Екатерина Шевелёва - Принцессы, русалки, дороги...

• Название: Принцессы, русалки, дороги...
• Автор: Екатерина Шевелёва
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

Книга охватывает по времени более сорока лет, а по географическим расстояниям — чуть ли не все параллели и меридианы нашей планеты. Писательница рассказывает о видных ученых, артистах, художниках, политических и общественных деятелях, об индийских йогах, с которыми она познакомилась в знаменитом ашраме Ауробиндо на юге Индии, о простых тружениках разных стран.

---

Мы возвращались в Минск на рассвете. Небо впереди было бурым, как и 24 часа назад. Может быть, ночные огни города так отражались в облаках? Но мне чудилось, что бурое зарево — отражение давнего боя. За справедливость.

— Я вот что решил, — неожиданно сказал Иван. — Поработаю на «газике». Покажу себя!

...Жизнь Петра Мироновича Машерова вскоре трагически оборвалась. Может быть, в стихах и главах из поэмы «Коммунист», которые я привожу здесь, мне хотя бы в малой степени удалось показать, какой это был человек.

СЕСТРА-РЕСПУБЛИКА

На прекрасном живом челе —
Дума, словно полет орла.
...Я была на твоей земле,
Я была на ней, я была!

Сквозь дыханье сухой жары
И дождей ледяную жуть
Поднималась на край зари —
В даль мечты твоей
                                заглянуть.

Не забыть мне разлив полей
И Хатыни колокола...
Я была на земле твоей,
Я была на ней, я была!

Не на миг, не на краткий
                                         час
Благодарна тебе навек
За сияние теплых глаз,
За величие тихих рек;

За синеющий твой простор,
Что с годами мне все
                                   милей, —
В окруженье твоих сестер,
От морей до других морей.

Расцветай же и хорошей,
Беспокойную жизнь люби.
Пусть хранится в твоей душе
Хоть частица моей судьбы.

Пусть всегда — в свете дня,
                                               во мгле —
Не стихает, как шум крыла:
Я была на этой земле,
Я была на ней, я была!

В «АКСАКОВЩИНЕ», ПОД МИНСКОМ

Чеканка снеговых лесов.
Лебяжья прелесть их;
Причуды благотворных снов
На ветках ледяных.

А рядом — тени амбразур,
Суровое литье.
А выше — нежная лазурь,
Как будто лен цветет.

Великолепье хохломы,
Свист ветра-дикаря.
И это все — в душе зимы,
В зените декабря.

Храня живительный огонь,
Бессмертия звено,
Прикрыла добрая ладонь
Озимое зерно.

БЕССМЕРТНЫЙ ЗВОН ХАТЫНИ

Народный подвиг воплотился в нем
И единичной, хрупкой жизни малость.
Все то, что стало современным днем.
Все то, что было и не состоялось.

Обвал рассветов, лезвия лучей,
Луна, взошедшая тревожным диском.
Смолистый грозный аромат свечей
На соснах в Подмосковье и под Минском;

И синеглазый белорусский лен,
И лучезарность утреннего цеха,
Ничем фальшивым он не замутнен,
Хатыни перезвон — Вселенной эхо.

Мне чудится: я выжжена дотла,
До алой угасающей полоски.
Но свой целебный звон колокола,
Как светлый дождь, роняют на березки.

Прости меня за то, что я брала
Поблажки от судьбы как чаевые,
Что лишь в закате дня колокола
Хатыни я услышала впервые.

...Твои мечты, тревоги и дела,
Твое презренье к показной рутине
Почувствовала я и поняла,
Когда вошла в прозрачный звон Хатыни.

БУДИЛЬНИК

Обугленный будильник в Бресте есть, —
Как будто из давнишней жизни весть.
Его завод оборван был в тот миг,
Когда небесный исказился лик.
Застыли те свинцовые ветра
На давних четырех часах утра.

Мне говорят:
             — Давно прошла война.
             Фронтовикам, естественно, почет.
             Героев не забыты имена.
             Но жизнь в иных параметрах течет.

Наверно, так.
                      Но мы из разных мест,
Как за живой водой, стремимся в Брест.
Уверены, что молнии зигзаг
Не только вероломство осветил,
Но заново окрепшую — в слезах,
В жестокой муке — правду добрых сил;
Порядочность, отвагу, совесть, честь.
Планеты одухотворенный лик.

Обугленный будильник в Бресте есть.
Запечатлен извечной схватки миг.

ОСНЕЖИЦКИЕ ХЛЕБА

Утро деловитой свежести,
День с кипучими делами,
Строгий ритм полей оснежицких
Властно овладели нами.
Здесь земля крута характером, —
Все бугры да косогоры,
Но давно сдружились с трактором
Белорусские просторы.
Но проверена пословица
Трудной урожайной нивой, —
Что земля тому поклонится,
Кто хозяин справедливый.
Хороши хлеба оснежицкие,
Зерна в их зенитной силе.
Сколько терпеливой нежности
Хлеборобы в них вложили!

ПРИРОДЫ ПАМЯТНИК

Порой в чужом экспрессе грезишь,
Чужой качает время маятник,
И вспомнишь вновь дорогу в Несвиж,
Сосну и дуб — «Природы памятник».

Сосна так смело дуб обвила,
К нему приникла кроной иглистой,
Что дуб, лесного царства символ,
Века с ее поддержкой выстоял.

Менялись нивы, реки, ветры,
Но не придумали ваятели
Полнее счастья для планеты,
Чем вдохновенное объятие.

Завидую сплетенным веткам.
И, где бы ни была на свете я,
Мне видится в объятье крепком
Секрет великий долголетия.

 

Главы из поэмы «КОММУНИСТ», посвященной памяти Петра Мироновича Машерова

 

В АВТОБУСЕ «ИКАРУС»

Зимнее солнце в зените.
Бронзовы ветки берез.
Зимние тонкие нити —
В сумерках русых волос.

Крепко очерченный профиль
К дальним снегам обращен.
Будущий хлеб и картофель —
В будущих буднях еще.

Где-то за белым простором
В пепле, седом дочерна,
Вечное время, в котором
Вся уместилась война.

Вихрем встает за плечами
Нынешний прожитый день;
Смелые люди — минчане,
Вещие сны деревень...

Любит он быстрые вихри,
Спорта крутые броски.
Любит рискованно, лихо
Мчаться по гребням морским.

Пусть же пока без помехи
В быструю даль он глядит.
Трудности, планы, успехи,
Жизнь —
                всё еще впереди!

ТРУДНАЯ ЖАТВА

Попали мы в район авральный.
От ливней горизонт ослеп.
Невыносимый ветер шквальный
Скрутил, свалил, измучил хлеб.

Сверкнуло. Оглушило громом.
Но на уборке все село.
Казалось поле танкодромом,
Где испытанье воли шло;

Где — на пределе — измеренье
Шло сил возвышенных людских,
Когда душевное горенье
Внезапно серебрит виски.

Сосредоточенные лица.
Упорство в сдвинутых бровях.
А непогода веселится
На искореженных полях.

С комбайнером Машеров рядом —
Находит правильный маневр...
Струится ль пот свинцовый градом
Иль град свинца бьет по броне?!

Прорвись маневренно. Пробейся.
За урожай веди бои.
Следы невероятных рейсов —
Крутые эти колеи.

Прерывистые ритмы стали,
Комбайнов строгие огни
Как будто бы в меня врастали,
Высвечивали годы, дни.

Я видела, что шла проверка
Сплоченности в одну семью
И каждого, как человека.
Чеканил каждый жизнь свою.

НАД НИВОЙ

...А может быть, ему полезней,
Чем медиков азы,
Преодоленье молний-«лезвий»,
Кромешности грозы.

Полезней верить вертолету
Над вымахом полей,
Не отступая ни на йоту
От практики своей:

Увидеть самому воочию
Задачи, рубежи;
Услышать острый запах почвы,
Проверить спелость ржи...

Живая многозначность взгляда
Чуть грустен, чуть лукав.
И неба синяя громада
Почти в его руках!

Плывет уборки ветер жаркий
В его краю родном.
Стоят посадочные знаки
Над белым полотном.

Любых лекарств ему полезней
Крутых хлебов моря.
Забудут люди все болезни,
С ним в поле говоря!

ПАРУСА

Утро в Бра́славе. Солнце всходило
Над грядой изумрудных холмов.
Было связано все воедино —
Созидание, дружба, любовь;
Тихих сосен смолистые ветки,
В чешуе серебристой волна;
Были связаны крепко, навеки,
Воедино — душа и страна.

Трагедийная горькая горесть
Не виднелась в прозрачной воде.
И стоял он — республики гордость —
В окруженье хороших людей.

Отступала канонов рутина
От накала мечты волевой;
Возникало виденье, картина
Яхты, схожей с тугой тетивой.

Управлялось с ветрами на яхтах,
Добивалось спортивных побед
Поколение восьмидесятых —
Пусть так будет — счастливых лет!

Открывала в то утро планета
Все дороги ему, все пути,
Но прекрасней, чем озеро это,
На земле невозможно найти!

...Отражаются в озере выси
Горные, нивы, леса.
И его окрыленные мысли —
Паруса, паруса, паруса...

БОГ ДОЛГОЛЕТИЯ