Татьяна Каменская - Эртэ

• Название: Эртэ
• Автор: Татьяна Каменская
• Жанр: Фэнтези

---

— Да ты же их не видишь, деда! — удивлялся маленький Серёжа прозорливости слепого Евсея.

— Я всё вижу! — кивал тот косматой белой головой. — Даже когда ты на жаре у речки перегреешься, или переохладишься, и то я увижу. Вот тогда я как встану, да ка-ак гаркну своим командирским голосом " Сер-рё-га, подъём!", пусть ты меня не слышал, как ты уверяешь, а гляжу, летишь, аж пыль из под пяток завьюживает…

— Врёшь, ты дед всё, ничего ты не видишь! — вздыхал Серёжа.

— Вижу- вижу, что опять отлынить хочешь от трудностей. Так не пойдёт, друг мой сердечный! Вставай Серёжа, вставай мой мальчик…

— Не могу. — шептал маленький мальчик из того далёкого детства. — Я не могу деда…

— Не могу… — шептал взрослый мужчина, чувствуя, как всё больше и больше немеют его руки и ноги, по мере того, как картинка из детства уходит всё дальше и дальше… — Прости дед, но я не могу идти…

Может он заблудился, а может просто сбился с пути, ушёл в сторону от трассы, и всё… Всего на минутку, если не на секундочку он позволил себе расслабиться. Когда его силы были на исходе он присел передохнуть, и эта остановка сыграла с ним злую шутку. Апатия и безысходность навалились на него, словно того и ждали момента. Мороз, что крепчал с каждой минутой, уже больно пощипывал нос и уши, проник в башмаки и почти заморозил ноги. Надо подняться и двигаться вперед! Это он понимает всем своим разумом. Но усталость, и безразличие к своей судьбе, всё больше и больше овладевали им. Хотелось махнуть рукой и уйти в этот блаженный сон покоя…

Выла вьюга, беснуясь над ним, словно справляла какой-то дикий, безумный танец радости. Ветер то и дело швырял ему в лицо хлопья снега, едва лишь мужчина поднимал голову. Обессиленный, полузамерзший, он сидел, не двигаясь, уткнувшись лицом в колени. Он уже ни о чем не думал. Казалось, что последние мысли уходят из него вместе с остатками тепла и разума.

….Маленький мальчик из далёкого детства ушёл, а старый слепой деде Евсей не мог видеть того, что не дано видеть слепому. Как вьюжит огромный белый столб снега над мужчиной, которому почти тепло и спокойно. Ему чудятся тёплые руки его жены, что поглаживают его замерзшую щеку. Женщина проводит тонким пальчиком по неподвижным губам мужчины и, улыбаясь, молчит…

— Почему ты молчишь, Марина? — спрашивает мужчина беззвучно.

— Зачем говорить! — отвечает женщина, улыбаясь печальными глазами. — Тебе сейчас хорошо, мне тоже… Мы оба спим, потому-что уже мертвы. Почти мертвы, и это так хорошо…

— Это плохо, Марина! Я не знаю почему, но смерть — это не выход из положения. Так не должно быть… — сопротивляется мужчина.

— Почему не должно! — удивлённо пожимает плечами женщина, что теперь стоит перед ним подбоченившись. Красивая женщина, но холодная, словно льдинка. Она поворачивается, что-бы уйти, но останавливается и слегка запрокинув голову, бросает через плечо жестко:

— Меня почти нет, зачем же жить тебе?

— Жить нужно, даже если, кажется, что уже нет никакой надежды на жизнь… — сопротивляется его мозг.

— Жить, что-бы страдать? Зачем? Ради чего и кого? Кого-о-о-о-о… — эхом отдается голос Марины в его затуманенном сознание.

Женщина уходит от него, не замечая как он тянется к ней, и не замечая того мальчика, что возникает у неё на пути. Мальчик из далёкого детства, он тянет к ней руки с обло-манными ногтями. У него яркие голубые глаза и светлые прямые волосы. Это Славка??!

— Постой Марина! А как-же наш сын? Как-же Славка, он ведь живой… живой…

Мужчина едва шевелит замерзшими губами. Он не слышит себя. Но женщина вдруг поворачивается к нему гордая, красивая, и глаза её вспыхивают ярким желто-зелёным светом. Она щурится, и её ярко-красные губы растягиваются в улыбке.

— Я думала он уже спит…спит мёртвым сном! Спит мой младенец…

Дикий смех, что несётся сквозь завывание вьюги, кажется неестественным и страшным. Этот смех холодит сердце, колет его словно иголками, стремится добраться до той боли, что тугим комком свернулась в его закоченевшем теле. Как больно впиваются иголки холода в его сердце…

— Вставай, нельзя так долго сидеть на холодном снегу, вставай!

Русоволосый мальчик с длинными кудрявыми волосами смотрит на мужчину своими спокойными глазами и тихо повторив, "вставай!", проходит мимо, словно не замечая того, что мужчина делает безуспешную попытку подняться.

— Я не могу! — удивляется он, и смотрит вслед мальчику. — Не могу…

— Тогда ты тоже уснёшь! — пожимает плечами мальчик, и улыбается жесткой улыбкой женщины, исчезнувшей в снежном тумане:- Мы все уснём, и будем спать долго-долго…

— Долго-долго! — шепчет вслед за мальчиком мужчина, и ему вдруг становится очень спокойно.

Он готов идти вслед за мальчиком. Хоть куда. Хоть на край земли! Только кто этот огромный косматый человек с палкой в руке. Он грозит ею, грозит мальчику, что с громким смехом легко бежит по белому снежному полю, и кружится вместе с вьюгой, словно играя с ней…

Дед Евсей? Ты ли это?

— Подъём Серёжа! Сер-рр-рёга, по-одъём!!

Это приказ! Приказ командира, и ему надо подчиняться, хочешь ты того или нет!

— Па-а-а-дъём, мать твою так… — ревёт вьюга голосом деда Евсея прямо в ухо мужчине.

Дрожащими руками он упирается в рыхлый снег, поднимает вверх голову, и видит её, рыжую бестию с желто-зелёными глазами, что горят в ночи, словно два факела. Она танцует над ним танец полный безумства, затем хватает охапку снега и бросает её в мужчину. Она хохочет над ним и визжит, широко раскрывая свой ярко-крашеный рот. Рот кажется огромным, отвратительно черным и бездонным, словно это вовсе и не рот, а черная космическая дыра, в которую она хочет втащить его. Чёрная дыра смерти!

— Подъем Се-рр-рёга! — хохочет рыжая женщина, и схватив горсть снега, опять швыряет его в мужчину. — Подъем, м-мать твою та-а-ак…

И волна протеста поднимается где-то внизу живота. Яркой вспышкой ярости проносится она по венам и артериям, ударяя в голову. И вот уже бурлит кровь, рождая силу и волю к тому, что-бы преодолеть себя и собственную слабость, и того врага, что хочет низвергнуть тебя…

Дрожащими руками упираясь в рыхлый обжигающий снег, проваливаясь, но вновь поднимаясь, Сергей Викторович, наконец встаёт, и медленно ступая непослушными ногами, идёт вперёд.

— Не дойдёшь! — истошно вопит вслед ему вьюга. — Упадёшь…

— Врёшь. Не упаду! — бормочет Сергей Викторович.

Упрямая ярость заставляет его двигаться, несмотря ни на что. Надо двигаться…надо…

Яркий свет больно ударил по глазам. Сергей Викторович решил в какой-то момент, что это разорвался кровеносный сосуд в его голове. Но всё оказалось намного проще. Он опять вышел на трассу, и на него почти наехал белый "Жигулёнок". Парень с девушкой возвращались из соседнего пригородного посёлка, где они были в гостях.

Они втащили Сергея Викторовича в салон машины, где было тепло и уютно. Во всяком случае, после всей этой снежной кутерьмы именно так могло показаться любому простому смертному.

— А мы думали, на нас снежный человек движется. Ой, как я перепугалась! — щебетала симпатичная черноволосая девушка, растирая Сергею Викторовичу пушистой шерстяной варежкой его окоченевшие руки. — Вы, наверное, заблудились. В такую метель не мудрено…

— Помолчи Алёна. — раздражённо бросил парень, садясь за руль и вглядываясь в заснеженную пелену за окном. — Думай, что говоришь…

— А что я сказала? Что? Опять ты цепляешься. А вот если бы не я, лежал бы сейчас мужчина под колёсами…

— Алёна! — взревел парень. — Заткнёшься ли ты, в конце концов…дура!

— Сам такой! — огрызнулась девушка, и нахохлившись, словно воробей, раздраженно пробурчала: — Думаешь, нацепил благополучную рожу, так сразу человеком стал? Примус, ты и есть примус, тупой и ржавый…

— Не раздражай меня! — угрожающе произнёс парень и резко крутанул руль, отчего машину бросило в сторону встречной полосы. Сергей Викторович больно ударился головой о дверь, и тотчас же на месте ушиба стала расти кровавая шишка, и даже кажется, образовалась маленькая ранка.

Сергей Викторович вздохнул и, лишь крепче вжался в сиденье, ногами упёрся с силой в пол. Он не любил семейные сцены. Тем более, рассчитанные на публику. Всё это напоминает театр "одного зрителя". Хоть и денег не жалко, а уйти с плохой пьесы нельзя. Всё внимание рассчитано только на тебя, единственного и дорогого!

— Ой, у вас кровь! — девушка, что сидит рядом, явно довольна. Она подцепила алую капельку крови на указательный палец и любуется тем, как медленно стекает по тонкому изящному пальчику кровавая струйка.

Что побудило Сергея Викторовича схватить парня за плечо и крепко сжать рукой его накачанное мышцами тело:

— Остановитесь, я выйду здесь!

Неужели маленькая рана, которую он даже не заметил, может принести ему беду…ещё одну.