Ричард Паттерсон - Степень вины

• Название: Степень вины
• Автор: Ричард Паттерсон
• Издательство: Изд-во «Новости»
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0816-2

В основе сюжета этого увлекательного триллера — судьба журналистки Марии Карелли, ставшей жертвой шантажа. Защищаясь, она убивает шантажиста. Полиция арестовывает Марию, она должна предстать перед судом. С помощью адвоката Пэйджита ей удается пройти через все тяжкие испытания.

---

— Такого просто не может быть. Иначе он не позвонил бы Линдси Колдуэлл.

— Знаю, знаю. — Глаза детектива сузились. — Бедная женщина. Я всегда ее любил.

— А я все еще люблю.

Мур кивнул. Спустя некоторое время сказал:

— Наша малышка действовала неплохо.

— Терри, ты имеешь в виду. У меня только один вопрос: а знает ли она сама, какая она хорошая?

— Что-то ее печалит, тебе не кажется?

— Думаю, да. Но, честно говоря, не знаю что и почему. Просто какое-то ощущение, неуловимое, как ртуть, — не подцепить, не удержать. Терри очень скрытная, все в душе́.

— Не то что ты, — усмехнулся Мур. — Веселый Роджерс конторской юриспруденции — такой же добродушный и открытый! И без всяких слов понятно, почему ты не женат до сих пор.

— Угу. — Пэйджит прищурился от солнечного света. — А почему ты спрашиваешь о ней?

— Просто мысль одна появилась. Кое-что она уронила мимоходом.

Пэйджит внимательно и ехидно посмотрел на приятеля:

— Эй, Джонни, уж не влюбился ли ты? В мою двадцатидевятилетнюю замужнюю помощницу?

— Слишком стар, — вздохнул тот. — Просто в мире очень много печального, в этом все дело. Ну а для любви мы с тобой оба устарели.

— Что касается меня, я связываю свое будущее только с Карло. Это избавляет от лишних расстройств, когда начинаешь заниматься математическими выкладками, типа удвоения своего возраста или подсчета того, насколько ты старше Моцарта. После сорока пяти все эти расчеты только нагоняют тоску.

— Однако миссис Перальте надо по возвращении выразить благодарность. Дело Линдси Колдуэлл…

— Дело Линдси Колдуэлл, — перебил Пэйджит, — попахивает шантажом с целью принудить к половой связи. Своеобразный вариант того, что рассказала Мария: в обмен на кассету — половой акт, с одной разницей — у Ренсома было мощное средство давления на Колдуэлл, чего не скажешь про случай с Марией. Это объясняет, почему он вынужден был прибегнуть к насилию. В результате Мария — правда, непреднамеренно — избавила нашу знаменитую актрису от встречи наедине с этим типом, который, вне всякого сомнения, намеревался обесчестить ее.

— Однако есть кое-что не в пользу этой версии, — возразил Мур, — то, что второй кассеты не было и что Марк Ренсом вел жизнь святого Августина.

— Кассета, где речь шла о Колдуэлл, конечно же, была — иначе бы Ренсом не позвонил. Вопрос в том, где она теперь.

— Крис, если дело дойдет до суда, случай с Колдуэлл можно будет использовать?

— Вообще-то да. Но у него меньше шансов стать косвенной уликой, чем у истории с Мелиссой Раппапорт. Ничего ведь не случилось: Ренсом договаривался о встрече, но умер раньше. Единственным последствием для Линдси Колдуэлл стало то, что она теперь знает: где-то, скорее всего в одной из квартир Ренсома, есть очень неприятная кассета, которую, тем не менее, Марни Шарп с огромным удовольствием послушала бы.

Мур, поразмыслив, сказал:

— Жанна-Марк Стайнгардт воздала должное своей горячо любимой старой мумии. И мертвому воздала, и живому поспособствовала.

Пэйджит мгновение молчал.

— Нет такой цены, — тихо произнес он, — которая была бы слишком велика, если приходится платить за правду.

Мур посмотрел на него:

— Если Ренсом запачкан в каком-то дерьме, я непременно узнаю об этом.

В семь пятьдесят Пэйджит застал Терри в офисе, в люминесцентном свете ее лицо казалось осунувшимся.

— Почему вы не дома?

Терри провела ладонью по волосам.

— Когда я вернулась из Лос-Анджелеса, Ричи с Еленой дома не оказалось — он повел ее обедать. — Она слабо улыбнулась. — Называет это вечером отца и дочки. Вот я и решила еще немного поработать.

Но в ее голосе звучала неуверенность; Пэйджиту показалось: что-то в глубине ее души противится возвращению домой.

— За последние шесть дней, — сказал он, — вы беседовали с Мелиссой Раппапорт, Жанной Стайнгардт и Линдси Колдуэлл. Чтобы все это осмыслить, наверное, потребуется время.

Терри посмотрела на него:

— Мне, я думаю, потребуется.

— Вам? — Пэйджит улыбнулся. — А остальным, в частности нам с Джонни, выходит, все равно? Неужели вы не понимаете, что уже сделали большое дело — эти три женщины рассказали вам, постороннему человеку, то, что они никогда никому не рассказывали и не расскажут?

— От такого знания становится не по себе. — Терри пожала плечами. — Чувствуешь свою ответственность перед ними.

— Вы обещали им, Терри, а я обещаю вам, что буду соблюдать их интересы. — Он посмотрел ей в глаза. — С какого-то момента своей жизни я стал стараться предупреждать вред, который могу нанести другим. Я хотел бы задать вам парочку вопросов.

Тень напряжения сошла с лица Терри.

— Пожалуйста.

— Вы не голодны? А я вот голоден. Вы когда-нибудь бывали в «Пианоу Зинк»?

В ее глазах появилось удивление:

— А как же Карло?

— У него была игра. Когда он возвращался, я покормил его по дороге, чтобы не возиться дома, посмотрел, как он, волоча ноги, поднимается наверх к своему заданию по английскому, — очень похож был на заключенного, идущего в камеру смертников. Кстати, я хорошо понимаю это состояние, находясь здесь сейчас.

Терри улыбнулась:

— Тогда мои ответы будут: «да», «нет» и «мне хотелось бы».

«Ле Пианоу Зинк» оказалось переполненным кафе в стиле арт деко — кругом зеркала и парижские афиши на светло-розовых стенах. Стройный усатый метрдотель и Пэйджит недолго дружелюбно поговорили по-французски, потом Пэйджит представил Терри — уже на английском. Метрдотель улыбнулся, пожал ей руку и пригласил их за столик в тихом уголке. Минуту или две, что ушли на это, Терри думала, как мало она знает о жизни Пэйджита.

— Вы говорите по-французски?

— Мой французский — университетский, к тому же плохой. Практикуюсь на Роберте, пользуясь его снисходительностью. Это все, что осталось от честолюбивых устремлений.

— Каких же?

— Жить в Париже и быть Хемингуэем. Проблема в том, что Хемингуэй уже был.

— Почему же вы не попытались быть кем-нибудь еще?

Он улыбнулся:

— С этим сложно — так и не смог «найти свой собственный голос». Поскольку мужественности Хемингуэя у меня нет, я больше похожу на Фолкнера, правда, без его гениальности. Но слишком мало читают и Фолкнера, который был гением.

Терри посмотрела на него оценивающим взглядом:

— Знаете, иногда не могу понять, когда вы говорите серьезно, а когда шутите.

— Я это нарочно делаю, — снова улыбнулся он. — Некоторые вещи, к которым я отношусь серьезно, смущают меня.

В этой легковесной реплике, подумалось ей, есть доля правды.

— Но во всем, что касается Карло, вы серьезны.

Пэйджит кивнул.

— Абсолютно серьезен. — Помедлив, добавил беззаботно: — Бедный ребенок.

На последние, сказанные с бравадой слова ответ последовал не сразу. Почему в беседе с ним, удивилась Терри, часто появляется ощущение, будто у них две возможности общения: одна обычная, другая — где-то на уровне подсознания, как у очень близких людей.

— Каково это — воспитывать его одному? — внезапно спросила она.

Глаза Пэйджита сузились; непонятно, размышлял он над самим вопросом или над тем, почему она его задала.

— В каком-то смысле, — наконец ответил он, — это равноценно вопросу: каково быть мной — другого я просто не знаю, поэтому судить не могу. Думаю, занимаясь воспитанием, я острее осознаю все свои недостатки; это порождает во мне беспокойство, которого не было бы, будь я женат, что в конечном итоге отражается на Карло. — Последовала небольшая пауза. — Хотя по собственному детству знаю: мерзкий брак мерзок и для ребенка, а из-за неуловимости и коварности своего воздействия на его душу гораздо более мерзок, чем юношеские обиды Карло на меня.

— И поэтому вы не женились?

Он посмотрел удивленно, потом улыбнулся:

— Я был женат. Но не на Марии Карелли.

— На ком?

Подошла официантка. Пэйджит повернулся к ней, как бы ища у нее спасения.

— Будете пить вино? — спросила та. Пэйджит посмотрел на Терри.

— Буду пить, — сказал он, — если вы непременно хотите поговорить со мной о моей личной жизни.

Терри помолчала; судя по этой реплике, он воспринимал ее не только как товарища по профессии.

— Непременно хочу, — заявила она.

— Вы чему-нибудь отдаете предпочтение — я имею в виду белому или красному?

— Нет. Ричи и я пьем из кувшинов, не из бутылок, — какой открыт, из того и пьем.

— Тогда «Мёрсол», пожалуйста, — обратился Пэйджит к официантке.

— Помнится, — вернулась к начатому разговору Терри, когда официантка отошла, — я спрашивала, на ком вы были женаты.

— Ах да. Ее звали Андреа Ло Бьанко.

Терри склонила голову набок: