Василий Грабин - Оружие победы

• Название: Оружие победы
• Автор: Василий Грабин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Биографическая справка: ГРАБИН Василий Гаврилович (1899/1900-1980), конструктор артиллерийского вооружения, генерал-полковник технических войск (1945), доктор технических наук (1941), Герой Социалистического Труда (1940). Член КПСС с 1921. Окончил военно-техническую академию им. Ф. Э. Дзержинского (1930). Под руководством Грабина созданы 76-мм пушки образца 1936 (Ф-22), образца 1939 (УСВ) и 1942 (ЗИС-3), 57-мм пушка образца 1943 (ЗИС-2), 100-мм полевая пушка образца 1944 (БС-3), которые широко применялись в войну. Депутат Верховного Совета СССР в 1946–1954. Государственная премия СССР (1941, 1943, 1946, 1950). Награжден 4 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 2 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й и 2-й степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды. (Великая Отечественная война 1941–1945. Энциклопедия. Москва, "Советская Энциклопедия". 1985. Стр. 221.)

Hoaxer: Нельзя не согласиться с автором предисловия В. Левашовым (который, как из этого самого предисловия явствует, вместе с М. Михалёвым, занимался литобработкой сих мемуаров), что чтиво вышло захватывающее. Лично я прочёл воспоминания Грабина безотрывно, и будь второй, третий тома, их бы постигла та же участь. Литобработчики ли, сам Грабин тому "виной", но сквозь строчки проступает личность весьма незаурядного, оригинального человека, и становится понятно, как этот человек добивался своего и что давало ему основания обещать Сталину сделать то, что казалось невыполнимым для других. Конечно, Грабин в своих мемуарах пристрастен (например, читая о создании 76-мм пушки Ф-22, возникает впечатление, что она сразу вышла настолько прекрасной, что практически не потребовалось никаких доделок; а между тем, в других источниках история создания и внедрения этой пушки не столь гладка), а время не остудило его симпатий и антипатий. Но никакая (и легко понятная) пристрастность автора не может умалить его громадного вклада в нашу победу над немцами в прошлой войне. И этот вклад был оценен по достоинству — орденами Суворова 1-й и 2-й степени.

---

— Мне трудно добавить что-либо к тому, что я вам уже объяснял, — ответил я. — Скажу только одно: резкое увеличение выпуска — это не две и не три программы в месяц, а пять-семь как минимум! И решать эту задачу нам с вами, Амо Сергеевич, придется на существующих мощностях при непременном снижении себестоимости и сохранении высокого качества. Не прерывая производственного процесса, мы с вами должны технически перевооружить завод. Задача трудная, рискованная, но она нам под силу. По-новому придется работать всем подразделениям завода. Под угрозой Смоленск, так что рассчитывать на кооперацию с другими предприятиями несерьезно. Непростительно требовать от государства и дополнительного оборудования. Но наш завод обладает возможностями беспредельными. Не улыбайтесь, Амо Сергеевич! Мы будем наращивать темпы не методом ликвидации "узких мест", экономии электроэнергии и рационализацией отдельных технических процессов. Мы думаем не о таких резервах.

Елян сощурился, тяжелой ладонью погладил свои роскошные темные кудри, вышел из-за стола, запустил длинные руки в карманы брюк, прошелся к двери, проверил, хорошо ли та закрыта, и повернулся ко мне.

— Василий Гаврилович, я убежден, что вы переоценили наши возможности. Допускаю, что нам удастся вдвое увеличить выпуск пушек. Но в пять-семь раз?! Понимаете ли, кому дали вы обещание?!

Энергичный и достаточно опытный руководитель не хотел понять того, что завод способен на большие свершения, что у завода есть для этого все необходимые данные. Он как технолог никак не мог усвоить и, так сказать, переварить, что решающим фактором в производстве является конструкция создаваемой машины, в нашем деле — пушки. Да, именно конструкция предопределяет успех или неуспех. И, кроме того, как человек на заводе новый, он не знал силы и способности нашего коллектива.

— Скоро, Амо Сергеевич, дело вас убедит, — сказал я, желая закончить неприятный разговор.

— Скажете гоп, когда перескочите, а пока я боюсь за вас, Василий Гаврилович, очень боюсь.

Я позвонил председателю областного комитета обороны — секретарю обкома партии М. И. Родионову.

Несмотря на очень поздний час и "готовность номер один", объявленную штабом противовоздушной обороны, он, узнав от меня о телефонном разговоре со Сталиным, попросил нас с директором сейчас же приехать в обком.

Елян вызвал машину. Молча мы вышли к подъезду. Ночь была ясная, звездная плохая: в такую ночь легче бомбить. В небе метались лучи прожекторов. Пока было тихо, но наши дежурные ПВО предупредили, что к городу приближаются немецкие самолеты.

Секретарь обкома разговаривал с кем-то по телефону; жестом руки он пригласил нас сесть. Ни Елян, ни я не проронили ни слова.

— Слушаю, Гаврилыч, — пожимая нам руки, сказал хозяин кабинета.

Я обстоятельно пересказал разговор со Сталиным и коротко изложил основную суть тех организационных и технических мер, которые помогут нам решить задачу. Секретарь обкома задумался. Потом горячо заговорил:

— Вы лучше моего знаете, каковы ваши дела с выполнением плана… Желание ваше очень хорошее, но осуществимо ли оно? Скажу откровенно: заикнись об этом кто-нибудь другой, я бы и слушать не стал… Конечно, я не предлагаю отказаться от выполнения задания товарища Сталина. Речь идет о путях и средствах выполнения. Не забывайте и время: оно не простит ни малейшего промаха.

— Товарищ секретарь, об этом и я Грабину говорил, — не удержался Елян. И так как со стороны секретаря обкома не последовало ни "да", ни "нет", добавил: — Нам бы нужно добавить станочков и получить помощь в изготовлении специального инструмента. Тогда бы мы зажили. Я убежден и заявляю об этом здесь, в обкоме партии, что переналаживать завод, что называется, с самого корня, это значит издергать весь коллектив, а резкого увеличения выпуска пушек все равно не добиться. Мы и так на пределе работаем.

— Путь, избранный нашим отделом, самый верный и единственно возможный в складывающейся обстановке, — сказал я.

После такого категорического заявления наступило напряженное молчание. Я подумал: "Надо кончать. К чему сейчас разжигать страсти?"

— Прошу разрешения в ближайшие дни доложить вам план-график нашей работы.

— Обком партии выслушает вас в любой час дня и ночи. Ждем ваш график.

Елян, заядлый курильщик, вынул коробку "Казбека", повертел ее в руках и огорченно положил обратно: первый секретарь не курил и в его кабинете дымить воздерживались.

Секретарь обернулся к Еляну:

— Грабин дал хорошие пушки. Мог бы, как говорится, жить спокойно, но… Поднять производство новым скоростным методом! Это дело не шуточное. Мы с вами должны помочь ему и добрым словом и делом.

Елян слушал, слегка потупясь.

Из обкома мы вернулись под утро, но поспать мне так и не пришлось: весь небольшой остаток ночи отняли неотвязные думы. Вспоминалось сегодняшнее сообщение Советского информбюро, — я слушал его в одном из цехов. Наши войска продолжали бои с противником на Кексгольмском, Смоленском, Коростеньском, Белоцерковском направлениях и на Эстонском участке фронта. По-видимому, бои жестокие. Смоленское направление — это значит, что гитлеровцы рвутся к Москве. Эстонский участок — это Псков, а за ним — Ленинград.

Из головы не выходил телефонный разговор со Сталиным. Никак не предполагал я, что у немцев вооружения настолько больше нашего.

Хотя в газетах не писали об этом, соблюдая максимум лояльности к Германии, чтобы отсрочить войну, я, как и всякий другой мало-мальски соображающий человек, понимал, конечно, что Германия, оккупируя страну за страной, наращивала за их счет свои производственные мощности, а значит, и вооружение.

Пришли на память цифры: Германия и Франция к концу первой мировой войны имели каждая более чем по 30 тысяч орудий. Прикинул, сколько еще они могли выпустить с 1918 по 1941 год. Вся эта артиллерия служит теперь гитлеровскому вермахту. Кроме того, трофейное оружие и военная промышленность других оккупированных стран, в частности такая мощная, как чешская. Гитлеровские союзники тоже кое-что имели… По существу, против СССР была нацелена вся Западная Европа, а на Востоке готовилась к войне Япония.

Подсчитал приблизительно, сколько дивизионных, танковых и противотанковых пушек (а они играют главную роль в маневренной войне) нужно нам на западной и на дальневосточной границах. Сопоставил полученную цифру с числом пушек, выпущенных нашими заводами до войны, сделал некоторую скидку на потери и подвел итог, учитывая, что мы должны не только догнать противника, но и добиться ощутимого превосходства, необходимого для успешного наступления. У меня даже в глазах потемнело: оказалось, нужно не семикратное увеличение выпуска дивизионных, танковых и противотанковых пушек, а по крайней мере 18-20-кратное, а возможно, и большее!

Нужно, жизненно необходимо. Но какими путями?

Первый путь — просить правительство выделить необходимое число заводов. Для нас этот путь наипростейший. Мы должны будем только обеспечить эти заводы рабочими чертежами, техническими условиями и квалифицированной консультацией.

Сколько же нужно заводов? Если они возьмут за основу нашу технологию и в процессе производства будут наращивать выпуск пушек, то около пятнадцати, по мощности равных нашему.

Можно ли рассчитывать на столько заводов? Если смотреть правде в лицо, надо определенно сказать — нет. Столько таких, как нужно, заводов не найдется. Не говоря уже об изготовлении технологической оснастки, о кадрах рабочих и инженеров, на этих заводах не будет специальных артиллерийских станков, они импортные. Следовательно, этот путь исключается.

Второй путь — создать кооперацию нескольких заводов, включив в нее и наш. Этот путь как будто заманчив. Но в таком случае изготовление специальных артиллерийских деталей будет возложено на нас, а мы даже свое текущее производство с трудом обеспечиваем такими деталями Значит, и этот путь неприемлем.

Третий путь — развернуть все производство дивизионных, танковых и противотанковых пушек на нашем заводе. Попросить для этого оборудование, построить производственные площади, изготовить технологическую оснастку и т. д. Этот вариант потребует много сотен станков, как отечественного производства, так и импортных. Где их взять, если большая часть станкостроительных заводов — на колесах в дороге на Восток, а импортных не получить. Разве только из США? Строительство потребует много материалов, мощную строительную организацию и займет много времени. Для изготовления технологической оснастки нужен будет уже не инструментальный цех, а большой инструментальный завод. Нет, и этот вариант явно не подходит.

Остается только четвертый путь, о котором мной уже не раз говорено, использовать внутризаводские резервы. "Странно, — пожмет плечами иной читатель, — с дополнительным оборудованием, дополнительными производственными площадями задачу решить нельзя, а не получая от государства ничего сверх положенного, можно?"