Автор неизвестен - Плутовской роман

• Название: Плутовской роман
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Европейская старинная литература

---

Но вот Леонардо вполне поправился; сердечно благодаря за гостеприимство, он осыпал нас подарками — дорогими лакомствами и ценными вещами, — вернулся в гостиницу и принялся хлопотать о скорейшем окончании своего дела; для меня же дело обернулось совсем худо — отец, ничего мне не сообщая, договорился о браке и подписал условия брачного контракта. Лишь тогда известил он меня о своем шаге, и горестная весть эта пронзила мне сердце. Явился с визитом жених, я встретила его холодно, не скрывая неудовольствия, и он ушел, затаив злобу, нз дома, где надеялся встретить нежный прием.

Человек он был неглупый и понял, что причина моей холодности — не только девичья стыдливость; о пребывании раненого в нашем доме он знал и заподозрил, что виновник всего — не кто иной, как Леонардо, успевший раньше его завоевать мое сердце; охваченный ревнивой яростью, он решил тщательно проверить свою, вполне верную, догадку, чтобы не сделать опрометчивого шага, — когда бы все так себя вели, не было бы несчастливых браков, в которые вступают, любя другого.

Я была в полном смятении, и, когда сообщила Леонардо, он сильно опечалился. В тот же вечер он, как обычно, явился на свиданье, и мы договорились, что завтра вечером я уйду из родительского дома и Леонардо отведет меня к своей родственнице, чтобы утром мы смогли обручиться у викария. Настал желанный — и столь злосчастный для меня — час, я вышла из дому, возлюбленный ждал меня и повел по улице, но, завернув за угол, мы столкнулись лицом к лицу с моим женихом — подобно Аргусу, ни все вечера проводил на страже, чтобы убедиться в своих подозрениях, подтвердившихся более, чем он желал бы; при нем было двое слуг, и, узнав нас, все они накинулись на Леонардо, который такого никак не ожидал; он далее не успел обнажить свою шпагу, как три шпаги противников пронзили ему грудь, нанесли три смертельные раны, и он упал на месте бездыханный, не произнеся ни слова. На шум стычки прибежали из соседних домов люди со свечами, и нападавшие, боясь, что их узнают, поспешили скрыться. В нашем доме уже поднялся переполох, отсутствие мое было замечено; убитая горем, я, услыхав об этом, страшно перепугалась и не нашла лучшего выхода, как сбросить чапины, подобрать юбку и со всех ног победить к одному знакомому отца, человеку пожилому и бедному, которому я рассказала о печальном происшествии и объяснила, что мне необходимо покинуть Гранаду; старик посадил меня на круп своей лошади, мы добрались до ближайшего селения, где нашелся для меня осел; так доехали мы до вашей усадьбы, спасаясь от альгвасилов и от моего отца, которые, как мы по дороге узнали, отправились за мной в погоню. В Севилью заезжать я побоялась, ведь у ее ворот нас могли поджидать преследователи; это и привело меня в вашу усадьбу, где, лишь по моей настойчивой просьбе, садовник согласился дать мне ночлег.

Такова история вашей несчастной гостьи, для которой единственное в горестях утешение — радушный прием, вами оказанный. Награди вас бог за это благодеяние — есть ли на свете большее, чем помощь беззащитным и гонимым злою судьбой!

Рассказывая свою вымышленную и тщательно обдуманную историю, Руфина заливалась слезами, а простак Маркина, поверив всему, тоже прослезился — любовь, которую плутовка стремилась пробудить, уже завладела его сердцем. Утирая притворные слезы, Руфина из-под платка украдкой наблюдала за Маркиной; убедившись, что он тронут ее горем и вполне поверил лживому рассказу, она в душе ликовала.

Так и сидели они — Руфина рыдала, а Маркина ее утешал, хотя еще не вполне решился помочь ей — трудно было ему совладать со своей скупостью и позволить щедрости изгнать ее прочь из его сердца; глядя, однако, на прелестное лицо Руфины, на ее отчаяние и думая, как внезапно она появилась в его доме, он решил, что сами небеса послали Руфину ему на радость.

Маркина впервые влюбился, а первая любовная страсть всегда приносит человеку столько неожиданностей, сколько ему уже не испытать в течение всей жизни. Маркина влюблен? Стало быть, он станет щедрым. Он принял гостью? Не миновать ему неприятностей. О любовь, сладостная мука, чаровница мира, безумие мужчин, — какие только превращения ты не свершаешь в них, какой нрав не изменишь, какой замысел не разобьешь, какой покои не нарушишь, какое сердце не встревожишь? Даже сердце этого скопидома, всегда жестокосердого к своим ближним, любовь словно подменила — из скупого он стал щедрым, из Мидаса — Александром; Руфина понравилась ему, он ее полюбил, и вот она владычица его чувств и имущества.

Многое в повести Руфины могло бы возбудить сомнение в ее правдивости, когда бы любовь, владевшая Маркиной, не ослепляла его и не притупляла слух, чтобы он не учуял обмана; ведь если Леонардо говорил с отцом Руфины о своей любви, ясно, что отец не поступил бы так жестоко и не отказал бы ему, имевшему, не в пример другому искателю, то преимущество, что был любим Руфиной; были там и другие подробности, которых хитроумная Руфина не продумала, и они могли бы повредить ее затее; но довольно того, что она рассказывала свою повесть влюбленному, и он готов был поверить вещам еще менее правдоподобным.

Руфина добилась своего — после ее рассказа, обильно уснащенного слезами, — Маркина с жаром предложил ей свое покровительство, достояние, жизнь и сердце, все повергая к ее стопам и умоляя забыть о прошлом горе, — в его, мол, доме все будут стремиться лишь служить ей и угождать. На столь благородные речи Руфина ответила новыми слезами — глаза у нее были на мокром месте, как у большинства женщин, когда им это нужно, — и стала безраздельной владычицей помыслов Маркины и имущества, могла казнить и миловать его по своему усмотрению. Влюбленный Маркина мечтал очутиться в объятиях красотки; если она станет противиться, пустить в ход подарки и посулы — надежное оружие влюбленных; но если и это не сломит ее упорства, был готов завести речь о браке — слово сие, подобно плащу, служит для женщин благопристойным покровом, но порой оно оказывается с браком, так что становятся видны изъяны их добродетели. О видах Руфины мы уже говорили — шпагой коварства она стремилась нанести скупцу рану в сердце, распалить его, но не углубляться ни в какие опасные дебри; правда, посулы и предложения Маркины о браке она не стала бы отвергать — она сама могла обещать что угодно, но после проделки Роберто не спешила обещания исполнять, если не видела в том верной выгоды.

Весь этот день Маркина провел в усадьбе, даже не поехал по своим делам; но на другое утро, когда гостья еще спала, он сел на мула и в сопровождении негра отправился на биржу, наказав экономке подать гостье завтрак, когда та проснется, и смотреть за домом; комнату, где хранились деньги, он запер на замок и, сойдя вниз, распорядился, чтобы садовник никого не впускал в усадьбу, кроме человека, приехавшего с Теодорой, — так себя назвала плутовка Руфина; затем Маркина отправился в город и там, дав негру деньги, послал его купить припасов для роскошного обеда.

Руфина тем временем встала, и экономка, исполняя приказ хозяина, попотчевала ее вкусным завтраком, сделав это весьма охотно, так как расточительность хозяина была всей челяди на пользу; гостья сошла в сад; гуляя, она хвалила расположение аллей и приятный вид насаждений — садовник, в своем деле весьма искусный, содержал сад в отменном порядке и украсил его множеством фруктовых деревьев, редкостных цветов и трав. Когда солнце начало припекать, Руфина вернулась в дом; там она увидала гитару, принадлежавшую помощнику Маркины, любителю музыки; будучи сама мастерицей играть и петь, взяла в руки гитару, настроила ее и принялась перебирать струны, извлекая из инструмента приятные аккорды. За этим занятием застал ее Маркина, приехав из города, и убедился, что еще не все чары гостьи были ему известны; она же, слыша, что он приехал и стоит под дверями, спела, чтоб его раздразнить, такой романс:

Раз Клоринда вышла в сад
И затмила луч Авроры,
Чтобы ожили цветы
И запели птичек хоры.
Видя свет ее двух солнц,
Солнца луч утратил резвость:
Там светить, где так светло,—
Непростительная дерзость.
Волны Бетиса тотчас
Обратилися в зерцало,
Чтобы это божество
Их недвижность отражала.
Прелести ее затмить
Тысячи красавиц тщились,
Но изящество с красой
Лишь в Клоринде воплотились!
Совершенство оценив,
Дамы молча и смиренно
Все, робея, пали ниц
Пред красою несравненной.
Эти чары, этот ум
Вызывают, пуще славясь,
Восхищенье пастушков
И пастушек злую зависть.
И слагает гимны сей
Красоте Фенисо юный,
И без устали звенят
Мелодические струны.
Так Клоринда всех пленяет и в полон берет,
Но для всех неволя эта сладостней свобод[39].

На последних словах она сделала нежные рулады и взяла несколько особо звучных аккордов — Маркине почудилось, что не человеческий голос он слышит, а небесный хор ангелов, донесшийся до грешной земли; он подождал, не будет ли пенье продолжено, но Руфина отложила гитару, и он вступил в комнату со словами: