Сергей Жемайтис - Клипер «Орион»

• Название: Клипер «Орион»
• Автор: Сергей Жемайтис
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1973

Русский военный клипер «Орион», оказавшийся в дни Великого Октября в Плимуте, англичане намерены включить в экспедиционный корпус, отправляющийся в Россию для подавления революции. Но русские моряки решили бежать и прорываться во Владивосток.

Трудный путь, насыщенный опасностями и приключениями, пришлось проделать морякам, вставшим на сторону революции. Путь этот полон романтики морской службы и экзотики дальних странствий.

---

Старший механик подошел к командиру сразу после роспуска команды и, протянув руку, сказал прочувствованно:

— Как нельзя своевременное слово, Воин Андреевич! Мои машинисты и кочегары совсем было носы повесили, а тут такое обращение к их сознательности и долгу. Хорошее слово вы сказали!

— Я всегда был сторонником суворовского положения, что «каждый солдат должен знать свой маневр», быть участником в деле, а не «механизмом, артикулом предназначенным», как говорил император Павел. Мы часто не представляем себе, Андрей Андреевич, как выросли люди, которыми мы управляем, как поднялось их самосознание. И причиной тому великие события на территории бывшей Российской империи.

— На этот счет, вы знаете, у меня свое, особое мнение, Воин Андреевич.

— Я уважаю его и уверен, что, придя во Владивосток, вы, я и все остальные определимся в отношении своего места во всем, что происходит в мире.

— Дал-то бы бог! — сказал старший механик. — Так хочется, чтобы все было правильно, для общей пользы, а не на погибель и разорение…

— Часто и то и другое происходит в борьбе за эту общую пользу. История великих цивилизаций говорит нам об этом.

— Не знаю, не знаю, Воин Андреевич, я мало читал, да и то все больше о технике, но зачем же идти на разор, ради чего? Жили же мы с вами, и не плохо жили, выполняли свои обязанности, растили детей, чтобы и они вот так же, во славу России и флота нашего трудились.

Воин Андреевич задумался, пристально глядя на проплывавший вдалеке берег Явы.

— Все образуется, — продолжал Андрей Андреевич, — вот отбились мы от крейсера, от такой махины! Даст бог, и дома все обойдется.

Упоминание о счастливом избавлении от рейдера заставило командира улыбнуться, и он в ответ с чувством пожал руку старшему механику. Ни тот ни другой и не подозревали, что совсем недавно, этой ночью, пользуясь кромешной тьмой тропической ночи, рейдер, неся ходовые огни транспортного судна, спасаясь от преследователей, проскочил Зондским проливом. Погоня — легкий крейсер и три миноносца — прошла мимо входа в пролив. Преследователи никак не предполагали, что их «дичь» рискнет войти в Яванское море, все говорило за то, что рейдер рвется в Океанию, где его капитан надеется найти помощь в бывших немецких колониях.

Капитан рейдера Франц Рюккерт, крепко сбитый пятидесятилетний моряк, с сигарой по рту медленно прохаживался по крылу мостика, стараясь не смотреть на воду, чтобы лишний раз не убеждаться, как сдал его «Хервег». Сейчас он вряд ли смог бы померяться силами в скорости с транспортом, не говоря уже о лайнере. Штормы сороковых широт, погоня за клипером, затем уход от преследования вконец истощили запасы угля, машины требовали ремонта, котлы, которые пришлось на пути до мыса Доброй Надежды питать забортной водой, «засолились», подводная часть обросла ракушками — требовался док, И все эти невзгоды обрушились после стольких радужных надежд, вызванных неожиданными сообщениями с русского парусника. Рюккерт так рассчитывал на него, пока не «догадался» о ловкой игре русских. Заменив команду на клипере, он смог бы приспособить его для захвата транспортов на оживленных пароходных линиях, находясь сам в стороне от них. Таким путем до поры до времени можно было полностью отбункироваться, и если ликвидировать и транспорты и их команды, то не оставалось бы никаких следов, а в крайнем случае вся вина падала бы на русских.

Капитан долго жил этой идеей. Его радисты день и — ночь следили, не подаст ли таинственный агент голос. А он молчал до тех пор, пока не создалась прямая угроза захвата клипера, и вконец разоблачил себя, подав глупейшую телеграмму. Рюккерт затянулся сигарой. Неожиданная встреча в «ревущих сороковых» могла все поправить, будь хотя бы тише ветер и выше скорость крейсера. При максимальном ходе в шестнадцать узлов нельзя было состязаться с быстроходным клипером и его командиром, видимо, одним из тех русских фанатиков долга, которые идут на смерть, даже видя свою обреченность. Возможно, он и в самом деле хотел взорвать себя! Поведение командира русского корабля не могло не внушить к нему уважения, и в то же время воспоминание о нем приводило капитана Франца Рюккерта в ярость. Тем более что вопреки твердой уверенности в его гибели клипер чудом остался невредим: радист перехватил передачу с «Ориона» о встрече с «Синей птицей».

Капитан Рюккерт продолжал ходить по мостику. Когда ему докладывали о дыме на горизонте, он, не поднимая глаз, приказывал изменить курс, чтобы избежать встречи. Атаковать транспорт было слишком рискованно: где-то «на хвосте» висели еще англичане, надо во что бы то ни стало сохранять разрыв между ними до ночи, а транспорт мог всполошить еще и голландское военно-морское командование, если его не подняли на ноги те же англичане.

Было десять часов утра, а стояла ужо парниковая духота. Ветер дул в корму со скоростью движения крейсера, и, когда капитан стал раскуривать потухшую сигару, пламя спички не колебалось. Несмотря на страшную жару, Рюккерт не расстегнул даже крючка на тугом воротничке кителя, только часто обтирал лицо платком. Вахтенный офицер вышел из рубки и, доложив по всей форме о полученной десять минут назад шифровке, подал расшифрованный текст. Прочитав, Рюккерт скомкал листок и сказал, ни к кому не обращаясь:

— Проклятые бюрократы… Активизировать действия… — И вдруг неожиданно вскричал: — Как? Чем? — И, бросив на мостик сигару, растоптал ее каблуком и, что уже совсем выходило за все рамки возможного на военном корабле кайзера Вильгельма, смачно плюнул за борт, и, конечно, плевок его пристал несмываемым пятном к борту прославленного рейдера.

В двадцати милях от пролива Гаспар «Ориона» обогнал отряд английских военных кораблей: легкий крейсер и три эсминца.

Воин Андреевич, готовый ко всяким бедам, с облегченным вздохом сказал старшему офицеру:

— Наверное, о нас совсем забыли. И действительно, в мире столько событий. С тех пор как мы покинули Плимут, потоплено с десяток английских транспортов, а тут исчезновение одного парусника, да еще чужого флота. Возблагодарим наших богов-покровителей, мамочка моя! — заключил он с улыбкой, глядя на задымленный горизонт.

— Что их сюда привело? — спросил старший офицер.

— Видимо, идут из Австралии в Сингапур.

— Но скорость не меньше двадцати узлов!

— Действительно, довольно много для простого перехода, тем более что в этих широтах тишь и гладь. Может, спешат на Дальний Восток?..

Их разговор прервал надрывный крик: «Человек за бортом!» И тотчас же: «Еще человек за бортом!»

Первым упал за борт Лешка Головин. Погода стояла тихая, и матросы заменяли некоторые снасти бегучего такелажа, порядком износившегося за длительный рейс. Юнга, как всегда, тоже участвовал в работах. Спустившись по вантам на палубу и уже ступив на планширь фальшборта, он поскользнулся и полетел в воду. За ним с вантов прыгнул Зуйков.

Матросы стали бросать им спасательные круги. Вахтенный офицер подал команду лечь в дрейф. Готовилась к спуску шлюпка.

Вынырнув, юнга ухватился за круг и, глядя на уходивший корабль, подумал: «Ух, влетит мне по первое число. Из-за меня сейчас надо в дрейф ложиться». Первые мгновения он не подумал о грозившей ему смертельной опасности: море кишело акулами.

«Орион» уходил, казалось, ни мало не заботясь о своем юнге, все паруса еще белели на его мачтах. И у Лешки сжалось сердце: «Неужто так и оставят?» Хотя он знал, что этого не может быть, но «Орион» уходил. Гребень волны закрыл корабль, и Лешка остался совсем один. Невдалеке чиркнул по воде плавник акулы. Лешка поджал ноги и крикнул:

— Пошла, тварь проклятая! — И тут он услышал хриплый голос Зуйкова:

— Ляксей! Держись, брат, я сейчас!

— Дядь Зуйков! — крикнул Лешка так радостно, звонко, что другой плавник акулы, совсем недалеко резавший воду, мгновенно скрылся.

Зуйков, тяжело загребая левой рукой, подплыл к юнге:

— Ух, братец, сердце зашлось… Да ничего, сейчас нас вызволят. Только держись, брат.

— Да я ничего. Вы-то зачем?

— Тоже оступился.

— На банановой шкурке?

— На ей, проклятой… Полный рот водищи зачерпнул…

— Кто-то на планширь бросил.

— Брюшков?

— Не знаю. Наступил, нога и пошла.

— Вот и я…

— Врете вы все. Поди, спасать задумали, а плаваете, как топор.

— Правда, не очень, да я знал, что братва кругов набросает.

— Ничего вы не знали. Думали, потону без вас.

— Где там потонешь. Ты ведь вроде рыбы… Я, знаешь, — он снова выплюнул горькую воду, — для компании. Одному-то…

— Да я бы и один продержался… — Лешка подался ближе к матросу и шепнул: — Акулья проклятого здесь…

— Какое акулье? Дельфин это играет. Ты ладошкой по воде хлопай, он и отстанет. Вот так. — И он с силой ударил рукой по воде. Юнга тоже несколько раз с силой опустил руку, а потом спросил: — Раз дельфины, то зачем хлопать? Пускай резвятся, поближе посмотрим, что за рыба? Если бы тонули, а то мы хоть сутки продержимся.