Ричард Паттерсон - Степень вины

• Название: Степень вины
• Автор: Ричард Паттерсон
• Издательство: Изд-во «Новости»
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0816-2

В основе сюжета этого увлекательного триллера — судьба журналистки Марии Карелли, ставшей жертвой шантажа. Защищаясь, она убивает шантажиста. Полиция арестовывает Марию, она должна предстать перед судом. С помощью адвоката Пэйджита ей удается пройти через все тяжкие испытания.

---

— Тогда «Мёрсол», пожалуйста, — обратился Пэйджит к официантке.

— Помнится, — вернулась к начатому разговору Терри, когда официантка отошла, — я спрашивала, на ком вы были женаты.

— Ах да. Ее звали Андреа Ло Бьанко.

Терри склонила голову набок:

— Знакомая, кажется, фамилия.

— Она была прима-балериной в балете Сан-Франциско. — Пэйджит чуть усмехнулся. — Потом мы развелись, и она поступила в балетную труппу в Париже, как ни странно.

— Странно, что поступила?

— Нет, это как раз хорошо. Странно, что мы развелись.

Терри сделала паузу:

— Это было до приезда Карло?

— Спустя год или около того. Эти два события нельзя назвать несвязанными.

В последнем замечании, хотя и высказанном довольно спокойно, звучало сожаление.

— Она не любила его?

Пэйджит безучастным взглядом окинул столики вокруг.

— Это не так уж и зависело от чьих-либо симпатий, все было гораздо сложней. Андреа никогда не хотела иметь детей — из-за своей профессии, из-за своего темперамента; я не придавал этому особого значения. И никогда не подозревал, что во мне так сильно отцовское чувство. Балет требовал от нее полной отдачи, и, придя домой, Андреа, естественно, считала, что вправе рассчитывать на мое внимание. — Он помедлил. — Конечно, она знала о Карло, но, когда он появился у нас, наша жизнь в корне изменилась. Справедливости ради надо сказать, что тогда с Карло было много хлопот, хотя вряд ли в этом стоит винить его. Что касается меня, я полагал, что у меня нет выбора.

В последних словах, подумала Терри, скрыта загадка, как и в его отношении к Марии Карелли.

— А почему было много хлопот?

Пэйджит смотрел в сторону.

— Были проблемы, связанные с его эмоциональностью, — наконец вымолвил он. — Сейчас, наверное, это назвали бы комплексом недостатка самоуважения.

Невысказанная боль сквозила в этом замечании. Пока официантка наполняла вином их бокалы, Терри решила не задавать вопросов, готовых сорваться с языка: «В чем суть проблем?» и «Как получилось, что Карло стал жить с вами?». Она почему-то была уверена, что второй вопрос вернул бы ее собеседнику душевное равновесие. Пэйджит поднял бокал:

— За блестящую карьеру юриста, который уже сейчас лучше многих.

Терри была польщена и смущена одновременно.

— Вряд ли. Тем не менее благодарю.

Он весело посмотрел на нее:

— Когда-нибудь, Терри, вы привыкнете к комплиментам. Для этого, наверное, вашему приятелю Джонни и мне придется по очереди говорить и говорить их вам. Мы свободнее говорим комплименты, чем вы их выслушиваете.

— Я никогда к ним не привыкну. Когда люди обо мне отзываются слишком хорошо, у меня такое ощущение, будто я их обманываю.

Пэйджит понимающе улыбнулся:

— Синдром самозванца. Прекрасно понимаю. За личиной всякого самоуверенного профессионала прячется перепуганный неврастеник, который буквально умоляет судьбу, чтобы та дала ему шанс доказать профессиональную состоятельность, прежде чем кто-нибудь обнаружит обман. Это разновидность комплекса вины, она нами всеми правит.

— И вами?

— И мной тоже. Даже если бы я казался кому-то потрясающе талантливым специалистом.

— А тут еще Марни Шарп, — добавила Терри, — с ее уничижительными фантазиями.

Неведомо почему, словесный оборот показался Пэйджиту забавным.

— Боже мой, — фыркнул он, — я представил себе…

И весело заулыбался. И так беззаботна и легка была эта улыбка, что Терри готова была смотреть и смотреть на нее, — теперь она знала, каким он был в молодости, до того, как время и обстоятельства изменили его. И тут же поняла, что он все еще очень привлекателен. Прекрасная пара для прима-балерины, подумала она.

— Мария, Андреа… — заметила она, тоже улыбаясь, — а вы когда-нибудь влюблялись в женщин из семей ВАСПов[18]?

— Нет, трагическая превратность судьбы удержала меня вдали от Марни. С самого детства где-то в глубине моей души укоренилась боязнь, что, когда вырасту, моей женой может стать девушка из восточного штата, звать ее будут Маффи или что-то в этом роде. И родит она мне двух вундеркиндов, белых, как пышки.

— Можете успокоиться. Про вашего Карло не скажешь, что он из белого теста. Похож на итальянского киноактера.

— Похож на свою мать, — беспечно махнул рукой Пэйджит. — Появился на свет, чтобы доказать, как много значит правильное планирование.

И снова что-то невысказанное почудилось Терри. Это слегка изменило ее расположение духа; она невольно вспомнила о Елене.

— Но я не могу понять, — она допила свой бокал, — почему вы не считаете себя хорошим отцом.

Пэйджит подлил вина в оба бокала.

— По той же причине, по какой не могу считать, что у меня было очень уж прекрасное детство. Часто люди обходятся со своими детьми так же, как родители обходились с ними. У моих родителей тоже были родители — и почему я вправе думать, что я чем-нибудь лучше?

— И тем не менее вы лучше.

Он пожал плечами:

— Иногда человек может превзойти сам себя. Если для этого есть достаточно веские причины.

— И Карло был такой причиной?

— Да, — помедлив, ответил Пэйджит. — Карло был такой причиной.

Снова он говорил с видимой неохотой, и Терри поняла, что почему-то Пэйджит сказал ей больше, чем было в его обычае; наверное, теперь, чтобы восстановить равновесие, ей следовало отплатить такой же откровенностью.

— А у нас родители дрались, — сказала она. — Точнее, дрался отец, а мама нас старалась защитить.

— А почему он дрался?

— Пил. Напившись, свирепел. — Терри подняла на него глаза. — Я об этом никогда никому не рассказывала.

Пэйджит внимательно посмотрел на нее:

— А почему?

— Трудно сказать. В детстве понимаешь, что в семье не хотят, чтобы посторонним стало известно. Потом привыкаешь скрывать. — Она прижала ладонь к груди. — Умом все понимаешь. Но ощущаешь в этом…

— И ваша мама не ушла от него?

— Нет. Она — католичка и, что бы ни случилось, но нас было пятеро. Я старшая, двое до сих пор живут дома, с мамой.

— А как она это делала? Я имею в виду — как она вас защищала?

— Знаете, она всегда была настороже. Когда отец напивался, ему мерещились обиды и оскорбления там, где их и в помине не было. И в любой момент можно было получить пинок. Помню, маленькой я закрывала глаза и уши. — Терри скрестила руки на груди. — Иногда мама просто закрывала нас собой. Но чаще всего делала так, чтобы мы не попадались ему на глаза, старалась сохранить покой в семье, чтобы мы могли заниматься своими уроками, играми. Отец видел в этом чуть ли не заговор. А она просто делала то, что должна была делать.

Взгляд Пэйджита стал задумчивым:

— А что вы вынесли из этого?

— То, что я ничего не могу сделать для нее.

— Я другое имел в виду — для себя.

Терри провела кончиком пальца по ободу бокала.

— Что надо избегать драк, — наконец произнесла она. — И самой улаживать свои дела.

— Само собой разумеется. — Тоном голоса Пэйджит как бы подвел итог сказанному — Расскажите мне о Елене.

У Терри появилось ощущение, будто в животе у нее затянулся тугой узел.

— Вы хотите узнать, чему Елена научилась от меня?

Он покачал головой:

— Это ваше сугубо личное дело, Терри. Не мое. Я не имею права вникать в подробности вашей жизни.

Она подняла на него удивленные глаза. Его взгляд был почти нежен. Навернувшиеся на глаза слезы поразили ее самое.

— Извините…

Кристофер Пэйджит протянул руку через стол и легко коснулся ее ладони.

— Что с вами? — спросил он. — Вы — мой друг, о'кей? Я про себя так решил, потому что Карло любит вас. Решать за кого-то большая ответственность. Но вот мы вдвоем и можем заключить союз.

И как будто теплая волна неожиданно смыла груз с души Терри, давая свободу и облегчение. Как ни в чем не бывало Пэйджит продолжал разговор.

— Иногда, как сказал Фрейд, сигара — это только сигара, и ничего больше. Я действительно хотел узнать о Елене.

— О, Елена — это чудо. У нее богатое, можно сказать, поэтическое воображение, и живет она своей потрясающей, полной фантазий жизнью. В этом она больше походит на Ричи — я слишком педантична, а поэзии во мне не больше, чем в березовом полене. — Она почувствовала, как, рассказывая о дочке, постепенно успокаивается. — Может быть, как мать, я преувеличиваю, но, мне кажется, Елена станет неординарным человеком — скульптором, или террористкой, или еще кем-нибудь…

— Возможно и такое — выберет для себя вандализм. — Несколько мгновений он размышлял. — Где ее собираетесь учить?

Терри нахмурилась:

— Пока не знаю. Я бы хотела, чтобы у нас было постоянное жилье с хорошей школой поблизости. Но дом нам не по карману.

Ее собеседник посмотрел удивленно: