Автор неизвестен - Европейская старинная литература - Исландские саги. Ирландский эпос

• Название: Исландские саги. Ирландский эпос
• Автор: Автор неизвестен - Европейская старинная литература
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1973

Исландский народ называют самым литературным народом мира. Его называют также народом поэтов. Страсть к сочинению стихов и к мастерству в стихосложении — исландская национальная черта. Древнеисландская саговая литература очень многообразна. Из огромного количества сохранившихся до нас старых ирландских сказаний нами были выбраны для перевода образцы из двух групп саг. Первая содержит древнейшие из героических саг, а именно — относящиеся к циклу Кухулина. В таком виде, особняком, они стоят обычно и в древних ирландских рукописных сборниках. Нами подобраны те из них, которые изображают наиболее яркие моменты из жизни этого героя. Вторая группа составлена из саг довольно различных эпох и циклов. Общим для всех этих повестей является преобладание в них вместо героического элемента фантастики и трагических коллизий чувства. В комментариях к отдельным сагам или прядям даются сведения об их особенностях, исторической основе, переводах на русский язык, библиографии, а также объясняются отдельные слова и выражения, встречающиеся в них.

* * *

Исландские саги. Составление, вступительная статья и примечания М. И. Стеблин-Каменского

Ирландский эпос. Вступительная статья и примечания А. А. Смирнова

Иллюстрации к исландским сагам Рокуэлла Кента (воспроизводятся по изданию: The Saga of Gisli, Son of Sour. N. Y., 1936)

---

Конаи метко нацелил конье и пронзил им самое сердце дракона.

И был тот удар таким верным, а копье обладало такой чудесной силой, что дракон пал бездыханным в той пещере.

Тогда Конаи срубил одну из его ста голов и принес ее Финну как выкуп.

Когда Финн, сын Кумала, увидал мерзкую голову убитого дракона, он сказал, что ему мало этого выкуна и он хочет получить от Конана еще один выкуи за смерть своего отца.

А как раз в эту пору и в это время года через те места, где находились мы, ирландские феннии, пробежал большой и красивый олень. И мы все погнались за ним.

Когда Конаи увидел, что все ирландские феннии бросились в погоню за оленем, он и Финн, сын Кумала, тоже устремились в погоню.

И мы ничего не знали о них до тех пор, пока они не догнали нас на закате солнца.

Тут мы увидели, что Конаи тащит на себе заднюю часть туши убитого оленя, а Финн, сын Кумала, едва поспевает за ним.

И с тех пор Финн никогда больше не требовал выкуна за своего отца от Конана.

Клянусь моей рукой, о потомки Морне, — сказал Диармайд, — никто не знает, уговорами или силою принудил Конаи Финна отказаться от требования еще нового выкуна за своего отца. И никто не знает также, как удалось ему добиться мира от коварного Финна. Но думается мне, — продолжал Диар-майд, — что все это было более справедливо со стороны Конана, чем теперь со стороны Финна требовать от вас непосильного выкуна за своего отца. Хотя он должеи был удовлетвориться тем, что убил ваших отцов, когда вы были еще в чреве ваших матерей, и не посылать вас добывать запретные плоды дерева жизни Дуврос или же мою голову, так как он знает, что требует от вас голову отважного и искусного воина. И если бы даже вам и удалось исполнить, хоть одно из этих требований, это не принесло бы вам мира с Финном и не вернуло бы вам места ваших отцов.

— А что это за плоды, которых требует Финн, сын Кумала, и которых не могут добыть для него? — спросгтла Грайне.

— Это не простые плоды, — сказал Диармайд. — Воины племени Туата Де Дананн, возвращаясь с состязания и проходя через место Уй-Фиахрах, случайно обронили один плод, из косточки которого выросло дерево жизни Дуврос. И все плоды, что созревают на этом дереве, имеют чудесные свойства. Они столь целебны, что стоит кому-нибудь съесть три созревших плода, и никакие болезни и недуги не страшны ему, а вкусивший их испытывает возбуждение, какое бывает от вина, и удовлетворение, как от старого, крепкого меда. И если человеку, отведавшему этих плодов, сто лет, его годы улетят от него, и он превратится в двадцатилетнего юношу. Но охраняет это чудесное дерево широкоплечий, длинноносый, красноглазый и темнокожий великаи Скарваи Лохланнах, сын коварного Кама, сына Нави. И не горит он в огне, не тонет в воде и никакое оружие его не берет — так сильны его чары. Есть у него лишь один глаз посреди черного лба, и толстый железный круг опоясывает его гигантское туловище. Ему предназначено жить до тех пор, покл не ударят его трижды железной дубинкой, которую он хранит у себя и бережет как зеницу ока. Этот страшный великаи ночью спит на верхушке дерева жизни Дуврос, а днем спускается на землю, чтобы охранять его.

— Но когда я покинул Финна, сына Кумала, и стал его врагом, — продолжал Диармайд, — я пришел к великану Скарвану Лохланнаху, сыну Кама, и договорился с ним. Он разрешил мне охотиться и ловить рыбу в его запретном круге. Но я дал ему слово воина, что никогда по трону заговоренных плодов дерева жизни Дуврос.

— А теперь, о потомки Морне, — обратился к ним Диармайд, — выбирайте: либо вы будете сражаться со мной, чтобы получить мою голову, либо пойдете к великану Скарвану Лохланнаху, чтобы добыть для Финна, сына Кумала, чудодейственные плоды.

— Клянусь тем званием, которое по рождению принадлежит мне в моем племени и которое я должеи получить среди ирландских фенниев, что сначала я буду драться с тобой, о Диармайд, — сказал первый из потомков Морне.

И второй сказал то же самое.

И тогда эти славные воины — два потомка Морне и Диармайд — отбросили прочь свое оружие, и сблизили свои могучие тела, и обвили друг друга своими сильными руками, и каждый сжал другого в смертельном объятии.

И исход поединка должно было решить не железное оружие, а мощь рук.

Но Диармайд одолел двух юношей там, где они сражались, и, скрутив их, наложил на них тяжкие путы.

— Ты хорошо бился, Диармайд, — сказала Грайне, — но клянусь тебе, что если потомки Морне не отправятся к великану, чтобы добыть эти чудесные плоды, и не принесут их мне, я никогда не лягу в твою постель, о Диармайд, хотя женщиие и не пристало поступать так с возлюбленным; но я умру, если не отведаю их.

— Не заставляй меня, о Грайне, нарушать мир с великаном Скарваном Лохланнахом, — сказал Диармайд, — ибо ты знаешь, что он не позволит мне взять эти плоды добром.

— Сними с нас эти путы, — сказали потомки Морне, — и мы пойдем с тобой и, если понадобится, отдадим за тебя наши жизни.

— Нет, — отвечал Диармайд, — вы не пойдете со мною. Ибо стоит вам взглянуть на страшного великана, и ваша жизнь тотчас покинет ваши тела, и вы превратитесь в бездыханные трупы.

— Тогда дай нам отсрочку, — сказали ему потомки Морне- и позволь нам пойти с тобой, чтобы могли мы увидеть твой бой с великаном Скарваном Лохланнахом до того, как ты срубишь нам головы.

И Диармайд сделал так, как они просили.

Затем Диармайд направился к страшному великану Скарвану Лохланнаху.

Случилось так, что как раз перед его приходом Скарван Лохланнах заснул крепким сном под деревом.

Диармайд толкнул его ногой, и Скарван Лохланнах, пробудившись, поднял голову, посмотрел на Диармайда и спросил его:

— Значит ли это, о сын О'Дуйвне, что ты пришел нарушить наш мир?

— Нет, — отвечал Диармайд, — но у Грайне, дочери великого Кормака, появилось неодолимое желание отведать плодов, что растут на дереве жизни Дуврос, которое охраняешь ты, о Скарван Лохланнах. И я пришел к тебе за тем, чтобы попросить у тебя горсть этих заветных плодов.

— Клянусь, — воскликнул разгневанный великан Скарван Лохланнах, — этому не бывать! И за то, что ты осмелился явиться ко мне с такой просьбой, ты никогда в жизни не будешь иметь детей, кроме того единственного младенца, который сейчас зреет в чреве Грайне. И такая же участь постигнет Грайне, дочь Кормака, сына Арта, ибо она умрет, рождая на свет свое единственное дитя. И не дано ей отведать ни одного плода с дерева жизни Дуврос.

— Я не могу поступить с тобой нечестно, — сказал Диармайд, — поэтому говорю тебе сейчас прямо: я пришел сюда, чтобы добыть у тебя эти плоды добром или силой.

Услышав такие речи, страшный великаи Скарван Лохланнах вскочил, вытянувшись во весь свой огромный рост, вскинул на плечи свою тяжелую палицу и, размахнувшись ею, изо всех сил нанес три могучих удара Диармайду.

Но завороженная железная кольчуга, шлем и другие доспехи Диармайда спасли его от смерти, и удары страшного великана причинили ему только легкую боль.

Когда же настал черед Диармайда, он отбросил прочь свое тяжелое оружие, которое со звоном упало на землю, и, ринувшись с разбега на ужасного великана Скарвана Лохланнаха, вскочил на его широкие плечи так, что смог двумя руками схватить его могучую палицу и вырвать ее из его рук.

И, стоя на плечах Скарвана Лохланнаха, он прижал великана к земле, а затем, спрыгнув с его плеч, обхватил его гигантское туловище своими крепкими руками, оторвал от земли и со всей силой швырнул опять на землю.

И был этот удар так силен, что железный обруч, обвивавший туловище ужасного великана, лопнул, и из него вывалилась та волшебная, заговоренная дубинка, которую великаи берег как зеницу ока, ибо от ее удара суждено было ему погибнуть.

Диармайд схватил эту дубинку и со всего размаха трижды ударил ею страшного Скарвана Лохланнаха так, что его голова раскололась и мозги потекли наружу через длинный кривой нос и черные уши.

Так жизнь навсегда покинула бездыханное тело страшного великана Скарвана Лохланнаха.

Двое потомков Морне смотрели на этот славный бой Диармайда с великаном.

Когда они увидели, что безобразное мертвое тело великана лежит в луже его собственной черной крови, они вышли из своего укрытия и приблизились к Диармайду.

Диармайд усадил их возле себя. Он чувствовал себя усталым и измученным после этой борьбы.

Он попросил двух потомков Морне зарыть мерзкое тело великана Скарвана Лохланнаха под валежником в дремучем лесу, чтобы Грайне, дочь Кормака, никогда не смогла увидеть его.

— А после этого, — добавил Диармайд, — пойдите разыщите Грайне и приведите ее ко мне.

Потомки Морне вырыли огромную и глубокую яму под валежником и дремучем лесу и, бросив в нее бездыханное тело Скарвана Лохланнаха, засыпали его сырой землею и хворостом.