлиф вращал свою рюмку с бренди между ладонями. – Том, у моей жены лейкемия.

– Вот как! Это, кажется, очень серьезная болезнь?

– Да. Она не протянет и года.

– Мне грустно это слышать, – сказал Том.

Мистер Гринлиф вынул из кармана какую-то бумагу.

– Вот расписание теплоходов. Я думаю, вы быстрее всего доберетесь обычным путем через Шербур. Это и самая интересная дорога. В Шербуре пересядете на специальный поезд, который подают к этому теплоходу, на нем доедете до Парижа. Затем спальный вагон через Альпы, до Рима и Неаполя.

– Чудесно. – Затея начинала увлекать Тома.

– От Неаполя до городка, где живет Ричард, придется добираться автобусом. Я ему напишу про вас. Разумеется, не о том, что вы едете как мой эмиссар, – добавил мистер Гринлиф, улыбаясь, – но сообщу, что мы с вами повстречались. Вероятно, Ричард приютит вас у себя, но, если по какой-либо причине не сможет, в городке есть гостиницы. Думаю, вы с Ричардом отлично поладите. Что касается денег, – мистер Гринлиф улыбнулся отеческой улыбкой, – кроме билетов туда и обратно, я предлагаю вам шестьсот долларов в дорожных чеках. Устраивает? Этих шести сотен вам хватит месяца на два, а если понадобятся еще – стоит только дать мне телеграмму. По-моему, вы не из тех молодых людей, кто швыряет деньги на ветер.

– Этих денег мне вполне достаточно, сэр. Под воздействием бренди мистер Гринлиф становился все более добродушным и веселым, а Том – все более молчаливым и угрюмым. Он жаждал выбраться из этой квартиры. Но жаждал также и поехать в Европу, и произвести хорошее впечатление на мистера Гринлифа. Эти минуты на диване были более мучительными, чем минуты в баре вчера вечером, когда ему было так скучно, потому что сегодня переключения скоростей не происходило. Несколько раз Том вставал с рюмкой в руках и прогуливался до камина и обратно, а взглянув в зеркало, заметил, что уголки его губ опустились. Мистер Гринлиф разглагольствовал о том, как они с Ричардом вдвоем были в Париже, когда Ричарду было десять лет. Ничего интересного в этом рассказе не было, и Том начал думать о своем. Случись в ближайшие десять дней какая-нибудь неприятность с полицией, мистер Гринлиф даст ему приют. Он наплетет, что ему срочно понадобилось сдать свою квартиру в поднаем или что-нибудь в этом роде, и здесь переждет опасность. Том чувствовал себя ужасно, его прямо-таки физически тошнило.

– Мистер Гринлиф, мне, пожалуй, пора идти.

– Уже? А я хотел показать вам… Ну да ладно. В другой раз.

Том знал, ему следовало бы спросить, что именно хотел показать хозяин, набраться терпения и посмотреть, чем бы это ни оказалось. Но сие было выше его сил.

– Я хочу пригласить вас на нашу верфь, – не сдавался мистер Гринлиф. – Когда вам удобно? Наверно, только во время ленча? Расскажете Ричарду, что теперь делается на верфи.

– Да… я могу прийти в свой перерыв на ленч.

– Позвоните, когда надумаете, Том. У вас есть моя визитная карточка с номером прямого телефона. Если позвоните за полчаса, пришлю вам машину. Перекусим, а потом шофер отвезет вас обратно.

– Я вам позвоню, – пообещал Том.

Казалось, еще минута в полутемной прихожей – и он упадет в обморок, но мистер Гринлиф снова захихикал и спросил, читал ли он такую-то книгу Генри Джеймса.

– К сожалению, нет, сэр. Читал другие его книги, но не эту.

– Ладно, не имеет значения, – улыбнулся мистер Гринлиф.

Они пожали друг другу руки, и мистер Гринлиф долго не выпускал руку Тома. Но наконец-то все осталось позади. Однако лицо Тома сохраняло испуганное и страдальческое выражение, в чем он убедился, взглянув в зеркало лифта. Он стоял, забившись в угол кабины и прислонившись к стенке как бы в полном изнеможении, но знал, что стоит лифту остановиться в вестибюле, как он пулей вылетит из него и пробежит не останавливаясь всю дорогу до дома.

Глава 4

День проходил за днем, и Тома все сильнее охватывало странное ощущение. Будто Нью-Йорк то ли потерял реальность, то ли его реальность потеряла значение, и город всего лишь разыгрывал перед Томом спектакль, грандиозный спектакль, в котором участвовали и автобусы, и такси, и торопливые пешеходы на тротуарах, и телевизионные экраны во всех барах на Третьей авеню, и кинотеатры, сияющие огнями средь бела дня. Этот спектакль сопровождался звуковыми эффектами – автомобильными гудками и человеческими голосами, талдычащими нечто бессмысленное. Как будто после того, как теплоход Тома в субботу отчалит, весь город Нью-Йорк с легким шумом обрушится, подобно груде картонных декораций.

А может быть, Том просто боялся. Он ненавидел море. До сих пор еще никогда по нему не плавал, за исключением одного рейса из Нью-Йорка в Новый Орлеан и обратно. Но тогда он работал на грузовом судне, перевозившем бананы, и находился в основном внизу, под палубой, так что почти не заметил, что плывет. В тех редких случаях, когда он поднимался на палубу, сначала пугался вида моря, а потом подступала тошнота, и он снова убегал вниз, где, в противоположность общепринятому мнению, становилось лучше. Родители Тома утонули в Бостонском заливе, и он всегда считал, что, возможно, именно с этим связана его водобоязнь, ибо, сколько себя помнил, всегда боялся воды и так и не научился плавать. При мысли о том, что менее чем через неделю под ним будет вода глубиною в несколько миль и придется почти все время смотреть на нее, поскольку пассажиры океанских лайнеров обычно почти все время проводят на палубе, у Тома начинало сосать под ложечкой, а ведь ничто так не вредило изысканности и элегантности, как морская болезнь. Том никогда в жизни не страдал ею, но в эти последние дни много раз бывал близок к ней от одной мысли о путешествии в Шербур.

Он предупредил Боба Деланси, что съезжает через неделю, но не сказал куда. Боба, впрочем, это и не интересовало. Живя в одной комнате на Пятьдесят первой улице, они почти не виделись. Том побывал в доме Марка Прайминджера – ключи у него остались, – чтобы забрать кое-какие забытые вещи. Пошел туда в такое время, когда, по его расчетам, Марка не должно быть дома. Но тут как раз заявился Марк со своим новым сожителем по дому, Джоэлом, тощим пареньком, работавшим в каком-то издательстве. И ради этого Джоэла Марк разыграл спектакль, напустив на себя учтивый вид. Дескать, пожалуйста, пусть будет по-твоему, делай, что хочешь, хотя, не будь здесь Джоэла, он обругал бы Тома в выражениях, которых постеснялся бы и португальский матрос. Марк (кстати, его полное имя Марцеллус) – мужик с на редкость омерзительной харей и не подлежащими огласке доходами. У него было хобби выручать молодых парней, испытывающих временные финансовые затруднения, давая им приют в своем двухэтажном доме с тремя спальнями, и разыгрывать Господа Бога, указывая им, что можно и чего нельзя делать в его жилище, и давая им советы, как жить и работать, обычно дурные. Том прожил здесь три месяца. Почти половину этого срока Марк провел во Флориде, и весь дом находился в распоряжении Тома. Вернувшись, Марк поднял страшный скандал из-за нескольких разбитых стаканов и рюмок. Он снова разыграл Господа Бога, но на этот раз – строгого судию. Том тоже в виде исключения рассердился достаточно, чтобы защищаться и возражать, после чего Марк вышвырнул его вон, предварительно взыскав шестьдесят три доллара за разбитую посуду. Мерзкий скупердяй! Ему бы родиться старой девой и служить директрисой в женской школе. Том проклинал день и час, когда судьба свела его с Марком. И чем скорее забудет его тупые свинячьи глазки, его безобразные руки в безвкусных перстнях (Марк беспрерывно размахивал ими, пытаясь командовать всеми и каждым), тем будет лучше.

Изо всех приятелей и приятельниц единственной, с кем Тому хотелось поговорить о своей поездке в Европу, была Клио, и в четверг, за два дня до отплытия, он отправился к ней. Клио Добелле, стройная темноволосая девушка (Том не знал, сколько ей лет, можно было дать от двадцати трех до тридцати), жила с родителями на Грэйси-сквер и занималась миниатюрной живописью, сверхминиатюрной в самом буквальном смысле. Она рисовала на маленьких, не больше почтовой марки, кусочках слоновой кости, и рассматривать ее произведения требовалось в лупу. Клио, когда рисовала, тоже пользовалась лупой. “Ты только подумай, как удобно: я могу унести все мои творения в портсигаре! – говорила она. – Другим художникам нужна масса места, чтобы хранить свои полотна”.

Клио жила в глубине родительских апартаментов, в собственной квартире с небольшой ванной и кухней, где всегда было полутемно, потому что окна выходили в садик за домом, а там росли китайские ясени, не пропускавшие света. Создавая ночную атмосферу в любое время суток, у Клио всегда, за исключением вечеринки, на которой они познакомились, горели неяркие лампы. Том находил Клио неизменно в облегающих вельветовых брюках разных цветов и шелковых рубашках в яркую полоску. Они с первой встречи почувствовали друг к другу симпатию, и Клио на следующий день пригласила Тома поужинать у нее. Клио всегда приглашала его к себе, и почему-то ни одному из них не пришло в голову, что он может пригласить ее в ресторан или театр и вообще выказать какую-нибудь любезность, обычную для молодых людей по отношению к девушкам. Клио не ожидала, что Том, придя к ней на коктейль или на ужин, подарит цветы, книгу или конфеты. Но если он иногда все же приносил какой-нибудь маленький подарочек, очень этому радовалась. Клио была единственным человеком, кому Том мог рассказать, что едет в Европу и зачем туда едет. И рассказал.