Валерий Марк - Каторга

• Название: Каторга
• Автор: Валерий Марк
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Как будто каторга - «... будет завтрак. Потом в забой, потом обед. Потом снова в забой, потом снова в барак. Потом ужин, потом три часа свободного времени, потом отбой. Потом подъем, потом завтрак, потом в забой, потом обед, потом снова в забой, потом снова в барак, потом ужин, потом три часа свободного времени, потом отбой. И так далее... ». Но никто не знает,  за что сюда попадают. Где и кем были раньше и что такого наделали. За что должны терпеть пытки. Из память вытерто всё прошлое... Но попал на каторгу один, которому промыли из рук вон как плохо мозги...

---

— Лысый! — Умник посмотрел на Лысого с укоризной. — Не притворяйся дураком, здесь все свои. Я не выходил ни из какой зоны. Все это барахло здесь, в зоне, можно сказать, перед носом.

— То есть? — Лысый сел. — Где это здесь, в зоне, можно сказать, перед носом?

— Ты видел в стене люк, у главных ворот? Видел ведь, сотни раз.

— И что?

— Ну видел?

— Ну видел, видел, и что?

— Ты никогда не думал, что это за люк такой?

— Нет, Умник. Зачем? Нахрен бы он мне сдался, люк там какой-то?

— Вот так вы все. А этот люк один из входов туда, откуда всем этим, — Умник покрутил рукой, — рулят.

— То есть?! — Лысый сидел в зловонном мраке, раскрыв глаза до предела. — Ты хочешь сказать, что туда можно войти и там нахозяйничать?

— Ну, особо ты там не нахозяйничаешь. Там все до предела просто устроено, и от этого только труднее додуматься, что и как. Для того чтобы разобраться с простым, нужно стать точно таким же. Простым. А опроститься для человека, как ты знаешь, самое главное западло. Так что я там пока еще не разобрался. Но разберусь, и хотя бы узнаю, за что я здесь мучаюсь.

— Да подожди ты со своей простотой, — отмахнулся Лысый нетерпеливо. — Ты что, хочешь сказать, что в самое тут, хм, «святая святых», можно вот так вот просто войти?.. И люк не заперт?..

— Подходи, открывай, заходи. А зачем его запирать? Ты там все равно ничего не сделаешь. Там все очень просто.

— Но я же сколько раз мимо-то проходил! Мы каждый день по нескольку раз мимо ходим! — Лысый ошарашенно посмотрел в пространство. — Протягивай руку и открывай? Так значит, если со всем этим барахлом разобраться, можно отсюда свалить?

— Да, но только куда? Что здесь есть, кроме нашей зоны?

— Должно быть, еще зоны, какие-нибудь другие. — Лысый посмотрел в стену.

— Так вот по то же и я. Куда-нибудь сваливать смысла нет. — Умник усмехнулся. — Я тебе говорю, мне интересно только одно. Если я сюда попал, за что я сюда попал. Где я был раньше, кто я был раньше, и что я такого наделал. За что я должен терпеть эту пытку. — Умник хмыкнул, потрогал повязку, оглядел кровь на пальцах.

Лысый долго не отвечал. Умник уже улегся и тоже завернулся в вонючее одеяло, когда Лысый, наконец, отозвался.

— Слушай, ты сам ничего не путаешь?.. Как же так? Мы тут топчемся, срем, подсираем, мочим и дрючим, и тут же вот на тебе… Ты уверен? Ты сам ничего не путаешь?

— Лысый. — Умник высунул из-под одеяла нос. — Я стараюсь тратить время немножко на другие вещи. Я поставил перед собой определенную цель, и ее добиваюсь. Никакой логической схемы у меня нет, и быть не может. Мы ведь как дети здесь, новорожденные, или хуже. Как какая-нибудь программа, которую написали, и она работает, и не знает, кто ее написал, и зачем. Работает, и все, ничего ей больше не надо, и знать она больше ничего не знает, а только тот алгоритм, по которому ее написали.

— Ха-ха, — осклабился Лысый. — Про программы это ты здорово… Не знаю насчет алгоритма, но тот кто писал, последний урод.

— Я тоже так думаю. Хотя хрен его знает, Лысый. Откуда нам знать, что ему надо, в действительности?

— Ага, ага, — хихикнул Лысый, заворачиваясь в одеяло. — И ты, как самый тут умный, решил до этого докопаться.

Умник чуть помолчал.

— Знаешь, вообще-то… Если так разобраться, то тот, кто нас написал, не такой уж и полный урод. Он нас наплодил, конечно, чересчур много, это явно, уродов и подлых сук. Может быть, ему нужно какое-нибудь конкретное, конечное количество? Чтобы в куче дерьма возникла жемчужина? Интересно, какой же тогда у него КПД? Вообще никакой. И вот что еще интересно, мы все настроены каким-то одинаковым образом, но эти настройки, как бы «по умолчанию». То есть, можно себя перенастроить, установить для общих свойств собственные значения, ну и так далее… Кое-что включить, кое-что, может быть, выключить… И из тупой стандартной машины сделать хорошую вещь.

Лысый долго молчал.

— Да… Не знаю, что и сказать. Мозги тебе, я это вижу совершенно ясно, промыли из рук вон как плохо. Откуда ты все это знаешь?

— Оттуда. Наверно. Откуда еще?

— Наверно… Наверно, тебе действительно интересно, откуда ты здесь взялся… Наверно, тебе действительно интересно, похоже, что так… Слушай. — Лысый снова уселся на нарах. — А может быть, ты и знаешь, как можно себя перенастроить? Чтобы все было, как ты говоришь, как надо?

— Я подумаю. Наверняка это несложно. Конечно это не сложно, это, наверно, просто до отвращения. Иначе это бы не работало. Ну что, идешь завтра со мной?

— Куда? — испугался Лысый.

— Как куда? В люк, разумеется.

— Эге… Не знаю… Хм… Там что… На самом деле нет никого?

— А кто там должен быть? В зоне, это я уже и сам точно знаю, кроме нас, каторжных, нет вообще никого и вообще ничего. Поэтому здесь, вообще-то, можно делать все, что хочешь…

— И получать в голову, хи-хи, — осклабился Лысый.

— Ну да. — Умник потрогал повязку. — Издержки, конечно, бывают. Но это тоже закон, и закон фундаментальный.

Лысый улегся, устроился в вонючей постели, долго молчал.

— Вот что бывает, когда технология дает сбой, — вздохнул наконец он. — Несчастное ты, Умник, туловище. Я уверен, ты не успеешь узнать даже откуда ты просто взялся. Твои издержки тебя угробят.

— Не угробят. Я докопаюсь до этого дурацкого закона, и буду действовать по нему. И не угробят.

— И как же ты до него докопаешься?

— Не знаю пока еще. Но докопаюсь.

— Знаешь, что? Мы с Дедом, странное дело, к тебе привязались, и хотим тебе только добра. Мы тебя убьем.

— Ладно. Только после того, как все разузнаю. Ну так ты идешь со мной завтра?

— Нет. Не знаю. Пошел вон, Умник! Спи, идиот. Завтра в забой.

Хотя Умник был только несколько дней на ногах, в забое держался более-менее бодро. Он не упал ни разу, и только пару раз уронил отбойник, и так, что дежурные ничего не заметили. Он точно так же как все покрылся серой коростой, и вдобавок старался держаться в тени, и определить его было трудно.

— Ты, Умник, просто красавец, — орал иногда Дед ему в ухо. — Как будто всю жизнь тут прогнулся.

— Так я и гнусь здесь всю жизнь, — отвечал Умник с усмешкой.

— Ладно, Умник, не умничай… Откуда у тебя силы берутся, мне интересно? Ведь на ногах еле стоишь.

— Мне тоже кое-что интересно, вот и берутся.

Дед ухмылялся и отходил. И так они стояли, во мраке, пыли и грохоте, и долбили скалу, и время само превратилось в каменное полотно, уходящее в тоскливую бесконечность тоннеля, и лампы качались над головой, и корявые тени ползали под ногами. И вот объявили обед, и грохот на время утих, и обед закончился, и все продолжалось как было. Ближе к концу работы на соседнем участке случился обвал, и маленького толстяка, который обычно садился за ужином рядом с Дедом, размазало по камням. Дед с Лысым, оглянувшись без интереса, продолжали работать, но Умник оставил отбойник, подошел к обвалу и заглянул под камни, в месиво кишок и костей. Потом оглядел камни, подпорки кровли, вернулся на свой участок, стал что-то подкручивать в оснастке подпорок. Лысый повернулся, посмотрел вопросительно.

— Тут нужно кое-что переделать, — прокричал Умник. — Иначе у нас тоже бахнется. Не знаю, кто тут все это делал, но руки ему поотбивать не мешало бы.

Пока Лысый стоял, смотрел и соображал, к Умнику подошел сосед, долговязый детина с участка, на котором завалило маленького толстяка.

— Что ты там у нас подсмотрел, гаденыш? — заорал долговязый, брызжа слюной. — Что это ты тут делаешь?

— Я не подсмотрел, а посмотрел, просто посмотрел. Что, уже и посмотреть нельзя? — Умник продолжал крутить железки, не оборачиваясь.

— Да нет, почему, посмотреть можно… Ты, гаденыш, у нас что-то увидел, и что? Что это ты тут делаешь?

— Поправляю подпорки. Кстати, и вам тоже советую. Если вы вот эти железки не перетянете, вас тоже может в лепешку, в любую минуту.

— Это как же это в лепешку? — Долговязый скривился в злобе. — И что это мы вдруг должны перетягивать? Жили себе, жили, и вдруг что-то там перетягивать?

— Я не говорю, что должны перетягивать. Я говорю, что кое-какие железки закручены у вас не так, как надо, и у вас может рухнуть вообще вся кровля.

— Закручены у нас не так как надо? И почему ты решил, что они закручены не так как надо?

— Потому что у вас упал кусок кровли.

— Потому что у нас упал кусок кровли? Ты что, тут самый умный нашелся? Мы, значит, жили себе жили, работали себе работали, тут что-то, как ты говоришь, упало, мы даже и не заметили, и вот вдруг теперь на тебе? Что-то у нас не так как надо закручено?

— Ладно, ладно, жили себе, и живите. Я у себя кручу, не у вас. Иди, работай. — Умник отвернулся к железкам.

— Нет, подожди. — Долговязый отбросил отбойник, дернул Умника за плечо и схватил за шиворот. — Мы, значит, все дураки, отстой, дерьмо, а он тут самый умный нашелся, что-то тут перетягивает?