Олег Авраменко - Королевы не плачут

• Название: Королевы не плачут
• Автор: Олег Авраменко
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Филипп!

Он с вожделением облизнулся и нетерпеливо потер руками, точно в предвкушении некоего редчайшего лакомства.

- Обожаю девственниц, - сообщил он. - А ты настоящая девственница. Ты неиспорченная, целомудренная девчонка, чистая душой и помыслами, достойная воспитанница монахинь-кармелиток. - Глаза его засияли каким-то удивительным сочетанием нежности и похоти. - Я научу тебя любви, Бланка, хочешь? Поверь, нет ничего постыдного в тех ласках, которыми мужчина одаряет женщину и наоборот. Какие бы ни были те ласки, главное, чтобы они доставляли им обоим удовольствие не в ущерб их здоровью, а все остальное неважно... Ну, скажи: "хочу", милочка. Одно-единственное слово или просто кивок головы - и со мной ты испытаешь такое наслаждение, какого еще не знала никогда и ни с кем.

- Да вы просто чудовище! - пораженно вскричала Бланка.

- Да, я чудовище, - подтвердил Филипп, притягивая ее к себе. - Я дракон. Р-р-р!

Он попытался ухватить зубами ее носик. Бланка увернулась и наградила его еще одной пощечиной.

- Отпустите меня, вы, пьяная свинюка!

- Я не свинюка, я дракон. Пьяный дракон. А ты знаешь, милочка, что больше всего любят драконы - и пьяные и трезвые? Они просто обожают кушать хорошеньких, вкусненьких девчонок - таких, как ты, например. А поскольку я дракон, голодный и пьяный дракон, то сейчас я тебя съе-е-ем! - последнее слово Филипп прорычал.

Одной рукой он прижал Бланку к себе, а другой принялся расстегивать ее корсаж. Она изворачивалась, извивалась, брыкалась, лягалась, но вырваться из его объятий ей не удавалось.

- Прекратите немедленно! Я буду вас бить.

- Бей, - равнодушно ответил Филипп; он как раз сосредоточил все свое внимание на застежках, которые почему-то не хотели выполнять своей основной функции - расстегиваться.

- Я буду кусаться, - предупредила Бланка.

- Об этом я только и мечтаю, - заверил ее Филипп.

- Негодяй ты! - сказала она и вдруг всхлипнула.

Оставив в покое ее корсаж, Филипп взял Бланку за подбородок и поднял ее лицо к себе. На ее длинных ресницах, словно капли росы, блестели слезы.

- Что с тобой, милая? Почему ты плачешь?

- Вы... Ты насилуешь меня. Ты заставляешь... принуждаешь...

Он провел большим пальцем по ее розовым губам, которые непроизвольно напряглись и задрожали, готовые подчиниться малейшему желанию своей обладательницы.

- А если я не буду принуждать, ты согласишься?

- На что?

- Как это на что? Да все на то же самое - лечь со мной в постельку. Ну, не отказывайся, солнышко, ведь я ТАК тебя хочу. Я никого еще не хотел так, как тебя. Вот как я тебя хочу!

Бланка отрицательно покачала головой:

- Нет, Филипп.

- Но почему, почему? Неужели я не нравлюсь тебе?

Бланка промолчала. Продолжая удерживать ее в объятиях, Филипп свободной рукой погладил сквозь ткань юбок и платья ее бедро, затем пальцами пробежал вдоль стана к груди, пощекотал ее подбородок, шею, за ушком... Бланка глубоко и часто дышала, вся пылая от стыда и сладостного возбуждения.

- Разве я не нравлюсь тебе? - повторил свой вопрос Филипп.

- Нет, почему же, нравишься, - дрожащим голосом, почти умоляюще, ответила Бланка; как-то само собой она перешла на ты, понимая, что в данной ситуации обращение во множественном числе выглядело бы по меньшей мере комично. - Очень даже нравишься.

- Так почему...

- Я люблю другого, Филипп.

- А если бы не любила, согласилась бы?

Бланка смущенно опустила глаза.

- Да, - после непродолжительного молчания призналась она. - Тогда бы я согласилась.

- Значит, и в Толедо ты любила другого?

- Мм... Нет.

- Так почему же и раньше ты...

- Тогда все было иначе, Филипп. Теперь же многое изменилось, очень многое... Только не спрашивай что.

- И сейчас ты любишь Монтини?

- Да, его.

Филипп тяжело вздохнул и просто положил руку ей на колено.

- Очень любишь?

- Очень.

- Ну хоть частичку этой любви, коли она такая большая, обрати на меня, Бланка. Поверь, от этого Монтини не убудет, честное слово! Любовник не муж, к верности ему не обязывает никто - ни церковь, ни общество. Не все равно ли тебе, скольких любить - одного, двух, десяток? Бери пример с Маргариты. Полюби меня, милочка, я просто дурею от твоих прелестей.

- Нет, Филипп, я не могу. Мне далеко не безразлично, скольких любить и кого любить. Любовь - она одна, единственная и неделимая, и я не могу выполнить твою просьбу, пойми меня правильно... Впрочем, вряд ли ты поймешь меня, ведь ты никогда еще не любил по-настоящему.

Филипп отпустил Бланку; на лицо его набежала тень.

- Ошибаешься. Я знаю и понимаю это. Была у меня настоящая любовь... Когда-то. Давно... - Он хмуро взглянул на нее. - Но это не относится к вам с Монтини.

- Почему?

- Потому что ты не любишь его, ты просто увлечена им.

- Неправда! - запротестовала Бланка. - Я люблю его.

Филипп медленно покачал головой.

- Ты еще такое наивное дитя, Бланка. Вот только что ты утверждала, будто бы я не способен понять тебя; на самом же деле я вижу тебя насквозь. Ты не можешь любить Монтини, в этом я уверен.

- И, наверное, потому, - саркастически произнесла она, - что он мне не ровня?

- Вовсе нет, золотко. Уж я-то знаю, с какой легкостью любовь преодолевает все кастовые предрассудки, сметает все преграды, стоящие у нее на пути... Но сейчас речь о другом.

- О чем же?

- О том, как ты восприняла мои советы Габриелю.

- Это бесстыдство!

- Вот именно. Ты считаешь это бесстыдством - и не только то, что я дал эти советы в присутствие женщин, но и то, что я вообще даю такие советы. Следовательно, Монтини с тобой ничего подоб...

В этот момент Бланка зажала ему рот рукой.

- Имей же совесть, Филипп!

Филипп отнял ее руку от своего рта и осыпал ее нежными поцелуями.

- А между тем, - продолжал он, как ни в чем не бывало, - господин де Монтини, насколько мне известно, весьма опытный в таких делах молодой человек. Он не какой-нибудь сопливый юнец, который только то и умеет, что залезть на женщину, а спустя пару минут слезть с нее...

- Замолчи!

- Нет, Бланка, я не буду молчать, - в обличительном порыве заявил Филипп. - Я открою тебе глаза на истинное положение вещей. Ну, сама подумай: чем можно объяснить тот факт, что на третьем месяце любовной связи с таким отъявленным повесой, как Монтини, ты все еще остаешься забитой, невежественной девственницей?

- Я...

- Этому есть лишь одно объяснение. Ты не любишь Монтини. В постели с ним ты чувствуешь себя скованно, неуютно, неуверенно. Ты не отдаешься ему полностью и ему не позволяешь отдаваться тебе целиком. Ты стесняешься его, тебя неотступно преследует страх оказаться в неловком положении. И перед кем? Перед человеком, которого ты, как утверждаешь сама, беззаветно любишь! Я почти уверен, что не единожды ты отталкивала Монтини, когда он, по твоему мнению, "заходил слишком далеко", предлагал тебе "постыдные ласки"...

- Ну все, хватит!

Бланка решительно встала, явно намереваясь указать ему на дверь. Однако Филипп был начеку; он тут же сгреб ее в объятия и усадил к себе на колени.

- Отпусти меня, Филипп! Сейчас же отпусти!

- Спокойно, пташечка! - произнес Филипп с металлом в голосе. - Если ты сию же минуту не уймешься, клянусь, я пренебрегу своими принципами и изнасилую тебя. Сегодня ты так возбуждаешь меня, что я, пожалуй, решусь на этот поступок.

- И покроешь себя позором!

- Ха! Кабы не так! Да ты скорее умрешь, чем обмолвишься кому-нибудь хоть словом. Еще и горничной строго-настрого прикажешь держать язык за зубами. Или я ошибаюсь?

Бланка обречено вздохнула, признавая его правоту.

- Нет, не ошибаешься.

- То-то и оно, - удовлетворенно констатировал Филипп. - Вот мы и пришли к согласию. Теперь, милочка, устраивайся поудобнее - ты даже не представляешь, какая для меня честь служить тебе креслом, - и мы продолжим наш разговор.

- О чем?

- Вернее, о ком. О нас с тобой. О том, как ты нравишься мне.

- И как я тебе нравлюсь?

- Очень нравишься, Бланка. Больше всех на свете.

- Врешь! Ты говоришь это всем женщинам, которых хочешь соблазнить.

- Но только не тебе. Тебе я не вру. Я просил твоей руки вовсе не потому, что ты была скомпрометирована теми дурацкими слухами. Право, если бы я женился на всех девицах, чья репутация была подмочена из-за меня, я был бы обладателем одного из самых больших гаремов во всем мусульманском мире. Но я не мусульманин, я принц христианский, и я собирался взять себе в жены ту, которая нравилась мне больше всех остальных. Тебя, сладкая моя. Потому что ты прелесть, ты чудо... Ты сводишь меня с ума!

На этот раз ему быстро удалось расстегнуть корсаж и обнажить ее плечи и грудь. Поначалу Бланка не могла собраться с силами для решительного отпора, памятую давешнюю угрозу Филиппа изнасиловать ее, а чуть погодя ей пришлось направить все свои усилия на то, чтобы преодолеть дикое возбуждение, вмиг поднявшееся в ней от легоньких, но бесконечно нежных прикосновений к ее коже его пальцев, губ и языка.