Николай Коротеев - Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1977

Мир приключений. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов. /Сост. Н. Матвеев; Рис. О.Коровина. М., Дет. лит., 1977. — 752 с.

В пер.: 1 р. 50 к.

Сборник приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей.

---

— Скажи, пожалуйста, Абдулла, ты веришь, что Дердеш-мерген непременно придет к детям, если представится такая возможность?

Пиала задержалась у самых губ Абдуллы. Он отхлебнул совсем маленький глоток. Потом еще, и глаз его я не видел. Сделав еще глоток, парень степенно сказал:

— Моя мать в это верит. Жена мергена в это верит. Другие люди уже сомневаются в слухах, будто Дердеш-мерген рядом, а к семье не зашел, не проведал своих сыновей. Он же их ни одним глазом не видел! Будь я на его месте, то обязательно сумел бы повидать сыновей. Иначе что скажут они об отце? Плохо скажут. Поэтому я верю — пришел бы Дердеш-мерген.

— А если не страх удерживает Дердеш-мергена? Если не столько страх быть пойманным, сколько совесть?

— Совесть удерживает Дердеш-мергена? — задумчиво повторил за мной Абдулла. — Совесть... Смеет ли он, человек, пусть невольно, не по своему желанию связанный с кровавыми делами басмачей, явиться в свой дом и ласкать своих детей?.. — Абдулла отпил последний глоток и машинально передал мне пиалу.

— Я только предполагаю, Абдулла, — сказал я и плеснул чаю в пиалу. — Разве может кто-нибудь знать это, кроме самого кузнеца?

— Никто не может этого знать, кроме самого Дердеш-мергена... — согласился, кивнув, Абдулла. — Никто, кроме самого...

И тут я увидел его глаза, глаза, полные надежды и радости. Ведь Дердеш-мерген был ему ближайшим родственником, и надо хорошо знать, что такое для киргиза родство, чтобы понять, как много для Абдуллы значило, продал ли Дердеш себя с головой Джаныбеку, или одиннадцать долгих лет ждал кузнец часа, той минутки, чтоб протянули ему руку помощи.

— Скажи, Абдулла, тебе бы не хотелось узнать это точно?

— Мне очень хотелось бы знать это точно. И детям его обязательно нужно знать.

— Всем людям нужно. Любой человек, который вернулся к нам оттуда, — наша победа. Победа справедливости и добра.

— Что надо сделать, Абдылда-ака?

— Пей чай, думать будем...

Предложение было серьезным, и Абдулла взял в руку пиалу, вновь постарался спрятать за плавными движениями юношескую горячность, прорвавшуюся в торопливом вопросе.

Чаю хватило на четыре глотка, и я сказал:

— Надо достать юрту.

— У нас есть юрта, Абдылда-ака.

— Хорошо, что у вас юрта. Я договорюсь с трестом «Памир-строй», что ведет дорогу на Хорог, а твоя мать и жена Дердеш-мергена с детьми будут в ущелье заготавливать дрова. Для стройки. Ты им будешь помогать в свободное время.

Я заговорился и налил пиалу Абдуллы едва не до краев, но он не обратил на это внимания, выпил чай жадно, словно только теперь почувствовав душную жару.

— Тогда Дердеш-ака сразу придет проведать семью, посмотреть на сыновей, которых он еще не видел! — воскликнул племянник мергена.

— Не сразу, Абдулла, не сразу... — я постарался остудить, его горячность. — Он сначала непременно подумает, что юрта, в которой живет его семья, появилась в ущелье неспроста. Он наверняка заподозрит там западню.

— Сколько же он будет разубеждаться? Разве он забыл свою жену? Не узнает сестру?

— Не знаю. Может быть, много дней пройдет, пока он убедится, что западни в юрте нет. А мы будем ждать. Ты будешь терпелив. И каждый день по дороге в село ты, Абдулла, будешь на выезде из ущелья в пять часов утра. Спрятав коня в кустарнике, спустишься под мост. Я буду встречать тебя там. Ты скажешь, приходил дядя или нет. И как он вел себя, появившись дома.

Так мы и сделали. Женщины с помощью Абдуллы перевезли и поставили в урочище юрту, в трестовском магазине им выдали продукты: мясо, чай, сахар. С продуктами трудно было, народ голодал, но строителей снабжали неплохо.

Прошло двадцать три дня. Мы встречались с Абдуллой в условленном месте. От свидания к свиданию мрачнел Абдулла — не появлялся Дердеш-мерген.

— Забыл дядя семью. Не хочет он видеть сыновей, — все чаще и чаще говорил Абдулла. — Совсем басмачом стал.

— Послушай, Абдулла, — сказал я ему при очередной встрече. — Ты сегодня ночуй в селе. А к матери заедешь на восходе, когда проедет по урочищу утренний патруль. После пяти часов.

— Почему, Абдылда-ака?

— Ну какой я «ака»? Тебе семнадцатый, мне двадцать седьмой идет. Говори — товарищ.

— Хорошо. Почему мне нужно ночевать в селе, джолдош Абдылда Исабаев?

— Дядя тебя не знает, джолдош Абдулла. Он, наверное, думает, все время в юрте кто-то посторонний ночует. Неспроста.

Как может быстро меняться выражение лица у человека, как в одно мгновение настроение становится совсем иным — мрачного Абдуллы как не бывало, глаза загорелись, а на бледных щеках заиграл румянец:

— Ай, правильно, Абдылда-ака! Ай, как правильно!

«Правильно-то, правильно, — думал я. — А если возьмет да и уведет Дердеш-мерген свою семью в Китай, в банду Джаныбека? До границы отсюда рукой подать — за ночь дойти можно... Бросят они юрту и налегке наверняка доберутся. Не слишком ли доверяешь, Абдылда, человеку, который пробыл у Джаныбека одиннадцать лет? Может быть, он не только всего насмотрелся, но и ко многому руку приложил? Ой смотри, Абдылда...»

Не спал я ночь. Не мог уснуть. Еще светать не начало, как я выехал, и подъезжал к мосту задолго до условленного срока. Конь то тупнет копытом по пыли, то цокнет по камню. Тихо, еще и ветер не просыпался, облака дремлют около высоких скал, точно кони у коновязи. Понурые серые кони в предутренней мгле.

Вдруг треск в кустах джерганака. Кто-то напролом через непролазную чащу бежит. Я схватился за маузер. Гляжу, Абдулла выскочил.

— Джолдош Абдылда! Джолдош Абдылда! — кричит.

Спрыгнул с коня — и к нему. Сначала и не пойму никак, почему он так кричит. Запыхался Абдулла и не разберешь — от горя ли, от радости он спешит. Подбежал, на лице у него царапины от колючей облепихи, по-киргизски ее джерганак зовут.

— Был! Приходил дядя! Схватил меня Абдулла, хохочет, обнимает. Ну совсем мальчишка.

— Успокойся, — сказал я. — Отдышись и рассказывай.

А он все успокоиться не может — обнимает и хохочет:

— Приходил дядя... Под утро пришел... Явился...

— Хорошо, Абдулке, хорошо. Успокойся и рассказывай.

— Явился! Явился!

Сели мы на камни при дороге. Вытер я кровь на лице Абдуллы, что из царапин сочилась. Сначала лопотал он довольно несвязно, однако успокоился и передал, что услышал о встрече. Явился кузнец в юрту, женщин разбудил, они детей. Пока женщины хлопотали у дасторкона, чай готовили, Дердеш-мерген посадил двойняшек, мальчишек своих, к себе на колени. И сидел молча. Дичились сначала его сыновья, а он пригнул, прижал их головы к своей груди, молчал и вздыхал. Подали женщины чай, а он не отпустил своих двойняшек с колен, взял пиалу и спросил: «Двадцать три дня я наблюдал за вами, был около вас. Думал, приготовили мне западню. Кто-то посторонний ночевал у вас. Кто он?» — «Сын мой, твой племянник, Абдулла», — ответила моя мать. «Взрослый уже, совсем мужчина, — сказал кузнец. — Увидеть его хочу. Пусть придет он ко мне, слышите, женщины? Этой ночью буду ждать его в ущелье. За час до восхода луны, около караташа, черного камня. Знаете, где караташ, женщины?» — «Абдулла знает», — ответила мать. И опять молча сидел кузнец. Женщины не спрашивали его ни о чем. Потом посмотрел Дердеш-мерген вверх, увидел в чамгарак, через отверстие в потолке юрты, какого цвета стало небо, сказал, что пора, скоро патруль поедет по ущелью, поцеловал сыновей и ушел...

Так сказал мне Абдулла.

«Поведение Дердеш-мергена можно толковать по-разному, — размышлял я. — Он чрезвычайно осторожен. Справедливо одно — он действительно очень любит своих детей, если двадцать три дня ждал возможности навестить их. Однако его могли задержать и другие причины, о которых мы ничего не знаем. И неизвестно, где Осман-Савай. Куда подевался этот джельдет-палач? Вряд ли кузнец посвятил его в свои намерения, что выжидает удобного случая повидать сыновей.

Но раз дело начато, его необходимо довести до конца. Важно, зачем Дердеш-мергену понадобилось свидание с племянником. Захочет ли кузнец считать его своим родственником, когда узнает, что Абдулла — секретарь комсомольской ячейки и командир легкого кавалерийского отряда по борьбе с басмачами? Как он отреагирует?

Допустим, кузнец не станет вредить Абдулле — родственник все-таки, племянник единственный как-никак. А если Дердеш-мерген хочет сманить родню к басмачам? Пусть свидание все решит. Кузнец уверен: Абдулла не приведет с собой врага дяди — не простят ему этого ни жена Дердеш-мергена, ни его сестра, ни сыновья оружейного мастера...

Свидание все решит, конечно, если Дердеш-мерген будет искренен и откровенен, если у него нет особого задания — выманить к себе меня, кого басмачи слишком хорошо знают. Джаныбек-казы не слепой котенок. У него есть, во всяком случае, могут быть, свои люди в аилах. Курбаши может знать о нашей дружбе с Абдуллой и использовать ее во вред мне, делу. И все-таки, если правая рука курбаши даже не выскажет пожелания увидеться со мною, Абдулла должен будет договориться о моей встрече с кузнецом».