К. Домбровский - Альманах «Мир приключений». 1969 г.

• Название: Альманах «Мир приключений». 1969 г.
• Автор: К. Домбровский
• Издательство: Издательство «Детская литература»
• Жанр: О войне
• Год: 1969

Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов.

---

Не преминула воспользоваться прецедентом и противница нашей газеты — клерикальная пресса: она настаивает на запрещении «кощунственных превращений одного человека в другого» с пресечением дальнейшей «богохульной деятельности безбожников и преданием адова логова очистительному огню». И прочее в этом роде.

Таким образом, дело это, порядком нашумевшее за немногие дни, приобрело теперь уже скандальный характер. А что, собственно, произошло?

По существу, никто этого до сих пор так и не знает. При всей неразберихе мнений одно несомненно: вместо истошных криков следует прежде всего обратиться к профессору В. Брауну за разъяснением медицинской сути «операции № 2». У читателей может возникнуть недоуменный вопрос: почему мы не сделали этого до сих пор, почему не начали именно с этого?

На то у дирекции нашей газеты были веские основания. Но завтра же мы постараемся получить у профессора Брауна интервью и не сомневаемся, что это нам удастся. Интервью будет немедленно опубликовано. Читайте нашу газету!

* * *

АВИ — РАДИО, 13 июля, 23 часа 10 минут.

ЧАС НАЗАД СКОРОПОСТИЖНО СКОНЧАЛСЯ, НА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМОМ ГОДУ ЖИЗНИ, КРУПНЕЙШИЙ ХИРУРГ ВИЛЬЯМ БРАУН.

* * *

В последний час

(Из утреннего выпуска «У рубежа» от 14 июля)

МЕРИ ДЕЙВИС не будет участвовать      в новом фильме «Звезда Востока». Вчера актриса отвезена в лечебницу для нервнобольных. На полу ее будуара обнаружена брошюра «ОПЕРАЦИЯ № 2».

АВИ, 14 июля.

ВИЛЬЯМ БРАУН покончил жизнь самоубийством, как показало вскрытие. Принятый им специфический яд исключил реанимацию.

Причина самоубийства неизвестна — покойный не оставил записки,

АВИ, 14 июля.

* * *

Новая информация по делу «Джеффрис — Дейвис»

(«У рубежа», 15 июля, утренний выпуск)

Всего одна неделя протекла с момента первого сообщения АВИ по этому странному делу — неделя, до предела насыщенная информацией поистине калейдоскопической пестроты; события развертывались и сменялись со стремительностью фильма, демонстрируемого с бешеной скоростью. И не успел еще затухнуть резонанс от самоубийства одной знаменитости, как в самый разгар дискуссий, связанных с этой скорбной вестью, прикованную к телеэкранам общественность потрясло немотивированное самоубийство другой знаменитости.

Но и это еще не положило предел сенсациям: вчера поздно вечером в доме директора нашей газеты раздался неожиданный звонок миссис Вероники Белл. Она обнаружила новый документ, проливающий свет — на что бы вы думали? На самоубийство профессора Брауна! Это ошеломляющее известие заставило самого мистера Роджера Стэмпфорда тотчас же помчаться к миссис Белл.

Она дала ему следующее интервью:

Как известно, в вечер, предшествовавший    смерти   моего брата, состоялась встреча его с профессором Брауном. Привез его профессор домой в крайне подавленном настроении. Брат удалился в кабинет, бросив на ходу, что просит не беспокоить его.

Это были его последние слова.

По-видимому, трагическая смерть брата была как-то связана с его последней беседой с профессором. Но этой беседе суждено было, очевидно, остаться навеки тайной, похороненной вместе с ее двумя участниками.

Сегодня, продолжая разбирать вещи брата, я дошла до его платяного шкафа. И нашла в карманах его пиджака записку с двумя микромагнитофонами. При каждом — по шести автоматически сменяющихся лент повышенной емкости. На дне шкафа стоял футляр с фонорепродуктором к ним. Мы приступили к запуску лент и с удивлением услышали разговор Майкла Чарлза с Брауном.

Но Мод уже была не в состоянии испить эту новую горькую чашу: едва дослушав до середины, она лишилась чувств и слегла.

Теперь мы в полной мере познали трагедию человеческой души.

Вот текст записки Джеффриса:

Перенести с этих лент в тетрадь хаотическую полемику с профессором Брауном я уже не в состоянии. Силы и терпение ко всему иссякли. Выражаю миссис Мод Джеффрис и миссис Веронике Белл глубокую признательность за их доброту и чуткость.

ЧАРЛЗ ДЕЙВИС

Миссис Белл доверила ленты директору нашей газеты. Группа спецкоров занимается подготовкой их к опубликованию в вечернем выпуске.

Из вечернего выпуска «У рубежа» от 15 июля

ОТ РЕДАКЦИИ

Предлагаем вниманию читателей обещанный материал (см. утр. вып.). В нем выясняются обстоятельства, связанные с «операцией № 2» — операцией, медицински великолепной и непревзойденной, дерзко задуманной и блистательно выполненной.

Тексты фонофильмов печатаем в натуральном виде — без редакторской обработки. Знаки препинания и некоторые ремарки (в скобках) принадлежат, разумеется, нам.

Тексты даем отдельными фрагментами: полемика двух лиц, покончивших с собой в течение пяти дней, слишком длинна в целом, громоздка и не все в ней существенно.

От собственных комментариев, как и до сих пор, воздерживаемся, оставляя их на усмотрение читателя.

Снабжаем эту своеобразную полемику фигуральным заголовком:

ЭТИЧЕСКИЙ «НАТУРФИЛОСОФИЧЕСКИЙ» ДИСПУТ

— ...Я осмелился побеспокоить вас, профессор, для очень серьезного разговора. И очень трудного. Поэтому я хотел бы просить вас разрешить мне говорить и ставить любые вопросы прямо. И совершенно откровенно.

— Готов выслушать вас и по возможности отвечать. Я ожидал подобного разговора. Раньше или позже, но он был неизбежен.

— Я знаю теперь все, профессор. Обе трагедии — свою и Джеффриса. Я понял, уважаемый профессор, что вы сделали. Теперь хотелось бы узнать все обстоятельства дела.

— Вполне естественно. Это ваше бесспорное право.

— И узнать я должен чистейшую истину. Какой бы она ни была. Вы скрывали ее и, извините, обманывали меня.

— Мы были вынуждены это делать. Ошеломить вас горькой правдой? Сказать о вашей ужасной гибели? Об операции, в результате которой вы попали в такое положение? Это ни в коем случае нельзя было допустить. Это означало бы нанести вам жесточайший удар, вызвать непоправимый шок. Оставалось только ждать, пока вы сами в конце концов догадаетесь, — иного выхода не было. А тем временем, рассчитывали мы, вы постепенно свыкнетесь, освоитесь со своим новым положением. И тогда ваша реакция на свершившееся будет уже не так остра. Вас интересует, конечно, зачем и как мы это сделали?

— Зачем — это мне ясно: великий эксперимент.

— Рад, что вы поняли это. Легче будет разговаривать. Ибо, судя по вашему вступлению, вы намереваетесь предъявить мне претензии.

— Да, претензии, с вашего разрешения, профессор.

— Отчет я обязан дать вам. Но откуда претензии? По-видимому, вы не совсем верно представляете себе картину.

— Думаю, что не ошибаюсь: вы из частей двух дефектных машин собрали одну годную. Не так ли?

— Примерно.

— Я преклоняюсь перед вашим искусством. Грандиознейший эксперимент. Свидетельствую своей персоной, что он дал потрясающий результат. Фантастический, гениальный эксперимент.

— Даже так? Совсем хорошо.

— Нет, профессор, совсем не хорошо. У этого эксперимента, как бы замечателен он ни был, есть оборотная сторона. Порочная. И я оказался его жертвой. И не только я.

— Жертвой?.. Вас настигла ужасная гибель, ваш организм вышел из аварии, как из мясорубки, практически он был уничтожен, только мозг каким-то чудом уцелел, и тогда свершилось еще большее чудо — вам дали вторую жизнь. Поэтому вы оказались «жертвой», за это вы в претензии?

— Да, за это, профессор. Да, катастрофа стоила мне жизни. Я безвозвратно потерял ее. Да, чудотворец дал мне вторую жизнь. Но какой ценой! И какую? Совершенно нестерпимую. Во сто крат лучше вовсе не жить, чем так — в таком виде и качестве. Вы дали жизнь физиологическую. Но эксперимент был проделан не над кроликом. У человека есть еще психика. Так что возникает вопрос моральной ответственности экспериментатора.

— Ответственности за возвращение к жизни? Парадоксальная постановка вопроса.

— В моем беспрецедентном случае все сплошь парадоксально, все мое существование. Прежде всего, представьте психологию здорового молодого человека, очутившегося в старом, подержанном теле. Да еще с отвратительной заплатой — со «свинским», по выражению Джеффриса, сердцем.