Фрайгер Рут - Вервольф. Осколки коричневой империи

• Название: Вервольф. Осколки коричневой империи
• Автор: Фрайгер Рут
• Издательство: Эксмо, Яуза-пресс
• Жанр: О войне
• Год: 2007
• ISBN: 5-903339-05-0

Немецкое партизанское движение («Вервольф») еще до некоторых пор оставалось закрытой страницей для отечественного читателя. Многочисленные добровольцы, сражавшиеся после капитуляции Германии против Красной Армии и Союзников, долгое время оставались в массовом сознании фанатиками, которые предпочитали погибнуть за сгинувший нацистский режим. Данная книга позволяет ответить, кто и как попадал в немецкое партизанское движение «Вервольф». Были ли они фанатиками, ослепленными идеологией, или невольными участниками, которые в силу обстоятельств не могли выбрать мирную жизнь.

---

И еще один фактор. Франция, подобно СССР, не имела ни времени, ни ресурсов, чтобы должным образом подготовиться к оккупации Германии. Разница состояла в том, что СССР вел ожесточенные боевые действия, а Франция была оккупирована немцами. Но в отличие от СССР французы не намеревались в кратчайшие сроки передать власть местным антифашистам. Более того, они перебросили в Германию туземные части, которые с практической точки зрения были абсолютно бесполезны. Вояки из туземцев (алжирцев, марокканцев) были еще хуже, чем из французов. Это был еще один мелочный мстительный шаг — насилие над «расово исключительными» немцами должны были творить выходцы из третьего мира. Союзники Франции не могли скрыть своего удивленного возмущения. В те дни одна британская газета писала: «Вполне естественно, что в этих немцах зреет недовольство. Есть реальная опасность, что оно распространится по всей Западной Германии».

Но вся эта мелочность, мстительность и алчность маскировалась воинственной бравадой. Но эта бравурная маска очень быстро слетела с главы французской оккупационной зоны генерала Жана де Латтраде Тассиньи. Для этого, оказалось, достаточно посетить в середине мая 1945 года Констанц, один из немногих немецких городов, радушно приветствовавших французских «освободителей». Взору генерала предстали последствия актов саботажа и многочисленные свастики, нарисованные на стенах домов. Он был вне себя от гнева, когда узнал, что местные леса были переполнены «вервольфами», а местные жители весьма охотно помогали им. Настроение мирного населения очень быстро изменилось. Жители хотя и опасались репрессий, но не скрывали своей враждебности в отношении французов. А что можно было ожидать, если за несколько месяцев в заложниках оказалось 400 мужчин? Местные власти весьма неохотно выполняли приказы французов. Сами же французы даже не пытались хоть как-то обезопасить местных антифашистов от вылазок «вервольфов». Генерал Жан де Латтр де Тассиньи решил вмешаться в ситуацию в своей характерной манере. Во время проезда по Констанцу он обратил внимание на то, что символы французской власти находились в неподобающем состоянии. Он решил, что их испортили враждебно настроенные немцы (хотя на самом деле они были истрепаны дождями и ветром). Увидев в «попирании» французского флага признак немецкой наглости, де Тассиньи принялся мстить (!). По его приказу четверть города была очищена от жителей и заселена французскими жандармами. На стенах города появились угрожающие прокламации. В случае «продолжения сопротивления» город подлежал уничтожению квартал за кварталом. Кроме этого, за одну ночь были арестованы все должностные лица города, начиная от обер-бургомистра, заканчивая начальником полиции. Все они были обвинены в потворстве саботажу и нацистскому сопротивлению. За следующий месяц сменилось четыре главы города, каждый из которых смещался со своего поста и подвергался аресту.

Это было первым, но отнюдь не последним примером так называемого «констанцского метода» управления оккупированными территориями. Он включал в себя полный букет репрессий. Самой популярной была принудительная «эвакуация» городов и деревень. Всего через нее прошло более 25 тысяч человек. Эта «эвакуация» весьма напоминала «дикие выселения», творившиеся в Чехии. 15 мая было «эвакуировано» население городов, вина которых состояла в том, что некоторые жители укрывали раненых немецких солдат. 17 мая из-за «нелояльного поведения» было «эвакуировано» все население островка Райхенау. Две недели спустя жилья лишились жители Гаймингена. В начале июня «эвакуация» затронула деревни Вайхс и Ранден. Большинство из «эвакуированных» оказалось в Эльзасе, где они были брошены на прочесывание минных полей. Лишь некоторые, рискуя жизнью, попытались вернуться домой. Швейцарские наблюдатели, в те дни оказавшиеся в Юго-Восточной Германии, отмечали, что бесчинства французов меркли даже на фоне слухов о произволе Советов, которые охотно муссировались на Западе. Дело дошло до того, что французскую оккупационную политику стали сравнивать с гитлеровской. 30 мая 1945 года «Бернер тагблатт» писал: «Притеснения, творимые французами, кажутся страшнее, чем то, что делал Гитлер. Первоначальная атмосфера свободы улетучилась. Люди угнетены. Они разочарованы. Радость обратилась в ненависть к победителям. Освободителей, которых вначале приветствовали, сейчас проклинают как поработителей… Абсолютно непонятно, почему из-за нескольких хулиганов наказание должно нести все население. Почему из-за одного человека должна депортироваться целая деревня?»

Наиболее показательный случай произошел в южнобаварском городке Линдау. Французские власти решили, что большинство населения испытывало симпатии к нацистам. Действительно, в городке произошло несколько ночных перестрелок. Поводом для массовых репрессий стали события 23 мая, когда немецкий мальчишка застрелил французского офицера. Подростка тут же казнили. В тот же день бургомистр получил по почте уведомление, что в течение нескольких часов надписи, прославляющие «Вервольф», должны быть смыты со стен домов, а их жители арестованы. В тот же день при таинственных обстоятельствах в городе сгорело несколько домов. Французы утверждали, что это был поджог, организованный «вервольфами». Немцы говорили, что это была провокация французов. В любом случае на улицах города появился грузовике громкоговорителем, через который население города предупреждалось о насильственной «эвакуации», французы намеревались заселить этот город эльзасскими беженцами и военными. Немцы, оставшиеся в городе, свидетельствовали, что французские солдаты, наводнившие город, в открытую грабили пустые дома. Видя это безобразие, в дело решили вмешаться католические и евангелические священники. Они обратились к генералу де Тассиньи с просьбой проявить великодушие и снисходительность к жителям Линдау. Безрезультатно. Не помогло даже заступничество французского армейского капеллана. Жестокость и распущенность французов потрясла американских и британских наблюдателей. Разгорелся международный скандал. Лишь после этого несчастным мирным жителям, бродяжничавшим по окрестным полям, было разрешено вернуться назад, в разграбленные дома.

Примеров произвола французских оккупационных властей можно привести превеликое множество. В некоторых они решили не ограничиваться насильственной «эвакуацией». В Маркдорфе и Райтлингене производились расстрелы. В Лихтенхалле, где французская армия столкнулась с ожесточенным сопротивлением местного Фольксштурма, город был подвергнут ограблению, сопровождавшемуся массовыми изнасилованиями. В Бузингене, городке, окруженном почти со всех сторон швейцарской территорией, французы грозились расстреливать любого нарушителя комендантского часа и казнить по десяти мирных жителей за каждую вылазку «вервольфов». В пригороде Берлина, занятом французами, произошел форменный погром, жертвой которого пал даже бургомистр Тегель. В Шпейере, где французы захватили нескольких «вервольфов», были собраны все старики города, которых целый день заставили стоять на плацу по стойке «смирно». В Тюбингене местное население поплатилось за несколько обрезанных проводов. В Юберлингене, что стоит на берегу Боденского озера, французские оккупанты грозились взорвать каждый дом, на котором появится агитация «Вервольфа». В Кобленце сразу же была установлена заложническая система, которая исчислялась в пропорции 1 к 10, то есть десять расстрелянных мирных жителей за каждого убитого французского солдата.

Кажется сомнительным, что такие меры могли ликвидировать нацистское подполье. Рассматривая немецкий народ как единого противника, Союзники лили воду на мельницу «Вервольфа». Идеологи нацистских партизан как раз рассматривали возможность общенационального сопротивления завоевателям. Жестокость и репрессии Союзников в короткое время создали дистанцию между обыкновенными немцами и освободителями. В итоге немецкое население замкнулось в себе в тот самый момент, когда оно было открыто для новых влияний. Разочарование постигло даже немецких антифашистов. Вместе с «Вервольфом» Союзники разгромили и революционные комитеты, и «Антифа». Первая после окончания войны антифашистская демонстрация, организованная 20 мая 1945 года в Кёльне бывшими заключенными концентрационных лагерей, была разогнана военной полицией. Некоторые из французских офицеров вообще предлагали пустить в ход огнестрельное оружие.

Политика Союзников граничила с паранойей и манией преследования. Американцы опасались любых проявлений общественной жизни. В каждой политической организации они видели замаскированных нацистов. В одной из британских директив говорилось следующее: «Необходимо добиться, чтобы место нацизма не заняло замаскированное антидемократическое, реакционное и милитаристское движение». В одном из американских документов, датированном 18 мая 1945 года, были такие строки: «Немецкие антифашисты — это волки в овечьих шкурах, кажущиеся пацифисты в гражданских одеждах, которые требуют мученического венца и претендуют на право вести немецкую реконструкцию».