Игорь Андреев - Приключения 1986

• Название: Приключения 1986
• Автор: Игорь Андреев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Сборник остросюжетных приключенческих произведений советских авторов.

Содержание:

Игорь Андреев. Прорыв

Олег Кузнецов. Дальний поиск

Николай Самвелян. Прощание с Европой. Диалоги, начатые на вилле «Гражина» и продолженные на Уолл-стрите

Анатолий Селиванов. Гараж на пустыре

---

Жена была согласна со всеми его планами: уволиться из заповедника, переехать в Новосибирск, осесть там, купив на южной окраине небольшой домик. Жить тихо-мирно, потихоньку превращая переданное ей золото в деньги, и ждать верного муженька, который, переодевшись в городскую одежду и прихватив вторую жестянку, не замедлит появиться там же, но поближе к весне. А Захар Щапов твердо решил заделаться горожанином. Он, с одной стороны, стал уже несколько уставать от бродяжничества, а с другой — понимал ведь, что рано или поздно его опять поймают. В этом смысле город стал казаться ему куда как надежней.

На прощанье Щапов предупредил жену тихим, спокойным голосом, не тратя лишних чувств: «А коли удумаешь вертеть не по-моему, убью». И на это тоже Татьяна деловито, без признаков страха в лице, согласно кивнула.

Он мог сколько угодно тешиться своим полновластием, но на самом деле женой — хотя она и намеревалась в точности исполнить все его приказы — правила вовсе не покорность. Так уж сошлось, что все действия по мужниному плану отвечали ее собственным желаниям. Ей опостылело Терново, бессмысленно отнявшее у нее пять лет жизни — лучших, молодых лет…

К тому же в эти последние месяцы, как раз начиная с появления нового директора, она чувствовала свое все усилившееся одиночество: новым порядкам в заповеднике Татьяна мало сочувствовала.

А как пережить лишение небольших, но все же чувствительных и привычных побочных доходов, которые Татьяна получала перепродажей пушнины? Бывало, иной охотник не ленился сделать тридцатикилометровый крюк, чтобы без хлопот получить за шкурку куницы деньгами или сразу вином, а теперь словно и дорога забыта в Терново. Нового директора боятся фартовые охотнички!

Но главное, Татьяна, знавшая, что у Захара припрятано золотишко, лишь на этот раз, исподтишка наблюдая за уверенной, властной повадкой мужа, твердо поверила, что золота у него действительно много и что оно может попасть в ее руки. А иначе куда же ему деться? Она, конечно, потребовала, чтобы муж точной цифрой определил обещанную ей для начала половину сокровища, и когда тот не словами, а на пальцах, опасливо оглянувшись на занавешенное окно, ответил на ее вопрос, несколько даже побледнела. Оставшись одна, Татьяна, несмотря на поздний час, не легла спать, а, сняв с этажерки канцелярские счеты, принялась щелкать костяшками. И чем больше костяшек перелетало под ударами ее пальцев, тем бледнее она становилась, причем лицо ее при этом заострялось и твердело, теряя привлекательность. Наконец она замерла, завороженно глядя на рядки костяшек, и прошептала пересохшими от волнения губами: «Не сносить тебе головы…»

Щапов не мог прийти на свидание: уже два дня он гнался за неизвестным грабителем.

Странная это была погоня. Следы показывали: впереди спокойно идет тигр, за ним примерно сутки назад увязалась росомаха, а за ними тащится на лыжах человек с украденным золотом в котомке. Что касается росомахи, то тут Щапову все было ясно. Как охотник, он не раз примечал, что хищник поменьше иногда норовит держаться поблизости от крупного. Хитрость невелика: надеется, значит, поживиться чужой добычей. Но вот зачем знатец таежный, — а Щапов по многим признакам уже убедился, что его обидчик человек бывалый, — зачем он день за днем ноги мнет? Зачем заимки стороной обходит? Зачем не спешит отнести богатство домой и припрятать? Или мало ему? Еще и тигра, что ли, рискуя жизнью, хочет добыть?

Впрочем, похититель сам себя выдал — не без усердных, впрочем, трудов Щапова, который уже затемно, несмотря на усталость, не поленился вскарабкаться на высокую сосну, откуда и увидел маленькую звездочку костерка на склоне уже пропадавшей в темном небе сопки.

Нетерпение охватило Щапова. Он ринулся в вечерний сумрак и прошел еще километр или два, пока наконец не одумался, не рассудил, что в ночи он как пить дать потеряет след, а если не потеряет, то к утру, это уж точно, обязательно обессилеет. А силенка-то как раз и понадобится…

Ему и в голову не приходило, что он, нагнав похитителя, мог бы, например, попросту потребовать, чтобы тот отдал похищенное. Нет, только план убийства укладывался у него в голове: выстрел в спину. Завтра все это произойдет. И пора: харчей оставалась лишь краюшка хлеба, а стрелять, чтобы разжиться дичиной, он, разумеется, не рисковал, боялся обнаружить свое присутствие.

Ночевал Щапов по-звериному, без огня. Спал вполглаза, то и дело вскакивая, чтобы согреться. Задолго до рассвета был в пути, а часам к одиннадцати заметил покинутое кострище. Потом шел, взмокший, хрипящий, еще часа два и вдруг — вопреки даже самым своим обнадеживающим расчетам — настиг похитителя.

Щапов замер. Так жаждать этой встречи, столько готовиться к ней, мысленно выверяя каждый ее миг, и так оплошать! Неизвестному стоило лишь повернуть голову, и он увидел бы своего преследователя, а между тем карабин пока что висел за плечами, его еще надо было снять, затем щелкнуть затвором, а это звук довольно громкий…

Шли секунды. Щапов в растерянности шарил рукой по ложе карабина. Его глаза, впиваясь в жертву, раскрывались все шире и шире. С изумлением он узнавал того, с кем изрядно был уже знаком и кого никак не ожидал встретить так далеко от заповедника. И, разумеется, отнюдь не желание пощадить Белова ради доброго знакомства охватывало Щапова. Сумбурно перепутанные, нелепые обстоятельства наконец в понятном порядке укладывались в его голове: ну конечно, именно он, этот директор, который сует нос туда, куда нормальным людям и в голову не придет соваться, способен отыскать самую крепкую захоронку!

Щапов скинул рукавицы, сдернул из-за плеча карабин и осторожно двинул затвор. Белов ничего не услышал.

Затаив дыхание, Щапов приложился, но фигурка с зачехленным ружьем и с отчетливо видной котомкой (в которой заветные жестянки!) и на миг не удерживалась в скачущем прицеле: после предельного напряжения погони тряслись руки.

Он поспешно присел, намереваясь бить с колена, однако неровность рельефа тотчас скрыла Белова — видимой осталась только его шапка-ушанка. Тогда Щапов зыркнул глазами по сторонам в поисках твердой опоры для карабина. Вокруг был редковатый, с кустарниковым подлеском и с сухим хламом пихтовник. У ближайшего, шагах в пяти, толстого дерева — подходящий, на полутораметровой высоте сучок… Согнувшись, Щапов рыскнул к этой пихте, но тут снег под ним с треском разверзся, и он, чудом сдержав ругательство, провалился вниз.

Ничего невероятного в этом падении не было. Падая, Щапов сообразил, что только волнение скрыло от него несомненные признаки ловчей ямы, прикрытой ветвями и занесенной снегом. О ней говорили завалы сушняка, даже остатки плетня, сооруженного таким образом, чтобы понуждать зверье направляться в ее сторону, — ловушка старая, заброшенная охотником и давно разгаданная копытными, проложившими свою тропу где-то неподалеку.

И еще сообразил, ворочаясь на груде тронутых тленом оленьих костей: не надо ему пока вылезать из ямы. Привлеченный шумом Белов сейчас залюбопытствует и подойдет посмотреть, что за зверь попался в ловушку. Он нагнется и будет убит выстрелом в упор. Настороженно прислушиваясь, Щапов выставил перед собой карабин и стал ждать.

Но понапрасну он терял драгоценное время. Следопыт, конечно же, сразу повернулся в сторону шума, увидел взвившееся за бугром облако и решил, что это выводок тетеревов, сидевший, зарывшись в снег, и не стерпевший наконец присутствия человека. Он некоторое время смотрел в ту сторону, ожидая увидеть взлетающих птиц, но, не дождавшись, в рассеянности решил, что так и надо: птицы прошли низом. С тем он снова углубился в записи:

«…Маршрут тигра определенно склоняется к круговому. Не удивлюсь, если он рано или поздно замкнется, ограничив пространство, которое зверь считает своей личной территорией…»

Да, но почему вот уже два дня зверь ничего не ест? Почему ни косулями, ни кабаргой, ни кабанами не занимается? Аппетит пропал? Такое впечатление, что какая-то идея владеет им, он весь сосредоточен на ней… Вперед, вперед, только марш-бросок может дать ответ.

Падение в яму недешево обошлось Щапову. На одной лыже оборвался ремешок, другая треснула и, наверное, развалилась бы надвое, если бы не упрочнявший ее намертво наклеенный рыбьим клеем камус. Починка, даже и на скорую руку, потребовала времени, а хорошего результата не дала: идти на изуродованных лыжах было пока можно, но с постоянной опаской — не разгонишься. «Ужо твои заберу», — злобно сказал Щапов.

А между тем шансы Щапова на овладение теми лыжами неуклонно уменьшались. Георгий Андреевич, положив считать пустяками тревожное опухание ног и общую усталость, одолевал километр за километром.

Во второй половине дня след тигра повел зоолога по правому берегу реки Чунь, в обхват бугрившейся на мелких сопках тайги. На открытых и ровных участках речка спокойно текла подо льдом, но в узких местах, на стремнинах, она еще вовсю показывала свой норов — звенела, пенилась, билась о камни, выплескивала на мороз воду, быстро превращавшуюся в волнистые, зеленоватого цвета наледи.