Павел Александровский - Партизан Фриц

• Название: Партизан Фриц
• Автор: Павел Александровский
• Издательство: Молода гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1965

Основанная на реальных событиях повесть о Фрице Шменкеле — антифашисте, партизане, диверсанте-разведчике.

---

Четким шагом подходит Шменкель к Красному знамени, окидывает взором товарищей и громко начинает:

— Я, гражданин Германии, переживающей черные дни фашизма, добровольно перешел на сторону Советского Союза, чтобы с оружием в руках бороться за освобождение родины от гитлеровской чумы…

Он произносит присягу на своем родном языке.

— Я клянусь всеми средствами помогать Красной Армии, не щадя своей крови и своей жизни. Я клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя в рабство кровавому фашизму…

7. Тут слова не нужны

В ночь на первое марта вьюга намела большие сугробы около деревенских построек. Задорье — как крепость, окруженная белыми валами причудливой формы.

Эсэсовцы, засевшие в деревне, никак не ожидали партизан в то раннее утро. Они полагали, что после метели пробиться через заносы — дело совершенно невозможное. И не подозревали фашисты, что ветер сравнял, а крепкий утренник сцементировал снег. По мартовскому насту подобрались партизаны к селению и ударили по противнику. Застигнутые врасплох каратели были разгромлены. Мало кому удалось вырваться невредимым…

Хмурое утро наступало нехотя. Но с каждой минутой рассвет все отчетливее вырисовывал контуры зданий, деревьев, снежные сугробы. Бойцы увидели и следы хозяйничанья фашистов. Посреди деревни зловеще чернела виселица. Слегка припорошенные инеем трупы повешенных свисали с перекладины.

Когда умолкли последние выстрелы боя, из домов стали выходить на улицу оставшиеся в живых люди. Сцены одна горше другой. Старуха с изможденным лицом трясущимися руками обняла партизана, запричитала:

— Осталась я одна-одинешенька. Пощадили бы, ироды, хоть внученьку… Зачем я жива?

Старик, несмотря на утренний заморозок, с непокрытой головой рассказывал высокому худому бойцу с забинтованной рукой:

— Сам я видел. Батька твой был в одном исподнем. На ногах-то ничего не было. Так босиком и гнали его к столбу. Все молчали. Только у самой веревки выругался и плюнул в харю одному. Тот залаял как собака, да первым его в петлю…

Шменкель прислушивался к голосам. Вдруг его ухо уловило слова, которые словно ножом полоснули по сердцу.

— Из Паделища, за немца его повесили-то, — низким простуженным голосом говорила старуха, укутанная в черный платок.

Фриц быстро подошел ближе к говорившей. Она продолжала:

— Староста Петунов донес, дескать, предателя ихнего прятал. Он же и удавку на него набросил.

— Как его фамилий?

Старуха вздрогнула, перекрестилась:

— Помилуй, господи!

Недоуменно посмотрела на партизан.

Один из них, поняв, в чем дело, коротко бросил:

— Свой, не бойся!

А Шменкель с нетерпением повторил вопрос:

— Как его фамилий?

Боец ответил за старуху:

— Поручиков, Сергей Михайлович.

— Поручиков? Это который лесник?

— Да, он!

Шменкель направился к виселице. В десятке шагов от нее остановился, сорвал шапку, долго смотрел в лица повешенных. Он всегда тяжело переживал сцены жестокости, бесчеловечности. А здесь к горечи потери близкого, родного человека примешивалось сознание невольной вины перед ним. Сергея Михайловича повесили каратели за то, что он в свое время укрывал Фрица.

Перед глазами встал добротный дом лесника. Белоствольные березы шепчутся перед окнами, молоденькие елочки, словно часовые, у крыльца, таинственно сказочная чаща, подступившая к самой стене дома. Изба Поручикова была надежным убежищем от фашистов и последним пристанищем на пути к партизанам. Отсюда Шменкель и пришел в отряд.

К Фрицу подошли товарищи. Они знали, кого он потерял, и не утешали. Кто-то взял его за плечи и отвел в сторону. С виселицы стали снимать трупы…

Повешенных хоронили в одной братской могиле. Как бойцам, павшим в бою, им отдали воинские почести. Весенний воздух разорвали залпы ружейного салюта, и эхо повторило их.

8. Боевые будни

В один из первых мартовских дней разведка доложила командованию отряда, что в деревню Комарово должна прибыть немецкая карательная группа. Решено было организовать засаду. Ее устроили в сарае на краю деревни. Здесь и Фриц Шменкель.

Вот на дороге показались сани карателей.

— Подпустим как можно ближе, — приказал старший партизанской группы.

Гитлеровцы все ближе и ближе. Отчетливо слышны скрип полозьев, немецкая речь, ясно — через щели сарая — видны клубы пара от дыхания разгоряченных лошадей, белые повязки на рукавах полицаев, знаки различия на погонах сидевшего в первой повозке офицера.

Кивок: «Пора!» Из распахнувшихся дверей сарая полетели в фашистов гранаты, затрещали автоматы. Каратели бросились врассыпную. Фриц выскочил на дорогу, подхватил брошенный вражескими солдатами ручной пулемет и открыл стрельбу по убегавшим. Ни один из них не ушел. С этим пулеметом Шменкель не расставался до самого конца своего пребывания в отряде.

Дерзкая вылазка партизан под самым носом у крупных сил противника, всего в каких-нибудь 12 километрах от города Сафоново, озлобила гитлеровцев. На другой день они бросили войска на деревню Комарово, чтобы выбить оттуда партизан. На горстку смельчаков свыше двух батальонов! С трех сторон обложили фашисты деревню.

Шменкель на самом ответственном участке: с пулеметом на чердаке возвышающегося на пригорке дома. Отсюда подступы к деревне как на ладони.

Наступающие хорошо понимают: пока огневая точка не будет уничтожена, им пути вперед нет.

Свинцовый град барабанит по крыше, прошивая кровлю. Вот над домом взметнулся столб черного дыма. Смолк пулемет Шменкеля.

Тревога прошла по партизанским рядам. Фашисты поднялись в атаку. Казалось, их теперь уже не остановить. И вдруг оживает пулемет Фрица. Вздох облегчения вырвался из груди командира.

После боя партизаны сразу же бросились к объятому пламенем дому. Надо спасать пулеметчиков. Подгоревшие балки вот-вот рухнут, и тогда пылающая крыша накроет их. Подбежавшие бойцы увидели: из дома Фриц вытаскивал раненого товарища. Лица, руки обоих черны от копоти. Лишь белели зубы да блестели глаза. Бойцы подхватили раненого, а Фриц, не говоря ни слова, нырнул в огонь.

— Куда ты? — раздалось сразу несколько голосов.

Человека четыре бросились за ним в сени, но пламя желто-белым языком метнулось им навстречу.

— Погиб человек! — сокрушенно произнес кто-то.

С треском повалилась на потолок полыхавшая крыша, и горячая волна обдала всех, кто стоял около избы.

В это время там, где лишь угадывался дверной проем, показалось сначала дуло пулемета, а потом уж и сам Фриц. Одежда на нем горела. Его сразу же повалили на землю, накрыли вмиг сброшенными с плеч полушубками.

— Ну зачем ты это? — только и сказал после командир Фрицу.

Пулеметчик в слабой улыбке обнажил белоснежные зубы. На другое оправдание в эту минуту у него не было сил.

А позднее на базе Фриц на укор Петра Рыбакова — стоило ли рисковать жизнью из-за пулемета? — ответил:

— Как же я мог бросить его, друга, если он меня ни разу не подводил?

Фриц не скрывал радости, когда командир огласил приказ о награждении его почетным знаком «Отличный пулеметчик» и собственноручно привинтил к кителю награду.

…Весна брала свое. Набухали березовые почки. С юга, несмотря на войну, к родным полям и селам потянулись грачи. На проталинах лесных опушек замигали голубые глаза подснежников. Лес оглашался птичьими концертами. Но эту весеннюю симфонию пробуждающейся природы заглушали другие звуки, в пейзажи вписывались иные краски.

Партизанские отряды трех Вадинских бригад, действовавших на больших пространствах Смоленской и Калининской областей, не давали покоя захватчикам. Повсюду можно было видеть зарева полыхающих казарм, костры подожженных танков, грохот летящих под откос составов, взорванных мостов…

17 апреля 1942 года. Деревня Дяблово Пречистенского района. В придорожных кустах замер отряд. Вот вражеское подразделение растянулось на дороге перед невидимой им партизанской цепью, и тут раздались дружные залпы. Весенний воздух наполнился криками раненых, ржаньем лошадей, ревом моторов, руганью, автоматными и пулеметными очередями. Бой был коротким. Оставив раненых и убитых, фашисты бежали. Когда стали подбирать трофеи, на месте не оказалось Шменкеля. Партизаны небольшими группами обошли все вокруг, но его не нашли ни среди раненых, ни среди убитых.

Где Ваня? Что с ним? Всех взволновала его судьба. Петр Рыбаков не находил себе места.

А в это время вдали от засады звучали последние выстрелы начатого партизанами боя. Два гитлеровца при черных же залпах отделились от своего отряда и бросились бежать в березняк. Их заметил Шменкель. Он рванулся наперерез. Его отрывистое «Хальт! Хальт!» только подстегивало бегущих. Но вот падает один, другой все еще отстреливается, пытаясь пробиться в глубь леса. Наконец падает и второй. А вскоре Шменкель, увешанный трофейным оружием, докладывает командиру об успешно закончившейся схватке.