Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть II

• Название: Грешница и кающаяся. Часть II
• Автор: Георг Борн
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87216-022-4

Авантюрно-исторический роман «Грешница и кающаяся» был написан известным немецким писателем Георгом Борном в живой, увлекательной и динамичной манере. Писатель рассказывает об удивительных и опасных приключениях князя Монте-Веро и его верных слуг-друзей. Несмотря на многочисленные интриги своих недоброжелателей князь выходит победителем из всех ситуаций благодаря своим нравственным принципам. На протяжении всего романа героям сопутствуют любовь и верность. В настоящий том вошла вторая часть романа.

---

Прислуга и егеря были уже на ногах, и скоро лакеи забегали взад-вперед по коридорам.

Собаки выведены были из псарни, лошади — из конюшен, и скоро на лужайке, назначенной местом сбора, раздались звуки охотничьего рога.

Сандок оседлал для князя и юного Иоганна лошадей, на красоту которых обратили внимание все гости, даже сам император, решивший сесть в легкий экипаж с герцогом Морни и наблюдать издали за охотой.

Егеря, разделившиеся на несколько групп, уже давно были в лесу Сен-Клу, тянувшемся на десятки лье.

В их задачу входило гнать всю дичь, какая встретится, на охотников.

Гости учтиво раскланивались друг с другом. Но вот затрубили рога, собаки нетерпеливо залаяли, лошади заржали, охота началась.

Часть егерей осталась с охотниками; смешавшись с прислугой, они следовали за гостями на почтительном расстоянии.

Маркиз Монтрикур гарцевал на лошади рядом с лордом Мотервилем, князь Монте-Веро скакал с доном Олоцаго, за ними двигались маршалы, которые никак не могли обуздать своих горячих лошадей, чем обратили на себя внимание принца Меттерниха и графа Гольца, а Рамиро забавлялся проделками юного Иоганна, выкидывавшего на своем Исландце разные фокусы.

Эбергард также смотрел на него и поощрительно улыбался; дон Олоцаго не уставал высказывать князю свое удивление храбростью столь юного наездника; даже император заметил его и приветственно помахал рукой'

Кавалькада всадников миновала, наконец, парк и углубилась в лес.

Цепь загонщиков двигалась им навстречу. Они как бы отсекали отведенное для охоты пространство. За спинами их оставались холмы и овраги, где стояли лачуги угольщиков, а еще дальше в заповедном месте находилась лесная часовня, время от времени посещаемая императрицей. В одной из следующих глав мы еще расскажем о ней.

Охота должна была проходить в стороне от часовни и от избушек угольщиков.

Вскоре один за другим прозвучали выстрелы, и азарт охотников усиливался с каждой минутой.

Но егеря решили доставить императору особенное удовольствие: на дорогу, где он ехал в экипаже, пригнали дикого кабана.

Наполеон не решился прикончить фыркающее от бешенства животное, так как был уже слаб здоровьем, и попросил князя Монте-Веро сделать это за него.

Во всяком случае, это была честь, и Эбергард ее несомненно заслуживал.

Пока принц Меттерних и лорд Мотервиль с испугом поглядывали на огромного щетинистого зверя, рывшего своими клыками землю, Эбергард спрыгнул с коня и, поклонившись императору, подскочил к дикому зверю и в упор застрелил его.

Тотчас же по приказу императора затрубили рога. Наполеон вышел из экипажа и приблизился к огромному животному, лежавшему у ног князя Монте-Веро.

Подоспели остальные охотники, и все наперебой восхищались прекрасной добычей. Наполеон поздравил князя, сделав в его адрес несколько лестных замечаний, и вернулся в экипаж. Несколько егерей остались, чтобы освежевать и увезти зверя.

Тем временем увлеченные охотой гости, в том числе и Рамиро, воодушевленные отменной добычей князя Монте-Веро, двинулись дальше, и никто не заметил отсутствия юного Иоганна. Даже Сандок, который вместе с другими слугами находился в отдалении, не заметил, как мальчик отстал.

Когда всеобщее внимание было приковано к кабану, и Рамиро, предлагая питомцу князя следовать за собой, поскакал к экипажу императора, Иоганн вдруг увидел неподалеку оленя. Он еще не сделал ни одного выстрела, а ему так хотелось вернуться во дворец Сен-Клу хоть с каким-нибудь трофеем!

Поэтому Иоганн не последовал за Молодым графом де Тэба, хотя тот очень нравился ему, а, движимый охотничьим инстинктом, погнался за оленем.

— Какой красавец! — прошептал он, так пришпорив своего Исландца, что тот встал на дыбы.— Будет чистый срам, если ты убежишь от меня.

Олень мчался в чащу, Иоганн — за ним, все дальше удаляясь от дороги и шумливого сообщества охотников.

Было около полудня; теплые весенние лучи солнца освещали лесные куши, покрытые нежно-зеленой молодой листвой, но скоро их сменила темная зелень раскидистых елей и сосен.

Звук рога доносился издалека, как эхо.

Но Иоганн, увлеченный погоней, ничего не слышал. Он давно уже пересек границу отведенной для охоты территории. Олень то показывался между деревьями, то опять исчезал.

— Нет, не уйдешь! — воскликнул разгоряченный охотник.— Теперь уж я не смогу показаться дяде Эбергарду на глаза, если не всажу в тебя пулю!

И он направил Исландца в неглубокий овраг, в котором пытался укрыться олень и за которым виднелись лачуги угольщиков.

Неподалеку на возвышении стояла часовенка, но мальчик не обратил на нее внимания.

Наконец ему удалось приблизиться к животному на расстояние выстрела. Иоганн сжал коленями бока верного Исландца, бросил поводья, прицелился и выстрелил.

Олень припал на передние ноги и стал биться, Иоганн радостно захлопал в. ладоши и закричал так громко, что голос его разнесся далеко вокруг:

— Попал, попал! Я подстрелил его!

Он взялся за поводья, чтобы скакать к тому месту, где находилось раненное животное, как вдруг совсем рядом сверкнул огонь, прогремел гром, и грудь его пронзила острая боль.

Иоганн без чувств упал с коня; Исландец через кусты потащил его за собой, пока ноги мальчика не высвободились из стремян; он остался лежать на земле, а. Исландец с ржанием ускакал.

Из-за густого вяза вышел человек в легком плаще и широкополой шляпе, надвинутой на лицо; к нему подошел второй, укрывавшийся неподалеку; оба они походили на разбойников.

Они направились к тому месту, где лежал мальчик; из груди его сочилась кровь.

— Это он! — сказал Фукс, приподнимая немного свою шляпу.

— Отличный выстрел! — сказал второй, Рыжий Эде, наклоняясь к мальчику и осматривая его.— Ему конец, пуля попала в сердце.

— Ну вот, я и отомстил господину Эбергарду, князю Монте-Веро! — воскликнул Фукс.— Представляю, как обрадуются графиня и барон, что я смог, наконец, сдержать свое слово!

— Он удачно подставил себя под твой выстрел,— заметил Рыжий Эде.

— Если бы он сам не подставил себя, все равно я подкрался бы к нему, если бы даже для этого пришлось пробраться в самую гущу охотников. После побега из Ла-Рокет мне уже ничего не страшно. Сюда, сюда, господа! — закричал он громко.— Здесь подстрелена отличная дичь!

— Смываемся отсюда побыстрей! — торопил его Рыжий Эде.

— Нет, погоди! Я хочу сполна насладиться своей местью, хочу увидеть князя на коленях и в слезах перед этим бездыханным трупом! Пусть поймет, с кем имеет дело, и перестанет преследовать Фукса!

— Звуки рогов все ближе.

— Они кличут мертвеца! — ответил Фукс, и слова эти были ужасны.

У ног его лежал юный Иоганн, глаза мальчика были широко открыты, но взор их потух. Зеленый охотничий костюм и палые листья вокруг залиты кровью, ягдташ отлетел в сторону, руки безжизненно раскинуты.

Иоганн умер! Этому милому и ни в чем неповинному мальчику не суждено было увидеть свою мать, приветствовать Жозефину сладостным и доселе неведомым ему словом «сестра»! А между тем обе жаждали его увидеть! И он умирал в то время, когда мать с беспокойством думала о нем; он умер, так и не вкусив материнской любви.

Горе негодяю, подлому убийце, осмелившемуся торжествовать у его трупа!

Но настанет и его час, и кончина негодяя будет ужасной!

Юный Иоганн, любимец князя, многообещающий и не по годам развитый мальчик, пал жертвой низкого заговора, жертвой Леоны и Шлеве!

Но ведь хромой барон для того и помог освободиться Фуксу из тюрьмы Ла-Рокет, чтобы он совершил еще и это убийство. Низкий, ничтожный завистник, он не имел мужества самому сквитаться с князем Монте-Веро, непосредственно излить на него свою ненависть. Да, он остро ненавидел князя, одного из лучших людей своего времени! Ненавидел за то, что чувствовал свое ничтожество по сравнению с ним; так всякий подлец ненавидит человека благородного. Да, если бы его храбрость равнялась его ненависти, чтобы открыто восстать против князя и вызвать его на открытый честный поединок, тогда, по крайней мере, можно было бы говорить хоть о каком-нибудь характере. Но он, ничтожный трус, предпочел действовать через каторжника, наемного убийцу, и тем самым пал еще ниже Фукса, чьими услугами воспользовался, еще ниже графини Понинской, чья мстительность, по крайней мере, выражалась открыто и преследовала хотя и дьявольскую, но определенную цель!

Трус и негодяй, носивший титул барона, исчадие порока и греха, заслужил кару, которая ни в чем не должна была уступить каре, предопределенной небом прямым преступникам — Фуксу и Рыжему Эде.

Время расчета приближалось. Негодяи сами громоздили вину на вину, и чаша терпения была переполнена!

Звук рогов раздавался все ближе и ближе. Без сомнения, охотники слышали оба последовавших друг за другом выстрела и обнаружили исчезновение юного Иоганна.