Альфред Хэйдок - Грешница (О чем умолчало Евангелие от Иоанна)

• Название: Грешница (О чем умолчало Евангелие от Иоанна)
• Автор: Альфред Хэйдок
• Жанр: Зарубежная классика

---

- С тобою - нет, - ответила Эсфирь.

На смену палящему зною приходили холодные ночи. В каменистой пустыне разводить огонь было не из чего, и они на ночь закутывались в плащи, которые днем переходили в поклажу осла. По очереди дежурили, прислушиваясь к завыванию шакалов, а когда последние подходили к их ночному стану, отгоняли их копьем. Так шли несколько дней подряд, и они не встретили ни одного каравана, ни одного путника, и Измаил уже утешал Эсфирь указанием о том, что до цели осталось всего несколько дней пути, когда произошло неожиданное событие.

Все началось с того, что они увидели далеко позади себя мчавшегося во весь опор всадника. По мере приближения силуэт его обрастал деталями. Это был всадник на прекрасном гнедом коне, со звездою на лбу и развевающимся на ходу хвостом. Полы длинного белого плаща на всаднике развевались от быстрого движения, а на чалме красовался белый султан. Он промчался мимо путников, не останавливаясь, только окинул их быстрым взглядом.

Эсфирь успела заметить, что у него были небольшая черная бородка, орлиный нос и злые, сверкающие глаза. Она не успела обменяться с Измаилом замечанием по поводу всадника, как вдруг последний повернул назад и шагом поехал им навстречу, а потом, подъехав вплотную, остановил коня рядом с Измаилом.

- Продай мне твою женщину, - сказал он коротко и властно.

- Я не торгую своими сестрами, - спокойно ответил ему Измаил. Он выпустил поводья и обеими руками обхватил копье, как бы на изготовку к бою. Это движение не ускользнуло от всадника, и он тоже положил руку на рукоять меча, висевшего сбоку. Мужчины обменялись выразительными взглядами, но стояли недвижно.

- Ты напрасно отказываешься, я тебе дам мешочек золота за нее, сказал он, отвязывая кожаную сумку. - Дороже тебе никто не даст.

- Моя сестра дороже твоего золота, - ответил Измаил. - Оставь нас и не мешай нашему пути.

Гневно сверкнув глазами, всадник вскинул голову и направил коня обратно, откуда приехал, с места пустил его в галоп.

Как только он очутился спиною к Измаилу, последний занес руку с копьем, намереваясь всею силою метнуть в удаляющегося всадника, и он непременно это сделал бы, но Эсфирь, охваченная ужасом оттого, что на ее глазах совершается ненужное убийство, с криком "Не надо!" ухватилась за занесенную руку юноши. Драгоценные секунды были упущены, теперь всадник находился слишком далеко.

Измаил опустил копье и спросил:

- Ты что? Заметила под плащом у него медные латы? В таком случае ты мне спасла жизнь: копье, ударившись о латы, упало бы, а всадник, обернувшись, зарубил бы меня, безоружного. Так ли это?

Эсфирь призналась, что никаких лат не заметила, а просто ужаснулась ненужному, по ее мнению, кровопролитию.

- Тогда, - омрачившись, сказал Измаил, - ты совершила большую ошибку, не дав мне убить негодяя. Это Наур-хан, глава разбойничьего племени скотоводов, безжалостно грабящих всех, кто попадается, когда представляется возможность. Ты думаешь, он оставит нас в покое? Нет! Ты ему понравилась, и он теперь прискачет в расположение своей шайки и пошлет отряд взять нас в плен. Тебя он возьмет в наложницы, а меня продаст на рынке невольников. Единственное наше спасение - бегство. Его отряд, конечно, поскачет по дороге - мы же должны свернуть с дороги в пустыню, и притом немедленно. Так они и сделали.

Для лучшей характеристики Наур-хана Измаил пояснил, что если бы он продал Эсфирь за мешочек золота, то это ничуть не изменило бы положения. Наур-хан взял бы с собой Эсфирь, все равно выслал бы отряд взять Измаила и вернул бы себе золото.

Свернув далеко в сторону от караванного пути, они шли ведомыми только Измаилу тропами. Время от времени он забирался на попадавшиеся им бугры и озирал окрестность. После одного из таких обзоров он сообщил, что его опасения оправдались: он видел скачущих вдали всадников. Два дня они передвигались с большими предосторожностями, потом перед ними развернулась широкая равнина с зубчатой линией гор на горизонте.

- Вот цель нашего путешествия, - сказал Измаил, указав на горы. Видишь седловину между одной большой и другой, поменьше, горой? Седловина - вход в ущелье, за которым расположилась наша Община. Там уже Наур-хан нас не достанет. Община имеет своих защитников, они дежурят у входа в ущелье и совершают разъезды по пустыне, чтобы обнаружить заранее врагов, если такие появятся. Дозорные Общины денно и нощно наблюдают за равниной, но эта же равнина - самое опасное для нас место. Люди Наур-хана, возможно, подстерегают нас здесь у последней границы. На всякий случай, - добавил он, - я попытаюсь просигналить дозорным о нашем приближении. Сделать это лучше всего оттуда, - и он указал на одинокий утес, который высунулся, как загнутый зуб, из земли. - Его прозвали Зубом Дракона, который якобы обитает под землей... Я заберусь на вершину его и просигналю. Кстати, у этого утеса мы сделаем привал, подкрепимся последний раз, напьемся и остатки воды отдадим Шамо.

Так они и сделали. С вершины, привязав белый шарф к концу копья, он стал размахивать им, делая круговые движения. С краткими остановками он это проделал несколько раз. Спустившись с утеса, перед тем как расположиться на обед, Измаил последний раз окинул взором равнину и вдруг воскликнул:

- Беда! Нас заметили не те, кому мы сигналили, - и он указал рукою на группу едва различимых вдали всадников, внезапно появившихся слева и скачущих по открытой равнине прямо на них. - Это люди Наур-хана, мрачно сказал Измаил. И немного помолчав, добавил: - Их четверо, а нас двое. Сестра! Что ты предпочитаешь: быть рабыней Наур-хана или биться насмерть за свободу? Что касается меня, я буду сражаться.

- Лучше смерть, чем неволя, - с неожиданной для себя самой смелостью произнесла Эсфирь и добавила: - Но я не умею сражаться, и у меня нет оружия.

- Сражаться может каждый, если он не трус, а оружие будет, - ответил Измаил и стал спешно расседлывать ослика. Из кучи, нацепленной на последнего, он извлек щит, короткий меч и остро отточенный длинный нож. Его-то он и протянул Эсфири со словами:

- Вот твое оружие. Всадники получили приказ взять нас живыми, мертвой ты не годишься Наур-хану в постели, а за меня он рассчитывает получить горсть золота на невольничьем рынке. Нападающие будут набрасывать на нас арканы; твоя задача, Эсфирь, - ловить их в воздухе, а если им удастся набросить - рассекай их ножом. Мы встанем рядом, плотно спиной к утесу, он защитит нас сзади... А с теми, кто будет впереди, справлюсь сам. Главное - не бойся! Кто боится - уже побежден. Визжи, кричи и ругайся... бросай песок в глаза нападающим... Кидай в них камни, а сейчас давай собирать их побольше - каждый пригодится... Не держи нож на вытянутой руке, а делай короткие, молниеносные выпады вперед, стараясь коснуться всадника, ткнуть в бок лошади или полоснуть им по морде. Неправы те, кто говорят, что лучше быть живой собакой, чем мертвым львом. Такие люди влачат жалкое существование и никогда не познают радость борьбы и победы.

- Какой замечательный у него конь, - восхищенно прошептал Измаил, - я постараюсь убить всадника, чтобы завладеть его скакуном, - добавил он со спокойной решимостью. - Веселей, сестра! Голову выше! Игра начинается, следи за арканами!

Пока он это говорил, странная перемена происходила в душе Эсфири. Прежняя - робкая, покорно шедшая на смерть по приговору бездушных судей - отошла в сторону и куда-то исчезла. Вместо нее как бы из тьмы веков встала другая - древняя спутница охотника и воина мужчины, рядом с ним сражающаяся со зверьми и людьми за право жить, любить и радоваться жизни. Та, первая, древняя женщина-подруга знала самозабвенную ярость, не признающую никакого страха. Эсфирь выпрямилась, переложила нож в левую руку, а правой подняла с земли увесистый булыжник. Измаил поднял меч и взял пику наперевес. К этому времени всадники были уже совсем близко, и в воздухе засвистели первые арканы, но ни один не достиг цели. Двое, угрожая пиками, атаковали Измаила, остальные по-прежнему орудовали арканами, которые Эсфирь сбивала на лету. Одному нанесла удар ножом по морде коня, внезапно очутившегося в ее непосредственной близости. Ярость, о присутствии которой она даже не подозревала, вскипала огненной волной и придавала силы и ловкость ее рукам, которыми она швыряла камни в лицо врага.

Один из запущенных ею "снарядов" был особенно удачен - всадник на миг выпустил повод из рук и схватился за щеку свою, она же воспользовалась этой секундой, подскочила и пырнула ножом в брюхо коня. Последний совершил еще несколько скачков, споткнулся и рухнул вместе с всадником на землю.

Тем временем Измаил ловко отбивал щитом направленные на него удары и успел ранить предводителя в плечо. Неизвестно чем кончился бы бой, если бы не наступила внезапная перемена. Предводитель что-то крикнул, и нападение вдруг прекратилось. Затем последовала еще команда, и все нападающие повернули своих коней и стали быстро удаляться.