Светлана Багдерина - Иван-царевич и C. Волк. Жар-птица

• Название: Иван-царевич и C. Волк. Жар-птица
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Юмористическая фантастика

Давным-давно, в далёкой галактике… Если верить сказочникам, то все истории начинаются именно так. Или примерно так… Если, конечно, вообще начинаются. Мог ли думать Иван-Царевич, что обыкновенный поход за Жар-птицей, начинавшийся как обычное героическое приключение царевича Елисея, не только сведёт его с неким С. Волком, но так же познакомит с мини-сингерами, знаменитыми героями и богами, заведет за край мира и выведет обратно, а так же позволит свести краткое знакомство с а) джинами б) Драконами в) Еленой Прекрасной — и неизвестно ещё, что хуже!

Так же вы узнаете откуда есть пошли Коты в Сапогах, Героическая Осада Трои, Гномы и множество других Сказочных персонажей. Читайте новый сказочный блокбастер — Иван-Царевич и С. Волк!

---

— Не знаю, дяденька…

— Не знаю… — ворчливо передразнил ее трактирщик. — А я вот знаю. Раз ты ей родственница, раз по твоей милости я ее лишился на две недели, и тридцати копеек тоже, вот и будешь ты за нее это время отрабатывать. И тридцать копеек.

— Так ведь, дяденька… — девчонка испуганно рванулась.

— И, к тому же, ты же не хочешь, чтобы я уволил Марьяну, и на ее место взял другую, а, девушка?

— Нет, но я…

— Ты же любишь свою тр… шес… пя… четвероюродную сестру?

— Да…

— Вот и прекрасно. А сейчас ступай, приготовь нам завтрак, а потом накорми скотину, почисти стойла, наноси воды. Приедет мясник с помощником за скотом — проводи их сюда, ко мне. Сразу подай чаю с сахаром. И сама на кухне можешь попить. Я ведь добрый и заботливый хозяин, если все делается по-моему, и не задаются лишние вопросы, — с этими словами пан Козьма с силой стиснул руку девчушки так, что на глазах ее выступили слезы. — Понятно?

— Да…

— И называй меня «хозяин».

— Да… хозяин…

— Хорошая девочка. Кухня вон там, направо.

Она повернулась, чтобы пойти, но он окликнул ее.

— А как звать-то тебя, девица?

Прекрасные серые глаза, полные слез, доверчиво взглянули на него.

— Аленушка…

Коровы были на пастбище. Лошади ели сено. Овцы ели сено. Свиньи сено почему-то не ели. Оставались козы — и все.

Серый бросил в загородку с козами пару охапок сена, потом, подумав, еще одну. Вертлявое настырное стадо бросилось к завтраку, отталкивая друг друга, и он с облегчением вздохнул. Оказывается, что отсутствием аппетита страдали только свиньи. Хоть животные и принадлежали этому гнусному Козьме, Волк, в глубине души был добрым человеком, и не хотел морить голодом ни в чем не повинную скотину.

Он уже хотел уйти, как вдруг его внимание привлек снежно-белый козленок, привязанный в глубине загородки. Он не мог приблизиться к кормушке — веревка была слишком короткой — и не стремился к этому. Он лежал по собачьи, на животе, вытянув передние ножки и положив на них голову, и из выразительных серых глаз медленно катились крупные слезы.

Острая жалость как шилом кольнула сердце Серого, и он одним махом перескочил через заборчик и оказался в загоне.

Первым делом он отвязал с шеи козленка веревку. Животное приподнялось, коротко глянуло на него мутными от слез глазами, и снова безжизненно опустило голову.

— Ну, иди, поешь, бедолага, не расстраивайся, все будет хорошо, — неуклюже-ласково погладил по рогатому лбу животину Волк. И явно не ожидал такой реакции на свои неловкие утешения.

Козленок мгновенно вскочил на ноги, дико оглянулся, затем уставился прямо ему в лицо, мотая башкой, как будто для того, чтобы согнать слезы, а потом внезапно ухватил зубами торчащие концы Сергиева Аленушкиного Серапеиного платка и изо всех сил дернул, да так, что сорвал его с головы своего утешителя.

Из горла козленка вырвалось торжествующе-счастливое «М-ме!!!», и от переполнявшей его маленькую козлинную душу радости перекувыркнулся он через голову три раза, и растянулся среди сена, перепуганных коз и неубранного навоза перед остолбеневшим Серым Иван-царевич собственной человеческой персоной.

— Иван! Иванушка! Чтоб я сдох — Иванушка!!!

Сильные руки подхватили царевича, поставили на ноги и облапили так, что ребра захрустели.

— Иван! Иванко! Ну и напугал же ты меня, черт полосатый! Я же думал, с ума сойду! Был человек — и нет человека!

— Сергий! Как я рад тебя видеть! Я думал, что бросил ты меня, или убили тебя, или заколдовали тоже…

— Что ты такое городишь, царский сын! Как я тебя могу бросить?! Разве не друзья мы? Разве я не обещал, что буду с тобой, пока мы твою птичку не добудем? Разве не говорил, что пойду за тебя в огонь и в воду?

— Вообще-то, нет…

— Но подразумевал.

— А-а…

— А что вообще случилось-то, Иванушка? Одну минуту тут козленок на привязи, другую — ты носом навоз роешь. И куда ты подевался тогда, ночью? Чую я, что змеюка эта трактирщик тут лапу свою нечистую волосатую приложил, а понять, в чем дело — не могу. Я ведь волшебников за версту чую, с закрытыми глазами в толпе узнаю, а тут — ничего. Нет у него дара. И у работников его нет. Не мог он тебя вот просто так заколдовать!

— Не мог бы — не заколдовал, — хмуро возразил Иван. — А как — я и сам толком не понял. Помню, как по комнатам мы с тобой разошлись. Помню, как ночью с Марьяниной стряпни пить захотел — страсть. Зажег свечку, прихлебнул из кувшина, и… — царевича передернуло.

— Что случилось?

— Я даже не понял, как все и произошло. Вот как ты сказал — одну минуту человек, другую — маленький такой, на четвереньках, и слово сказать не могу — как ни силюсь, а все какое-то меканье получается. Хочешь, смейся надо мной, Сергий, а только мне так страшно никогда еще в жизни не было. Сообразил я, что задвижку открыть надо, тебя разбудить, а не могу никак — рук-то нет, копыта… Заметался я тогда…

Волк схватил Иванушку за плечи, заглянул в лицо, и облапил пуще прежнего.

— Это ты, царевич, надо мной, дураком полупьяным, смейся… Ты ведь своими прыжками тогда, может, мне жизнь спас. Может, если бы не ты — неизвестно, что со мной бы было. Я ведь также от жажды проснулся, только попить захотел — да твои скачки услышал…

Серый осекся, Иван вырвался из его объятий, и глаза их встретились.

— Вода! — выдохнули они в один голос.

— Но откуда? Как? — недоуменно взмахнул руками Волк. — Наговорить на воду, конечно, можно, но ведь такое мощное заклинание не каждый волшебник сможет осилить, а тут — трактирщик сиволапый! Ну не мог он этого сделать, не мог, чем хочешь поклянусь!

— Постой, — ухватил его за запястье Иванушка. — Конечно, это ерунда, сказки детские…

— Говори.

— Да нет, глупости конечно… Но я слышал от своей няньки в детстве, что в ее родной деревне жила одна старуха, сестра подруги которой знала одного ямщика, который однажды вез человека, который был знаком с одним… Короче, нечто похожее однажды случилось с одной девочкой оттого, что она попила воды из следа, оставленного то ли свиньей, то ли медведем…

— Из следа?… Воды попила?…

— Ну да… Я же говорю — чепуха какая-то, просто к слову пришлось, вспомнилось… Вот была бы здесь Ярославна — она бы быстро во всем разобралась.

— Если бы сеструха моя была здесь — такого вообще бы не случилось, — угрюмо изрек Волк. — А насчет следа — возможно, в этом что-то и есть… Знаешь, есть у меня одна мыслишка… Посиди-ка ты пока здесь, а я все хозяйство евойное хорошенько обойду. Да смотри, отсюда — ни шагу, — Серый повязал заново платочек и двинулся к загородке.

— Стой! — вдруг ухватил его за сарафан Иван. — Какой же я низкий эгоист!

— Да? — обернулся Волк.

— Да. Самое-то главное я забыл. Ты знаешь, что он так поступает с каждым богатым путником, который у него останавливается?

— Что-о?!

— Все козы, овцы, коровы, свиньи здесь — это все когда-то были люди. Он их всех заколдовал — кого раньше, кого позже. Чем дольше человек находится в зверином обличии, тем больше становится похожим на самое обыкновенное животное, и потом уже сам не может вспомнить, что раньше он был кем-то другим.

— А ты откуда знаешь?

— Видишь — вон там, в загоне напротив, баран на нас смотрит?

Серый оглянулся — действительно, черный баран, приподнявшись на задние ноги, неотрывно следил за ними, беззвучно раскрывая рот и, казалось, хотел что-то сказать.

— Это лукоморский купец, Демьян Епифанов, их торговый дом — один из самых богатых у нас. Его превратили около недели назад. Он и его приказчики ехали домой из Вамаяси с товаром. Их Козьма сделал жеребцами, вон они, буланый и соловой, там, подальше, видишь?

— А хороши…

Царевич метнул на друга гневный взгляд.

— Шучу, — пожал плечами Волк.

— Они уже стали забывать, что еще неделю назад они были людьми, видишь? Они на нас не реагируют. Демьян сказал, что они сразу впали в отчаяние, и полное превращение закончилось быстрее. А он сопротивлялся, поэтому смог пока сохранить в себе человеческое. Был еще возчик, ему показалось, что его превратили в быка, но после той ночи он его больше не видел.

— Ну, трактирщик… Козьма, значит. Скоробогатый, — в голосе отрока Сергия зазвучали нехорошие нотки; нотки, которые обычно слышатся в звоне острой стали и предсмертных хрипах. — Ну, держись, лапик, рассердил ты меня теперь по-настоящему. Я, конечно, и сам не подарок, но тут дело другое. Ты знаешь, что он потом этих людей на мясо продает?

— Не может быть! — Иван задохнулся от ярости. — Ну, подлюга, берегись, — и вихрем, одним прыжком, перемахнул через ограду, сорвав на лету со стены топор.

— Стой, Иванко, не торопись, — ухватила его за плечо железная рука Серого.

Посетителей в трактире не было, и хозяин с двумя шкафоподобными работникам уселись обедать прямо в общем зале. Аленушка с поклоном принесла им похлебку, нарезала горку хлеба на столе.