Сергей Жемайтис - Клипер «Орион»

• Название: Клипер «Орион»
• Автор: Сергей Жемайтис
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1973

Русский военный клипер «Орион», оказавшийся в дни Великого Октября в Плимуте, англичане намерены включить в экспедиционный корпус, отправляющийся в Россию для подавления революции. Но русские моряки решили бежать и прорываться во Владивосток.

Трудный путь, насыщенный опасностями и приключениями, пришлось проделать морякам, вставшим на сторону революции. Путь этот полон романтики морской службы и экзотики дальних странствий.

---

Однажды Христиан ван Фос захватил в море океанскую трехмачтовую джонку. Трюмы ее были полны китайских шелковых тканей, изделий из лака, серебра и золота. Команда джонки не сопротивлялась, ее капитан — пожилой малаец, казалось, не особенно был удручен потерей всего, в том числе и жизни, потому что он видел в глазах пиратов свою смерть. Он сам показывал товары, называл их цену, как будто имел дело с добрыми покупателями. Улыбаясь, он спустился с фонарем в трюм, поманив за собой Христиана ван Фоса, и тот, пробормотав проклятие по поводу «этих жалких трусов», которые дают себя резать, как бараны, шагнул вниз по трапу. Его соратники с пистолетами и ножами в руках окружили люк, алчными глазами следя, как малаец раскидывал тюки, под которыми стояло несколько бочек с порохом.

Ли Чанг сторожил команду, закрытую в носовом кубрике, но и ему захотелось посмотреть, что за сокровища обнаружились в трюме, он сделал всего несколько шагов, как в лицо полыхнуло пламя. Джонка затонула со всеми своими сокровищами, погибла вся ее команда, закрытая в носовом кубрике. Только три пирата остались в живых: два матроса и Ли Чанг, которого силой взрыва перебросило на шхуну, стоявшую в десяти метрах от джонки. У него довольно скоро срослись переломанные кости ног и руки, зажило лицо, только никакими средствами самым знаменитым знахарям не удалось извлечь из-под кожи голубоватые крупинки пороха. Он унаследовал шхуну и получил последнее, четвертое имя — Голубой Ли.

Шхуна возвращалась от берегов Борнео, когда начался морской бой между «Хервегом» и отрядом английских кораблей. Голубой Ли повел свой «Лотос» на красные сполохи и орудийный гул. Драка, по всей видимости, шла большая, и Ли не без основания рассчитывал на добычу; при такой канонаде кого-нибудь да заставят сесть на рифы, вот тогда-то и можно будет поживиться. Голубой Ли давно мечтал о современном оружии: пулеметах, винтовках и особенно в небольшой пушке. Тогда бы он скоро расправился со своими конкурентами, из-за которых терпел немалые убытки и подвергался излишней опасности: слишком активная деятельность пиратских шаек подняла на ноги местные власти и голландские патрульные суда шныряли и у берегов и в открытом море.

После сильного взрыва стало так тихо, что с берега, до которого было полмили, доносился хор цикад. Голубой Ли благоразумно дождался рассвета и пошел к месту сражения. Там уже никого не было. Всю поверхность моря усеивали обломки Дерева, плавали спасательные круги, большая шлюпка, полная воды, в ней обхватил банку мертвый матрос. Вокруг сновало множество акул. В шлюпке оказалось несколько огромных дыр, держалась она на воде только благодаря бортовым запаянным бакам. Голубой Ли, разочарованный неудачей, хотел уже продолжать путь, как один из его матросов заметил дым костра на пустынном островке. Его заливало во время тайфунов, и потому там никто по жил, кроме крыс, которые во время наводнений отсиживались на вершинах трех десятков пальм. В бинокль Голубой Ли увидел военных моряков, судя по форме, не голландцев и не англичан. Особенно его привлек катер, стоявший в лагуне, а на катере что-то похожее на зачехленный пулемет. Это решило дело. В другом случае Голубой Ли со спокойной совестью прошел бы мимо потерпевших бедствие, но у них имелся пулемет, а может быть, еще что-либо не менее ценное. Ли приказал спустить шлюпку.

Из всего экипажа рейдера на остров высадилось несколько сигнальщиков и дальномерщиков, десять артиллеристов, отражавших атаки миноносцев с бортовых плутонгов, кочегар, лежавший в лазарете, и капитан Франц Рюккерт. Когда тяжелый снаряд попал в машинное отделение и крейсер остановился, капитан приказал спустить катер с левого борта, обращенного к островам и рифам, откуда нельзя было ожидать атаки миноносцев. Такая предусмотрительность спасла и его и еще двадцать человек из шестисот тридцати, числящихся на крейсере. Когда к костру подошел Голубой Ли, Рюккерт пил из кокосового ореха. Напившись, поставил орех на песок и выжидательно уставился на пирата. Голубой Ли, не кланяясь и не выказывая других знаков расположения, прямо перешел к делу и на ломаном французском языке, которому научился от матери, предложил купить пулемет и все оружие, какое есть у белых моряков.

Рюккерт с одного взгляда понял, с кем имеет дело, и, покачав головой, в свою очередь предложил купить у него несколько банок керосина: на его катере по оплошности старшего офицера не оказалось аварийного запаса горючего.

Голубой Ли в свою очередь покачал головой, показав в улыбке все свои великолепные зубы. Нет, у него очень мало керосина, если случится штиль, он не доберется до удобной стоянки и его снесет на рифы.

Голубой Ли постарался выразить глубокое сожаление на своем разбойничьем лице и сказал, что в таком случае он должен оставить остров, но, прежде чем окончательно расстаться, он предлагает подумать о продаже хотя бы пулемета. Он даст за него очень хорошую цену и десять банок керосина, которого, правда, у него сейчас нет, но к вечеру он вернется и доставит его. Теперь Голубой Ли помышлял только о том, как бы вырваться с острова. Он даже поправился, пообещав доставить керосин и так, просто за умеренную плату, а о пулемете, если он так нужен им самим, можно и забыть.

— Никуда ты не пойдешь, — сказал Рюккерт. — Мы пойдем вместе. Ты доставишь нас на остров, где есть люди, деревня. Понял меня? Катер возьмешь на буксир!

Голубой Ли молниеносно сообразил, что этот человек не остановится ни перед чем, и закивал головой, расточая улыбки, стал говорить, что капитан читает мысли людей, что ему самому пришла в голову мысль предложить помощь и доставить в ближайшую деревню, где живут его родственники, там он сможет, если пожелает, остаться на всю жизнь. И еще Голубой Ли сообщил, ударив себя в грудь, что он тоже белый, его отец голландец, а мать француженка и его долг помогать братьям по крови.

Рюккерт мрачно выслушал и окончательно убедился в своем первоначальном мнении о владельце шхуны. Перед тем как покинуть остров, он сказал оставшимся членам своего экипажа:

— Не спускайте глаз со всей этой банды. Это пираты. Если я подам команду — списывайте их за борт…

Голубой Ли, прищурившись, улыбался: он знал и немецкий язык, но нарочно выбрал французский, чтобы иметь преимущество перед этими людьми. Не зря Христиан ван Фос говорил, наблюдая за его успехами:

— У тебя, дьявола, чертовские способности, ты знаешь все местные наречия и языки белых. Надо было отдать тебя в колледж, и вышел бы из тебя священник или важный чиновник, а не то и член парламента. В работе этих парней меньше риска, чем у нас, а доходы побольше…

Уставший тайфун

Погода явно портилась, хотя барометр и стоял высоко. Ветер дул с переменных румбов или совсем стихал. Командиру не нравилось небо: уже несколько дней, как на нем появлялись зловещие признаки надвигающейся бури: вначале рваные перистые облака, затем их сменили густые барашковые и, наконец, — громоздкие кучевые, в просветах которых виднелись облака высоких слоев.

Командир озабоченно поглядывал на небо, часто спрашивал вахтенных и Феклина: «Как давление?»

Что быть сильному ветру, знали и матросы. Они прекрасно разбирались в погодных приметах, и, кроме того, баталер Невозвратный слег в жесточайшем приступе ревматизма, а кот Тихон ушел с палубы на камбуз. Зуйков по этому поводу заметил:

— Если бы еще один Невозвратный со своей ломотой, тогда еще, может, и обошлось бы дело со штормом, а раз Тишка подался к Мироненке, то добра ждать нечего.

Старший боцман покачал головой и сказал осуждающе:

— Ты не пророчь, парень. Что будет, то будет. А накликать беду нечего. Может, оно… — Он посмотрел на небо, на оловянное море и только крякнул.

Прекратились пышные утренние и вечерние зори, похожие на сказочные фейерверки. Теперь восход и закат сопровождали зловещие оранжево-красные и наконец медно-багровые цвета. В воздухе разлилась тяжелая истома. Клипер шел под парами. Командир приказал закрепить паруса и нести одни триселя и фок-стаксель, приготовившись встретить бурю в любую минуту.

Первый порыв ветра налетел с востока. Клипер дрогнул, как от удара, наклонился на левый борт. Натужно завыл, засвистел ветер в снастях. И опять настала недобрая тишина. Сморщенная поверхность моря разгладилась, снова приобрела тусклый, оловянный оттенок. Прошла минута, и упругая невидимая лавина обрушилась на корабль. Море побелело от пены. Хлынул тропический ливень. Потоки воды не успевали сбегать по ватервейсам ж затопили бы палубу, стой клипер ровно на одном месте, но он бросался грудью на волны и, словно отряхиваясь от воды, ложился с борта на борт.

Командир определил «глаз бури» — центр тайфуна находился к западу от клипера и сейчас двигался к Суматре. Надо было, используя по возможности силу ветра, выйти за его пределы или удержаться на месте, пока не промчится тайфун. Сколько у него уйдет на это время? Сутки или неделя? Каков диаметр вихревого потока? Никто не знал.