Дмитрий Альперов - НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА

• Название: НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА
• Автор: Дмитрий Альперов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Ответственный редактор

Б. БЕГАК

•

Макет и оформление

А. ГЕССЕН

•

Переплет, форзац и рисунки худ.

Н. ЖУКОВ

•

Корректор

Н. ПРИГОРОВСКИЙ

Москва 1936 год

---

Мастерски исполнял Макс антре с куклой.

Шпрех-шталмейстер сообщал Максу, что его спрашивает какая-то дама. Макс просил пригласить ее на манеж. Выносили на стуле куклу в шляпке и вуали. Макс извинялся перед нежданной гостьей, что заставил себя долго ждать, и спрашивал ее, чем он может ей служить. Кукла в ответ молчала. Макс, продолжая извиняться, целовал у куклы ручку и вдруг, поняв, что это кукла, хохотал и кричал:

— Да это чучело!.. Ха-ха-ха… Хорошо! Я понимаю. Вы надо мной подшутили. Ничего. Теперь я сам подшучу над вами и покажу вам, как кто из вас танцует.

Он схватывал куклу в объятия и под вальс изображал сначала застенчивого гимназиста, в первый раз попавшего на бал, потом купца, танцующего польку после двадцати самоваров и дюжины пива. Имитировал военного, лихо танцующего польку-мазурку; «траченого молью» чиновника и, наконец, дирижера танцев, «много танцующего, но ни черта в танцах не понимающего». Под звуки галопа, выкрикивая французские слова, он бешено носился по арене, падал за барьер, схватывал куклу за ноги и тащил ее через манеж, причем у куклы шея втягивалась аршина на два.

В этих двух номерах Макс проявлял себя как исключительно талантливый мимист. И номера эти заслуженно пользовались огромным успехом у публики.

Наблюдая и обдумывая работу Макса, отец заметил, что Высокинский никогда не заканчивает своего выхода эксцентрико-буффонадными трюками. В конце он всегда давал акробатический номер. Отца это очень заинтересовало, и позже, когда они стали друзьями, он спросил у Макса, почему после «куклы» или «змея» он обязательно возвращался на арену и проделывал мастерски какой-нибудь акробатический номер.

Макс сказал, что «акробатический финал легче запоминается публикой. Смех, по его мнению, иногда может вызвать жалость, а ловкость всегда приводит в восторг. Лучше, когда публика, уходя из цирка, говорит: «какой клоун ловкий» чем, когда она замечает: «какой клоун смешной…»

Приходил Макс в цирк раньше всех и уходил последним. Придет в свою уборную задолго до начала представления, сидит, о чем-то думает. А то загримируется, смотрит на себя в зеркало и то заплачет, то засмеется. Иногда пройдет в конюшню и делает упражнения на кольцах. Ему уже выходить, а он все упражняется и только в момент выхода на арену, как угорелый, бросается в уборную. Часто он опаздывал к выходу, но Тюрин его никогда за это не штрафовал. Иногда Макс забывал нужный реквизит и потом потихоньку от публики просил принести его.

Следя так упорно и внимательно за работой Макса, отец знал все его номера и тайком стал подражать ему, плакать и смеяться, как Макс. Однажды Тюрин заболел, и некому было выступать с Максом. Отец несмело, очень волнуясь, подошел к Высокинскому и сказал: «Господин Макс, я думаю, что я смогу отработать с вами. Я изучил все, что вы делаете».

Мякс предложил ему прорепетировать один из номеров. Убедившись, что отец номер знает, Макс просил его говорить громче.

Отец вышел на арену в большом волнении. По окончании номера Макс похвалил его, но спросил: «Зачем только ты так орал?»

Оказалось, что от волнения отец не говорил, а кричал и так натрудил себе горло, что на следующий день не мог говорить.

После этого случая Макс стал относиться к отцу с видимой симпатией. Когда в одном городе отцу не сдавали угла для жилья, так как у него не было никаких документов, Макс предложил ему ночевать в его уборной. Тюрин не возражал. В лице отца в цирке всегда был ночной дежурный. (У Тюрина ученики не сторожили, в цирке был специальный сторож и по очереди дежурили кучера.)

Отец, поселившись в уборной Макса, стал наблюдать за его реквизитом, подновлял его, красил, упаковывал и распаковывал при переездах. В свободное время он оклеил уборную Макса старыми афишами, выложил ему пол досками и досками защитил крышу от дождя.

Постепенно все артисты, раньше уносившие домой свои костюмы, стали оставлять их с разрешения Макса в максовой уборной.

В дни, когда не было представлений, Высокинский звал отца на прогулку, потом уводил его домой, где жена Макса кормила их обедом. Во время одной из таких прогулок отец чистосердечно покаялся Максу, что знает все его номера и очень хотел бы перейти на амплуа клоуна. Тут же в лесу он показал Максу все, чему он научился от него.

Макс очень смеялся и предложил отцу поговорить с Тюриным, чтобы отца выпускали в дневных представлениях. Сказал отцу, что ему надо будет придумать свой номер, чтобы артисты не говорили, что он копирует Макса и что Макс работает лучше.

На другой день после репетиции Высокинский позвал отца и предложил ему обдумать и проработать клоунско-акробатический номер без слов. Недели через две номер с помощью Макса был готов и прошел с успехом. Макс воспользовался тем, что отец хорошо работал на руках, заставил его проделать «пирамиду» в костюме клоуна и под музыку. Номер отца, как клоунско-акробатический номер, был включен в первое отделение вечерней программы. Сам Макс выступал во втором отделении.

С этих пор Высокинский все чаще стал привлекать отца к своей работе, причем отец исполнял обязанности шпрех-шталмейстера. Отцу этого было мало, — он стал копить деньги и мечтать о том, чтобы летом перейти в другой цирк на амплуа клоуна.

Зимой Тюрин обычно выбирал большой город и строил цирк с деревянной крышей. Стены такого цирка бывали из двойных досок, в промежуток насыпалась земля. В боковых проходах ставились две печки, третью печку ставили на конюшне. За два часа до представления печки топились, для сохранения тепла в них клались кирпичи. Несмотря на это, работать все же было очень холодно. Иногда Тюрин снимал большой пустующий сарай для засыпки хлеба. Публика сидела тогда не вокруг манежа, а по бокам его. В таком здании было теплее, но для работы оно было менее удобно, и артисты не любили цирков-сараев.

Макс советовал отцу учиться играть на одном из музыкальных инструментов. Отец с детства хорошо играл на губной гармошке. Случайно ему удалось купить подержанный корнета-пистон, и он стал учиться играть на нем.

Прозимовав в Елисаветграде, Тюрин решил к пасхе переехать в Ростов. Там к этому времени должна была открыться ярмарка. По приезде в Ростов Тюрин построил свой цирк между городом и ярмаркой, усилил ламповое освещение, купил новый ковер, увеличил оркестр. Этот цирк по размерам своим был гораздо больше елисаветградского; но крыша у него была брезентовая.

Первое представление в Ростове состоялось на второй день пасхи в час дня.

Для завлечения публики перед зданием цирка играл цирковой оркестр. В программе участвовала вся труппа. Цирк был переполнен. Второе представление дали с таким же успехом в три часа. Хотели в пять часов дать третье представление, но по настоянию архиерея в эти часы были запрещены всякие увеселения, так как шла церковная служба. Полиция предупредила Тюрина, что на вечернее представление прибудет наказной атаман, который приказал оставить для него целый ряд мест в партере. К восьми часам вечера все билеты на вечернее представление были проданы, а желающих попасть в цирк было много.

Собравшаяся публика хлопками и топанием ног выражала нетерпение. Оркестр играл одну вещь за другой. Наконец, явился атаман и несколько человек военных.

Все артисты имели шумный успех. Отец выступал как клоун с акробатическим номером, и ему сильно аплодировали.

Во втором отделении выступал Макс Высокинский. По словам отца, он был в большом ударе. Работал так, что цирк стонал от смеха. Когда он кончил, публика потребовала биса.

Тюрин думал, что публика похлопает и успокоится и приказал вывести лошадь для наездницы. Но публика неистовствовала, требуя Макса. Лошадь увели. Вышел Макс и под несмолкаемые аплодисменты проделал антре на ходулях.

Едва началось третье отделение, как публика начала кричать: «Макса!.. Макса!..».

Тогда, по соглашению с Максом, вышел Тюрин и заявил, что, идя навстречу желанию публики, артист Макс согласился выступить и в третьем отделении.

Во втором антракте отец с женою Макса сбегали к ним на квартиру и принесли ему другой костюм. Макс вторично загримировался и исполнил номер «пародия на танцы».

Этот номер был триумфом Макса. По окончании этого номера публика никак не могла успокоиться и требовала новых номеров. Тогда Макс снял парик, вышел на арену и сказал:

— Господа, простите, больше я выступать не могу, я устал, — и убежал в свою уборную. Отец бросился за ним следом. В уборной Макс залпом выпил топленого молока, которое всегда для него приготовляла его жена, и сказал:

— Ну и публика. Прямо с ума сошла. Правда, что сегодня и я был в ударе.

Тюрин был в восторге и от удачных спектаклей и от полных сборов. Он усиленно благодарил Макса.

На третий день Тюрин выпустил громадную афишу, извещавшую о том, что клоун Макс выступает только в вечернем представлении, и поднял, цены на билеты. Макс все больше и больше завоевывал симпатии публики, и по Ростову шли о нем усиленные толки. В день его бенефиса, по словам отца, его буквально закидали цветами. После бенефиса Тюрин устроил в честь Макса ужин всей труппе. По инициативе отца, труппа в складчину преподнесла Максу серебряный жетон с надписью: «Нашему любимцу». На ужине растроганный Макс сказал, что подарок артистов ему так дорог, что он с ним никогда не расстанется. Тюрин объявил на ужине, что по желанию Макса цирк из Ростова переедет в Новочеркасск, а оттуда поедет в Оренбург и, далее, в Закаспийский край. Предупредил, что по Закаспийскому краю они поедут сухим путем. Если же кто из артистов труппы ехать не пожелает, то пусть заявит об этом еще в Ростове,